Приглядевшись, вслух прочитал:
— Омский Телеграф, только тут еще твердый знак на конце слова зачем-то и вместо «И» какая-то палка, вроде буквы «I» на английском.
— Я слышал, так писали до революции, — заинтересованно отозвался Тёма.
— Думаешь? Давай, глянем какая там дата!
Оказалось, что газета с чудны́м названием была опубликована, как гласила надпись в верхнем правом углу — в пятницу 25 ноября 1916 года. Имелся у нее и номер — 250. Теперь друзьям стало интересно, что же в этой газете могло быть написано еще. Небывалый азарт прикосновения к тайне прошлого накрыл обоих с головой.
— «Чаша запретной любви». — Начали они наперебой читать вслух, — «За Царя, родину и славянство». Смотри. Очень крупно было напечатано — «Дева моря». Опять же вместо «Е» буква похожая на твердый знак.
И еще много удивительных и непонятных заголовков. Все это настолько не сходилось с виденным за прожитые нашими героями десять лет, а дело было в сентябре 1982, что по спинам друзей поползли мурашки предчувствия «ПРИКЛЮЧЕНИЯ». Именно так — большими буквами!
Сдать столь ценный в их глазах материал на утилизацию друзья посчитали настоящим кощунством, хотя, как пионеры они вроде и должны были это сделать. Ведь газета — царская. Но ощущение найденной тайны и азарт, знакомый всем кладоискателям заставил друзей пойти против правил и завезти найденные «сокровища» в дом к деду Вячеслава и аккуратно спрятать в сарае, предупредив старика, чтобы он ни в коем случае не сжег ценные издания в печке. А сами бегом покатили заметно полегчавшую тележку на школьный двор.
Кроме нескольких газет, в стопках нашлись и журналы. Главным удачей без сомнения оказалась подборка журнала «Вокруг света» за 1911 и 1912 годы. Беспорядочно перечитав всё, друзья не захотели останавливаться на достигнутом, и приступили к поискам новых источников. Дело пошло! Барахолка, старые дома, многочисленные знакомые родителей и дедушек-бабушек — все пути добычи ценных материалов оказались задействованы в полную силу.
Со временем интерес Артема к старине испарился, сменившись на увлечение техникой и радиоделом. Славка же упорно продолжал с прежним напором и энтузиазмом искать, изучать и собирать вещи начала двадцатого века. Все, что способно было поведать ему о тайнах ушедшей навсегда эпохи.
Вот так и вышло, что в тот погожий сентябрьский денек Вяче и Артем по-настоящему сдружились. Отныне их объединяла общая тайна и пережитое приключение. И, несмотря ни на что, дружба осталась с ними на всю жизнь.
Воспоминания яркой вспышкой озарили сознание Славки и схлынули, оставив глубокое послевкусие, как бокал хорошего вина. Теперь он пил обжигающе горячий крепкий до одури кофе и ломал голову. Он ведь и сам давно хотел «пропикать» тамошнюю территорию. «Старые тоннели. Рискованно, но, черт возьми, почему бы нет?». И еще. Это была «та самая» история, о чем и напомнил друг, мимо которой ну никак нельзя пройти. Настоящее приключение!
«Что я, собственно, теряю? Территория не охраняется. Ночь только начинается. Там делов всего ничего… Тоннель по словам Тёмы не очень длинный, сколько там всего за прошедшие годы понарыли-понастроили… За пару-тройку часов можно всё просмотреть. И главное — мы действительно первые. А завтра — уже стопудово станет поздно».
Тряхнув головой, Вяче стукнул кулаком по столу.
— Уговорил, черт языкастый. Пошли. Только не с пустыми же руками туда соваться. У меня где-то есть рюкзак. Что ещё надо?
— Подменка и мэсээлка[1] у меня в кандейке есть. Обеспечу. Фонарь нужен. Или батарейки для моего.
Славка порылся в кладовке и достал ярко-синий модный рюкзак и мощный фонарь.
— Зацени. Аккумуляторный. Только подзарядить надо немного.
— Время горит же.
— Пока соберусь, как раз время пройдет. Опять же надо и аккум металлоискателя подкрутить чутка. А ты бутеров нарежь, сколько нам с тобой ковыряться, фиг знает. А так будет перекусон. Ствол брать, как думаешь?
— Кого стрелять собрался? Привидений или сторожа за систематическое пьянство? А вот если нас по дороге пэпээсы с ним примут — точно посадят. — С сомнением протянул Артем.
— Ладно, подумаю еще. Режь колбасу и сыр. И шоколад в рюкзак кинь, короче, мети все, что в холодильнике найдешь.
— Конину будем допивать? — Торопов громко окликнул ушедшего в другую комнату друга.
— Не, голова нужна светлая. Слей во фляжку, для сугреву самое оно. И чая налей в термос.
— Это уже пикник какой-то, а не раскопки…
— Ну, что сказать, я люблю работать с комфортом… Узнаёшь своё детище, Кулибин? — Славка вернулся, держа в руках металлоискатель.
— Блин, я думал, что он сдох давно.
— «Искусство не горит, Билли». Тем более что я с ним аккуратно обращаюсь. — Объяснил Славка довольный, что смог удивить друга. — Слушай, а какие батарейки нужны для твоего фонаря? А то я тут для магнитофона прикупил. Может, сгодятся?
