Обеспечившись всем необходимым из одежды, Славка осмелел и без промедления решительно двинулся к вожделенному шляпному салону. На встречу с его прекрасной обитательницей Варенькой Белозеровой. Все равно нервничая, как подросток перед первым свиданием, то и дело бросал взгляды на свои отражения в зеркальных витринах магазинов. Добравшись до места, Вяче остановился перед дверью под знакомой вывеской и немного робея, постарался разглядеть, что же там, внутри. И разочарованно выдохнул долго сдерживаемый в легких воздух. Сколько не высматривал, красавицы он не увидел!
Уже решительнее потянул ручку двери и вошел внутрь. Некоторое время оглядывался по сторонам, дожидаясь появления в зале и за прилавком всех работавших здесь девушек. И вновь вынужденно констатировал — Варвары Дмитриевны среди них не нашлось. Нахождение его в этом исключительно женском царстве моды и красоты, среди феерической роскоши дамских шляп, представлялось всем присутствующим — и сотрудницам, и клиенткам, предельно неуместным. Славка, ощущая на себе вопросительные и раздраженно-гневные взоры, совсем потерялся.
И когда одна из продавщиц обратилась к нему с банальным вопросом:
— Что вам угодно, сударь?
Он смог, лишь выдавив нечто совсем невнятное, ретироваться. Выйдя на крыльцо, Вяче приподнял свежекупленную модную кепку и запустил пятерню в густые вихры. Как это должно было помочь справиться с новыми затруднениями, он и сам не знал, но лучше так, чем никак.
В этот самый момент из толпы прохожих вынырнул знакомый мальчишка-газетчик, и они сразу признали друг друга.
— Ну-ка, подойди сюда, — подозвал его Вяче.
— Здрасте, господин хороший, — парнишка, заранее заприметивший щедрого барина, легко вычислил, чего это он топчется на крыльце дамского салона, и здраво рассудил, что тут наклевывается шанс подзаработать.
— Помню тебя. Знаю, что дело свое ты выполнил отлично, благодарю тебя, вот держи, — и Хворостинин сунул мальчику мелочь в ловко подставленную ладошку. — Послушай, малец, а девушка, Варвара Белозерова, из того магазина — ты случайно не знаешь, что с ней?
— Дык ушла она оттедова. Позавчера еще дали ей расчет. Аккурат со следующего дня, как Вы с тем голубчиком подрались, больше на прошпекте я её не видел.
— Вот оно как… — задумчиво и не без досады протянул Славка. — Что же так? Неужели выгнали?
— Про то не знаю. Может, и погнали, может, и сама уволилась. Жалко, она барышня добрая, сердешная. То пряником угостит, то баранкой. А то и просто добрым словом приветит. Оно ведь и скотине приятственно. Бывало, выйдет на крыльцо, скажет этак с улыбкой задорно: «Как дела твои, Егорка?», — разом жить веселее, эх… А нынче в ентом шалоне шапочном одни скопидомки и сквалыжницы остались. Чуть что — гонят от дверей точно пса шелудивого.
Славке отчего-то до сердечной истомы приятно было слышать рассуждения уличного мальчишки о Вареньке Белозеровой. Словно это подтверждало, что не ошибся он в сердце своем. Что сумел одним взглядом распознать светлую и добрую душу девушки, а не только ее исключительную внешнюю красу.
— Да, брат, понятно… послушай, а где она сейчас обретается, ты не знаешь, часом?
— Нее, откуда? Но ежли надо — сыщу сей же день. Пулей. Только скажите, барин.
— Нет. — Не вполне уверенно ответил, подумав, Славка. — Не заморачивайся. То есть не надо никого искать. Лучше вот чего. Ты, я смотрю, парень хваткий и сообразительный. Не в курсе, что тот извозчик, с которым мы схлестнулись — Прохор, сейчас делает и где обретается?
— Не видать голубчика со вчерашнего дня. Да, поди, пьет горькую. Коляску его кто-то отнял, да потом сыскалась, слава Богу. Вороной — умница сам пришел к конюшням на берегу реки, — газетный мальчишка махнул рукой в сторону Омки. — А нонеча по всему видать загулял, бедовый. Потому как не видать его ни на улице, ни на базаре весь день.
— Запросто мог загулять. Было с чего… Ну, бывай. Или вот что, присматривай за Яшкой и тем городовым — Фрол Фомичем. Если что важное углядишь, доложишь мне при случае. Я в центре города буду время от времени появляться — так что свидимся еще не раз.
— Я про них и так много чего знаю, — с независимым видом, поправив мятый картуз с поломанным козырьком, заявил малец.
— Тебя ведь Егором кличут?
— Так и есть, — солидно отозвался юный разносчик газет.
— Вот что, Егор. Сейчас времени нет. Дел много. Или что-то срочное?
— Вроде нет такого, барин, — раздумчиво отозвался мальчик, приподняв картуз и почесав себе лоб. — Я-то не спешу. Как пожелаете, барин, все обскажу. Меня здесь, на Любинском, завсегда можно сыскать. Я туточки кажный день работаю. — Серьезно ответил малец.
— Хорошо, тогда до встречи.
Настрой на покупки внезапно испарился. Зато в голову стали лезть всякие мысли. Например, о возможной встрече с Яшкой, Фролом или иными нежелательными персонажами. «Деньги-то у нас есть, а защищать нас некому. А ведь этот вопрос вполне можно утрясти законными средствами. А еще за мной должок перед Голубевым. Вот только тащиться на завод и семафорить там совсем не интересно. Зато есть красивый вариант. Бинго! Нам нужен адвокат! Только к кому лучше обратиться? Человек требуется надежный и головастый. А главное — не болтливый».
