Оглядевшись, отставной прапорщик вытащил из нагрудного кармашка модного пиджака платочек и приложил его к ране, чтобы остановить мерными толчками выходящую кровь. Подняв холодную и беспомощную руку старика, он прижал ее к платку и, уже нигде не задерживаясь, выскочил из вагона, понимая, что лишние свидетели подвигов, способные хорошо описать его внешность, сейчас точно не нужны.
Спрыгнув с подножки вагона, он нос к носу столкнулся с Вяче.
— Ты там как? Живой?
— Не дождетесь. — Пробурчал Торопов в ответ, на самом деле донельзя довольный тем, что видит друга живым и здоровым. — Братуха, не стой — замерзнешь. Валим отсюда, пока менты не налетели.
— Там сумка валяется…
— Черт с ней, не наше это дело. — Закинув рюкзак за плечи, он потянул друга за собой. — Бегом! И так наворочали делов, не расхлебаться. Опять же, если нас без документов и с такой прорвой денег примут — зуб даю, наши тушки даже до полицейского участка не доедут. Прикопают где-нибудь по дороге. Типа сбежали при попытке к бегству. Или просто растворились.
— Да уж, мрачная перспективка. Тогда двинули! Епрст, ну и дела! Жара! Ты только подумай, сколько всего случилось с нами всего за три дня! Не, надо взять паузу. А то загонимся совсем…
— Хе, кто бы говорил.
— Слушай, Тема, а давай дальше без этого пафоса с пассажирскими вагонами. Найдем подходящий товарняк, залезем и без напряга докатимся до Куломзино. А там уже тихо-мирно соскочим и поищем, где переночевать.
— Братан, ты мыслишь в верном направлении. Ноги в руки и до станции. Тут самое большее — километр. Доберемся через минут десять-пятнадцать, от силы. И это без суеты и спешки.
На бегу обмениваясь этими фразами, они обогнули по неширокой дуге остановку, где уже слышались свистки городового и дворников, и устремились вдоль рельсов в сторону железнодорожной станции «Омск».
Добравшись до места, друзья некоторое время бродили по рельсам между бесчисленных составов. Наконец, они вышли к стрелке, где многочисленные маневровые пути соединялись в одну единственную нитку, ведущую к одноколейному в те годы ЖД мосту через Иртыш. Вскоре к стрелке, безмерно дымя и сияя мощным лобовым прожектором, выдвинулся паровоз, с прицепленной позади тендера длинной чередой белых вагонов. Это были ледники с главным тогдашним сибирским товаром — высококлассным коровьим маслом. Друзья воспользовались моментом и, выждав, когда мимо них прокатится очередной вагон, на задней площадке которого точно никого не будет, осторожно запрыгнули на ступеньки.
Поезд неспешно стучал колесами по мосту, покачиваясь на стыках рельсов. Артем сел, привалившись к стенке вагона, и немного трясущимися руками достал из кармана помятую пачку. Потряс ее, вынимая последнюю папиросу, затем смял и выбросил в темень ночи, чиркнул зажигалкой и закурил. Выдохнув первый, самый ароматный клуб табачного дыма, он с нервной усмешкой неожиданно сказал:
— Знаешь, Славян, хотел я тебе по рогам дать, за твои художества и подставы тупые, вот только вся злость на этих урок слилась. После таких лютых разборок и по ушам тебя бить — вроде не в тему совсем.
— Вот-вот. Я, Тёма, понимаю, что сглупил аццки. Сам не понимаю, как такое могло произойти. Как страшный сон, епта.
— Жаль, этот гад ушел. Я ж его подстрелил, а он прыткий оказался, как заяц…
— Ну, за ним точно бежать резона не было. Мы и так нагеройствовали на всю оставшуюся жизнь. Как и целы остались, не понимаю.
— Повезло… — философски заметил Артем.
— Не знаю. Странное везение, ты не находишь? Какое-то корявое. Впрочем, лучше так, чем сыграть в ящик. Смотри, в поле пиджака дырка от пули.
— Выходит, у тебя сегодня второй день рождения, Славка. С Фролом едва разминулся с пулей, сейчас опять очень близко прошла костлявая.
От ночной прохлады и встречного ветерка Вяче стало зябко. Он сунул руки в карманы куртки и наткнулся на холодный металл маузера. В голову ему пришла здравая мысль позаботиться о верно послужившем хозяину оружии.
— Слышь, Тёмыч, достань из сидора кобуру и пачку патронов, будь другом.
— Толку? Ты в потемках много не наделаешь… — скептически отозвался друг.
— Вот ты мне и подсветишь своим зиппо, если что.
Сначала Славка озаботился снаряжением обоих магазинов, которые за время скоротечного, но ожесточенного боя он полностью израсходовал. Сам процесс его успокаивал и настраивал на положительный лад.
Потом настал черед и для чистки ствола, благо, короткий шомпол крепился в кобуре и перекочевал вместе с нашими героями обратно в прошлое. Оценить толком качество проведенной работы Вяче из-за темноты, конечно, не мог, да и полную разборку-смазку в таких условиях нечего было и думать заводить, но совесть он свою успокоил.
— Слышь, Славка, дай тогда и мне шомпол, пройдусь пару раз по стволу.
— А ты что же, успел разжиться пистолетом?
— Само собой. Я же стрелял… А выбрасывать такую цацу рука не поднялась, красивый агрегат, еще и украшен всячески. — Он зажег зиппо и, подсветив, показал другу пистолет.
