Наконец, Хворостинин заговорил.
— Я про такие читал. Даже видел у одного коллекционера, но там была медяха. А тут — серебро. Смотри. Я тебе сейчас все подробно о ней расскажу. С названием все понятно. Дальше. Серая монохромная патина. Слегка приглушенный штемпельный блеск. Прекрасный прочекан и сохранность обеих сторон. Гурта нет. На лицевой стороне изображен анфас Петр Аркадьевич Столыпин — последний настоящий премьер-министр Российской Империи. Слева — П.А. СТОЛЫПИНЪ, справа крест и дата гибели — 5 сен. 1911 г. У края медали справа же — инициалы медальера «А.В.». Не уверен, но всего скорее это Васютинский.
Аккуратно перевернув награду, Славка продолжил ее детальное описание:
— На оборотной стороне две самые знаменитые фразы Столыпина. «Не запугаете» — сверху и «Вам нужны великие потрясения. Нам нужна великая Россия.» В обрезе под основной надписью — «П.А. Столыпину». Внизупо окружности «ВСЕРОС. НАЦIОН. КЛУБЪ.» Медаль, понятное дело, отчеканена в память о гибели премьер-министра. Самое интересное — по чьему заказу ее изготовили. Какие мысли у тебя?
— Ну, всего скорее, этот клуб всероссийский.
— Логично. Это не просто клуб. А объединение политических партий тогдашней Государственной Думы правого толка. Монархистов и националистов русских. И самое интересное, особенно на фоне нынешних времен и отделения Белоруссии и Украины с Молдавией и нашим Приднестровьем — как раз то, что большая часть деятелей этих родом были с Юго-Запада Империи. От Бессарабии до Киева. Самая популярная газета у них издавалась Шульгиным в «матери городов русских». Депутатов и тех, кто за них голосовал, соответственно, тоже именно там было самое большое число. Одной из угроз русской империи они видели «мазепинщину». Бандера тогда еще только титьку сосал, так что использовали имя другого старинного украинского хероя — иуды с медалью. Такие пироги. К слову, знаменитый создатель «Ильи Муромца» и вертолетов — Сикорский — был убежденным монархистом, русским националистом и деятельным участником Всероссийского Национального Союза. Мне не так давно попалась книжка про этот самый ВэНэЭс, просмотрел, кое-какие выводы для себя сделал. По нынешним временам весьма актуально, согласись. Только вот думаю, и тогда не взлетело, и сейчас наверняка не взлетит.
— Почему?
— Фиг знает. Не идет наш народ за националистами. Вот пойми его…
— Это потому что у нас просторы. Народ не теснится, плечами не толкается. Вот и не заморачивается такими темами.
— Вполне может быть. — Задумчиво протянул Славка и, встряхнувшись, продолжил бодрее, — Одним словом, медаль сделана не государством, не от лица Николая Второго. А вполне себе частной инициативой. Раздавали ее членам клуба. Серебряные, всего скорее, руководителям и депутатам, золотые — верхушке, а медные — всем подряд. Так что не рядовой человек ею владел. Думаю, потерялась она как раз в начале зимы с девятнадцатого на двадцатый годы. То, что правый имперец-монархист мог оказаться в белом Омске и даже на территории воинской части — не удивительно. А потерял или даже сознательно избавился от нее — тут вопрос открытый. Красные, заняв город, найдя при обыске такую цацку запросто могли и расстрелять без лишних разговоров, или даже вздернуть. Типа черносотенец и монархист, сторонник «вешателя». Все помнят «столыпинские галстуки». Так что скинул дядя не особо и ценную серебрушку и свалил подальше. Ну, или выронил случайно, всякое бывает. Вещь тяжелая, упала в снег, попробуй, найди потом…
Почесав в затылке, Славка резко поднялся, невольно отбросив табуретку в сторону.
— Посиди, я схожу за каталогом, у меня есть подходящий. — Возбужденно бросил он уже из другой комнаты. Через минуту вернулся с толстым томом.
— Смотри, что пишут. Цена золотой медали по каталогам отсутствует. Это офигенная редкость. Такая стоит сегодня целое состояние. Серебро тоже очень высоко котируется. Стоит от трех до пяти тысяч долларов в зависимости от сохранности.
— Сколько-сколько? — Артём подумал, что ослышался. — Может, рублей? Там не опечатка?
— Три тысячи вечнозеленых долларов. Добро пожаловать в мир антиквариата. — Снисходительно посмотрев на оторопевшего друга, Славка продолжил. — Слушай: «Санкт-Петербургский монетный двор. Гравер А.Ф. Васютинский. Аверс — справа от портрета у окружности: "А.В."». Как и говорил, — довольный своей эрудированностью, заметил Славка и продолжил зачитывать текст, — «Серебро. 92,38 г. Диаметр 57,5 мм. Крайне редкая медаль».
Вяче захлопнул каталог и, глядя другу глаза в глаза, выпалил.
— Тёма, ты вкуриваешь? Это крутяк! Ты откопал вещь, которую реально загнать, особенно если не суетиться, самое малое за три тысячи зеленых! Вполне хватит на тачку приличную. Или просто жить. Или свое дело замутить. Вариантов масса! Я тебя поздравляю! — Искренне и бескорыстно радовался за друга Хворостинин, готовый немедленно и, разумеется, без всякой комиссии заняться продажей раритета.