Славке припомнился один исторический персонаж — революционер, социал-демократ, после девятнадцатого года уже и большевик — юрист по образованию и присяжный поверенный по профессии, коренной омич, пару лет руливший после разгрома Колчака Омской губернией и лично ведший допросы преданного белочехами и арестованного адмирала. Некто Попов Константин Андреевич. Он же Черный (под этим прозвищем он проходил в документах охранки), он же Васильев (один из многочисленных подпольно-партийных псевдонимов).
Тот факт, что дядя не дурак и не стукач — сомнению не подвергался нигде и никем. Это уже хорошо. Более того, Славка и лично читал в архивах донесения жандармов по результатам наблюдения за Поповым. И ни разу даже намека на сотрудничество с органами! Так что Голубеву — своему однопартийцу — пламенный революционер наверняка согласится помочь и сам. Что до найма его для ведения дел самого Славки и Артема: «Это надо посмотреть вблизи на его поведение», — сформулировал себе Хворостинин.
— Так, где его искать? Вроде бы многие присяжные поверенные обретаются поблизости от городской думы. Идти всего ничего: через мост перебраться — и на месте. Решено. Погнали!
Оказавшись на месте, он в который раз удовлетворенно качнул головой, заметив многочисленные вывески адвокатских контор: «Значит, не ошибся. Это хорошо».
Заглянув в ближайшую, он, вежливо поздоровавшись, осведомился у секретаря:
— Мне требуется отыскать Попова Константина Андреевича, помощника присяжного поверенного. Не могли бы вы подсказать?
На что получил исчерпывающий незамедлительный ответ.
— Господин Попов принимает по адресу Часовитинская 35. Это дальше по улице до перекрестка с Новой, немного не доходя до Никольского проспекта.
— Премного вам благодарен, — ненавязчиво оставив рубль на углу стола, Вяче развернулся к дверям.
Оставалось немного пройтись. Никакой очереди у опального юриста не наблюдалось. Так что Вяче просто, но вежливо открыл дверь и вошел в бедновато обставленный небольшой кабинет. За единственным столом напротив входа сидел еще довольно молодой, с густыми черными, без намека на седину, волосами импозантный господин, точнее, товарищ. Проницательные и немного настороженные черные глаза, одухотворенное, интеллигентное лицо никакого отторжения в душе Хворостинина не вызвали.
— Константин Андреевич Попов? — уточнил на всякий случай он.
— Да, это я. С кем имею честь? — сделав приглашающий жест, эсдэк указал на стул. — Пожалуйста, присаживайтесь.
— Меня зовут Вячеславом Юрьевичем Хворостининым. Из разночинцев. На днях приехал в Омск и вот решил тут задержаться и заняться коммерцией.
— Замечательно. И чем я могу быть вам полезен?
— У меня к вам два дела. Сразу хочу, чтобы вы меня верно поняли. Я отлично осведомлен о вашем прошлом и ваших политических предпочтениях. Поэтому и пришел.
Попов заметно напрягся, но промолчал. Славка, удовлетворенный подобной реакцией, говорящей о выдержке и разуме собеседника, продолжил:
— Так вышло, что мне довелось недавно пересечься с двумя членами РСДРП. Имя второго не запомнил, а первого зовут Ильей Голубевым. Он кузнец на заводе Рандрупа. И он просил уведомить товарищей о том, что его перевели в Омский тюремный замок. Если не ошибаюсь, место вам знакомое…
— И что вы хотите от меня, милостивый государь.
— К чему церемонии? — отмахнулся Вяче. — Давайте проще и без этих расшаркиваний. Я хочу, чтобы вы взялись за это дело и вытащили Голубева и его напарника на свободу. Ну, или добились для них минимального наказания. Иначе говоря, я нанимаю вас адвокатом по их делу. Каковы ваши расценки?
— Э, — немного ошеломленно таким не свойственным эпохе напором протянул присяжный поверенный.
— Ну же, не разочаровывайте меня, Константин Андреевич. Что за мычание? Вы беретесь за это дело! И заметьте, я не спрашиваю, я утверждаю. В конце концов, это ваш партийный долг!
— Простите, Вячеслав Юрьевич, но вы как-то подозрительно хорошо осведомлены…
— Намекаете, что я провокатор, подосланный охранкой? Это смешно. Давайте так. Раз с первым делом мы определились. Деваться вам все равно некуда, то перейдем ко второму.
— Позвольте, я закурю? — зачем-то осведомился Попов у нахального посетителя.
— Если вам это поможет… А вообще, никотин вызывает рак легких… Но это так, к слову. Второе — мне и моему брату требуются услуги адвоката. Нет, ничего конкретного и тем более криминального. В большей степени дела коммерческие и гражданского состояния. Если вы возьметесь, я готов изложить вам суть вопроса.
— Слушаю вас, — было видно, что Славке удалось заинтриговать собеседника. Он собрался с мыслями и принялся излагать:
— Мы прибыли с Аляски. Фамилии у нас с братом разные. Мы сводные — матери и отцы у каждого свои. Родители соединились повторным браком, впрочем, никак не оформляя его. Откуда точно мы происходим — ничего определенного утверждать не можем. По малолетству не запомнили, а после жили в других краях. Но точно крещения не принимали. Родители — люди передовых взглядов — решили, что дети сами в разумных летах должны сделать свой выбор. А даже если бы и были крещены, то, не зная в какой точно церкви, не смогли бы взять там выписку из приходской книги.