— Круто, приметная вещица. Браунинг новейшей модели, это я тебе как краевед говорю. Калибр 7,65 на 17 мм. В свое время в музее держал такой в руках, когда каталогизировал весь огнестрел в запасниках. Отличная машинка. Только лучше ее на людях не демонстрировать без крайней нужды. — Передавая другу шомпол, посоветовал Хворостинин.
— Сам понимаю, но не смог бросить такого красавца. — Зачем-то продолжил то ли объясняться, то ли оправдываться Торопов. Или просто пытался понять и найти объяснение собственному поступку. — Ты же знаешь, я ни скопидомом, ни Плюшкиным никогда не был. В армии же всё просто. «Замок» — замкомвзвода, прежде всего, отвечает за личный состав. Чтобы и при деле все, и дисциплина — железно, и никаких залётов, тем более ЧП. А про матчасть, всякие там подшивы, портянки и прочие шмотки-цацки-пецки — это больше к старшинам и каптерщикам.
— Ты что ли оправдываешься, прапор? Сдурел? Ты же герой, блин! Мы на двоих занулили целую вооруженную банду! Да хоть все себе забирай! Пушка твоя — прям обзавидоваться, какой ништяк. Правильно, что не бросил. Я бы тебя и не понял при ином варианте. Вопрос чисто в том, чтобы особо не светить ствол, без крайней нужды.
— Ясно-понятно, — отмахнулся увлекшийся процессом чистки Артем.
— Смотри, мост проехали, вон впереди уже огни станции. Пассажирам приготовиться. — Отвлек друга Вяче. — Пора на выход.
Соскочили почти на въезде в Куломзино. И сразу ощутили некоторое облегчение и даже безопасность. Теперь надо было решить, что делать дальше.
— Давай в трактир зайдем, кушать очень хочется. — Предложил Вяче.
— Я тоже с обеда ничего не ел. Так что только за.
В кабаке при постоялом дворе братьев Болотовых от крепкого махорочного дыма было не продохнуть, но просто рабочий люд гудел, пил и ругался, не обращая на это никакого внимания.
— В этом газенвагене твой аромат никто и не унюхает, зуб даю… Счас по рюмке беленькой бахнем, а потом можно и чаю с пирогами.
Выпив, закусив и немного расслабившись, друзья выбрались из кабацкого чада на свежий воздух. Даже для привычного к куреву Артема такой мощный духан оказался немного чересчур. Про Вяче и говорить нечего. Он едва высидел и запросился «на воздух» сразу, как только они доели пироги.
Торопов, будучи человеком военным, собрав «мысли в кучу», разом вывалил их на друга:
— Вяче, понимаю, мы устали, но все равно надо диспозицию на текущий момент обсудить. По пунктам.
— И чего делать будем? — немного растерянно спросил Славка.
— А я знаю? Кто у нас краевед и аспирант?
Постояли молча, Торопов закурил. Сил на дальнейшие разговоры не осталось. Слишком уж богатым на события выдался день. Но больше всего их внутренне трясло от событий вечера. До этого дня ни одному в настоящем деле бывать не приходилось. Ни убивать, ни быть под огнем. Ни разу. Так что это «боевое крещение» теперь отдавалось в руках и ногах.
Вскоре на крыльцо выбрался какой-то мужичок, без затей развязал гайтан на штанах и принялся щедро поливать травку, журча прямо со ступеней. Закончив со своим делом, он оглянулся на стоящих поблизости друзей и неожиданно сморщил нос. Видно было, что мужик изрядно пьян, но все же его не шатало. Он сделал пару шагов навстречу Славке и еще раз шумно потянул носом, едва не закашлявшись.
Постояв некоторое время, заявил, без всякого политеса.
— Тебе бы постираться и помыться надо, господин хороший. Больно уж ты вонюч.
Славка сначала растерялся, не зная как реагировать, но потом хмыкнул и согласно качнул головой.
— Есть такое. Только ты то мне зачем это сказал, в морду давно не получал али помочь желаешь?
— Драться мне ни к чему. Я человек сурьезный. А вот помочь хорошим людям — это мы завсегда рады. Баньку сегодня буду топить, жена у меня прачка, все твое шмотье в порядок приведет, не сумлевайся.
— А переночевать места не найдется на двух человек?
— Отчего ж не найтись? Обязательно найдется и в самом лучшем виде.
— Тогда так, мы сейчас прикупим всякой еды, бубликов, кусок сахара и заварки чайной. А потом пойдем к тебе, радушный хозяин и попаримся. Сколько нам эта радость встанет?
— Рупь вместе с ночевкой и столом за двоих. А за стирку — еще двугривенный.
— Годится. Пошли тогда, чего тянуть? Только скажи, хоть, как тебя звать?
— Семен Савкин сын Иванов. Плотничаю тут, домишки ставлю, сараи да конюшни. Заборы опять же и ворота. Могу и колодец срубить.
— Это дело доброе. Правильное. Ладно, Семен, сын Иванов, пошли уже, помыться страсть как охота.
Напарившись, друзья уселись на лавку у бани и расслабленно уставились в черное, звездно-лунное небо.
Впервые за три дня они никуда не бежали, не спешили и просто отдыхали, дыша полной грудью чистым, не испорченным городским смогом и пылью сибирским воздухом.
— Самое время нам подумать, чего дальше делать. — Начал важный и давно назревавший разговор Торопов.