Батарейки действительно подошли. Теперь они готовы были выдвигаться в сторону военной части.
Уже выходя из квартиры, Славка сунул портсигар с медалью в нагрудный карман, пояснив, в ответ на недоуменный взгляд друга:
— Вещь очень ценная. Вдруг явятся незваные гости. Будет очень обидно и досадно. Я за нее отвечаю. Так что лучше твоего «Столыпина» возьму с собой.
Глава 3
Идти предстояло минут десять. По дороге почти не разговаривали, поскольку район имел дурную репутацию, и привлекать к себе внимание в тёмное время суток очень не хотелось. Пропетляв между гаражами известной лишь Артёму тропинкой, друзья упёрлись в старый деревянный забор воинской части, густо увешанный поверху колючей проволокой.
— Куда ты завёл нас, Сусанин-герой? — В полголоса спросил Славка.
— Не ссыте, ребята. Я сам здесь впервой. — Сострил Артём, аккуратно открывая искусно проделанный лаз, которым он пользовался для прохода на работу. Давать круг длинной в километр до КПП ему никогда не нравилось. Тем более что его кандейка находилась практически возле ограды.
Пока Вяче подбирал себе старую военную форму из кучи ветоши, лежащей в углу артёмовской каптёрки, Торопов быстренько собирал в вещмешок всё, что могло пригодиться в подземелье. В результате получился вполне достаточный комплект для однодневного похода.
Приятели первым делом решили проверить металлоискателем отвалы, дно и стенки котлована. Ничего кроме разочарования, горсти медных монет, пары солдатских пуговиц и нескольких железяк, ржавенькими голосками хихикающими над незадачливыми кладоискателями, это не принесло.
Чтобы не терять даром время, пока Вяче бродил вокруг с прибором, пытаясь с помощью квадратно-гнездового метода охватить поисками максимальную площадь, прапорщик принялся осторожно разбирать кирпичную кладку тоннеля. И вскоре проём в стене стал достаточно широк даже для накачанного аспиранта. Артём, от природы жилистый и сухощавый, ростом напарнику почти не уступал, но при работе под землей ценил свободу действий.
— Давай сначала налево. Там ход короче, так мне кажется. Не дальше гаражей. Их когда строили, всё кессонами перекопали. — И Торопов, взяв в свои руки детектор, первым полез в пробитый проход.
Внутри оказалось ожидаемо пыльно, гулко, затхло и душно. На полу в свете фонарей то и дело мелькали мумифицированные останки грызунов. Повсюду валялись куски битого кирпича и какой-то непонятный мусор, приводивший самодельный агрегат в неистовство… Из-за небольшой высоты свода приходилось продвигаться то на четвереньках, то в полнаклона. Не прошло и пятнадцати минут, как тоннель закончился завалом.
— Всё. Приехали. — Обернувшись, буркнул Тёма двигавшемуся позади товарищу. — Разворачиваемся. Ни черта тут нет.
— Ну почему «ни черта»? Вот, глянь…
Торопов не без труда развернулся и посмотрел на ладонь друга, которую тот освещал фонариком. На ней лежала пара монет необычного размера и кусок выцветшей бумаги. «Как же я сам это не нашёл? Вот же пикалка бестолковая!»
— Чего это?
— Не то чтобы сокровища, но и уйдём не с пустыми руками. Рваная керенка, конечно, никому не нужна, а вот два серебряных николаевских двадцатчика, мал-мала, чего-нибудь да стоят. Особенно вот этот — 1901 года. На пивас, чтоб отметить это дело — точно хватит. К слову, чеканить их стали как раз тогда, до того такого номинала просто не было. Пятнадцать и двадцать пять. И еще зацени. — Вяче внимательно разглядывал монету в свете фонарика. — Вот тут на гурте — буквы минцмейстера — АР. Это редкая монета. Удачно.
— Что за минцмейстер?
— Начальник монетного двора, ну или еще кто из мастеров.
— Класс! Ну, чё, рванём в другую сторону? Только лучше оставить у выхода эту бандуру, нифига она тут не работает. Слишком много всяких железок вокруг. — Артёма грызла досада, что не он первый нашёл монеты. Вирус золотой лихорадки начал победоносное шествие в головах приятелей.
— Согласен. Хоть мешаться не будет.
С заметно прибавившимся оптимизмом они развернулись и стали продвигаться в обратном направлении, немного задержавшись возле проёма, чтобы перевести дух.
Артём, двигавшийся теперь позади друга, старался внимательно осматривать всё, что попадалось под ногами, но ему никак не везло. В глубине души он чувствовал растущую досаду, к тому же накатывала усталость и раздражение.
— Тёма, здесь сбоку, похоже, какая-то дверь или перегородка. — Оповестил Славка, остановившись, — Будем ломать?
— Не, не вздумай! И так тут всё еле держится. Над нами где-то экскаватор стоит. Не забывай.
— Блин, ладно. На обратном пути глянем.
Они стали продвигаться дальше. Но вскоре тоннель тоже закончился завалом.
— Я же говорил, что надо перегородку ломать! — Бросил Вяче с досадой. Ему, как более габаритному, разворачиваться в узком проходе было нелегко.
— Ладно. Уговорил. Хотя мне кажется, что это больше похоже на щит для укрепления стены. Вот сломаем его — и ага. Никто не узнает, где могилка бойца. Ещё и экскаватором сверху притопчет.