Вяче вернул другу памятную медаль, а тот, не мудря, просто ухватил ее пальцами и собрался сунуть в карман «афганки»:
— Ты чего творишь?! — Хватая Тёму за руку и осторожно вынув ценную вещь одетой в перчатку рукой, возмутился молодой антиквар. — Варвар!
— Да чего такого?
— Монстр, ёпрст! Ну, ты и крендель, товарищ военный! Нет, нельзя тебе такие ценные вещи доверять! Сам буду хранить до продажи.
Он бережно завернул медаль сначала в пластиковый пакет, потом обернул бархоткой и, отыскав в шкафу тоненький, карманный портсигар из мельхиора, украшенный незамысловатым растительным узором. Сложил в него находку и плотно закрыл крышку, щелкнув фиксатором.
— Так надежнее будет и сохраннее. — Уже спокойнее прокомментировал свои действия.
— Ладно, Славян, не возмущайся. — Стараясь не расплыться в ухмылке в ответ на «праведный» гнев друга, примирительно начал Тёма. — Ты пойми главное. Там, где я ее нашел, есть еще кое-что. Вот слушай, короче…
С первых же слов Торопова Вячеслав уловил, что дело действительно перспективное. С намеком на больше приключение и серьезную тайну. Поняв, что выпитый алкоголь все еще мешает сосредоточиться, потер виски. Не помогло. Тогда он поднялся из-за стола и, зажигая конфорку, пояснил другу.
— Ты дальше рассказывай, я быстро кофе заварю покрепче. Надо мозги провентилировать. Слишком много всего и сразу навалилось.
— Я смотрю, ты сегодня весь день квасишь. — Артем с ухмылкой бросил взгляд на почти пустую 0,7л бутылку VSOP.
— Это да. Настроение такое. Говорю же, день тяжелый. Потом расскажу. А сейчас слушаю тебя внимательно.
— Да говорю же. Надо спешить. Там пока всё чисто. Сторож в отрубе и до утра не выйдет. Есть шанс заиметь какой-нибудь хабар. Мы — первые! И раз такая удача пришла, кто знает, что мы там еще нароем? Понимаешь?!
— Ага. Или завалит к чёрту. И хоронить не надо. — Славка задумался.
— Блин! Ты помнишь тот дом? Тогда тоже всё могло рухнуть. Ничего, выкарабкались же! — Припомнил Торопов давнюю историю, с которой, в сущности, всё и началось.
Они всегда были очень разными. Настолько не похожи, что у посторонних зачастую возникал вопрос — а что эти двое делают вместе? Что их связывает?
Отличия сказывались буквально во всем, от внешности, манеры поведения до интересов и занятий. Да и просто по жизни Славка и Артем являли собой едва ли не антиподов. Общими для них, кроме прошлого, оставались три вещи — они не переваривали глупость в любом ее облике, не терпели вранья и очень ценили дружбу.
Знакомы они были еще с дошкольных времен. Но только в четвертом классе случилось ключевое для наших героев событие, определившее их будущее. Юных пионеров Славку Хворостинина и Тёмку Торопова вместе отправили собирать макулатуру. Жили они неподалеку от Сталинска — района в центре Омска с обширной и старинной частной застройкой.
Раздобыв скрипучую тележку, они принялись ходить по дворам. Очередной дом на их пути выглядел ветхим и заброшенным, с прохудившейся крышей и криво висящей на одной петлей входной дверью.
До той минуты им и в головы не приходило, что можно запросто взять и залезть в чужой, пусть даже и пустой дом. Это ведь не ничейные чердаки или подвалы многоэтажек. Но цель была благородной!
— Тёмка, пошли туда! — решительно предложил Вяче.
Возражений, если они и мелькнули на миг в сознании напарника, не последовало и друзья, позабыв о тележке, озираясь, робко протиснулись через дыру в заборе в захламленный двор. Внутри бесхозного дома их встретила пыль, грязь, брошенные вещи и тяжелый запах старого гнилого дерева. Больше ничего там и не нашлось.
Тогда они надумали забраться на чердак, в надежде отыскать там что-то подходящее или интересное. Не без труда, но им удалось отыскать скрипучую, еле живую лестницу и взобраться наверх. Повсюду лежал толстый слой пыли, зато и вещей, собранных в разные тюки, имелось немало.
Почти сразу они разглядели несколько газетно-журнальных, перевязанных старой, заскорузлой бечевкой, увесистых стопок. Разбираться с остальным имуществом ребятам и в голову не пришло, а вот макулатурой они решительно завладели. Дотянув тяжелые пачки до люка, без церемоний скинули их вниз, а затем и сами спустились по шатким перекладинам, которые, не выдержав, под конец все же подломились. Благо падать пришлось невысоко, и они отделались лишь синяками и ободранными коленями. Ухватив вдвоем тяжелые связки, они одну за другой оттащили газеты до тачки и до предела нагруженные, чумазые, все в пыли и паутине, зато гордые собой, двинулись вверх по улице. По пути Тёме надумал остановиться у колонки и умыться.
Смыв пыль и грязь, а заодно и вволю напившись, мальчишки решили чуток посидеть, отдохнуть. Полностью нагруженная тележка безбожно скрипела, буквально вгрызаясь в мозг противным звуком, да и вес ее оказался несколько большим, чем позволяли малые силы сорванцов. А пока они сидели и щурили глаза на ласковое сентябрьское солнышко, Вяче пришла в голову очередная идея. Он заметил, что в одной из найденных на чердаке пачек название газеты написано как-то неправильно.