— А я, надо вам сказать, имел честь учиться в Московском пехотном юнкерском училище. В офицеры произведен был в далеком одна тысяча восемьсот семьдесят шестом году от Рождества Христова. И службу начинал прапорщиком в 65-й пехотном Московском полку. Это я к чему? Учиться вам еще и учиться, голубчик. Оно бы все и верно, вот только не сходятся концы с концами. Где это видано, чтобы революционеры отмолчались? Что же им мешало крикнуть какую-нибудь пакость, вроде «Да здравствует революция» и прочей чепухи? Времени не нашлось? Совсем не похоже на такого рода персонажей. Далее. Этот народец до денег очень жаден, особливо до чужих. Грабь награбленное — их лозунг. Экспроприировать у экспроприаторов. Эксами свои грабежи называют, вроде как из высоких целей. А тут целый саквояж денег бросили. Разве ж они так поступают? Опять же, отрубленные пальцы… Не с саблей же они ехали. К слову, а что у вас на них собрано, за вычетом газетных побасенок?
— Удалось из показаний свидетелей собрать приблизительные словесные портреты. Сейчас вместе с рисовальщиком пытаюсь воспроизвести их лица анфас для публикации объявления о розыске. Особо интересным фактом считаю утверждения некоторых свидетелей, что один из них выглядел довольно респектабельно.
Молодой жандарм горел желанием отличиться. А лучшим средством для достижения цели ему виделось переквалифицировать нападение на поезд с уголовного в политическое. Тогда вся полнота управления, а значит, и лавры победителя, в конечном счете, достались бы ему.
В последнее время деятельность революционного подполья заметно поутихла, среди эсэров и эсдэков широко распространились ликвидаторские настроения. Недавние пламенные борцы, террористы и подпольщики все больше переключались на легальную работу в газетах и разного рода общественных организациях. Полковник видел настроения и мысли поручика насквозь, словно просвечивал его новомодным рентгеном и одобрял молодую горячность и здоровый карьеризм. Но дело — прежде всего.
— Тогда вот что вам надобно сделать, господин поручик, — перейдя на официальный язык, Орлов показал, что общие рассуждения и рекомендации закончились, а настало время для четких указаний. — Проведите повторный обыск по всему району. Не мог он раненый далеко уйти. Опросите всех врачей, фельдшеров и прочий медицинский состав, кто куда ходил, пусть городовые присмотрятся, где кто из лекарей по домам бывает, особливо в тех местах.
— Разрешите?
— Продолжайте, — одобрительно оценив инициативу подчиненного, кивнул полковник.
— Думаю, бандиты по наводке действовали. Или в банке кто сообщил, или в конторе самого купца-иудея.
— Верно мыслите! Проработайте всех, кто мог знать, что делали, доходы посмотрите, знакомства. А про наших героев — продолжайте поиски, вдруг и выйдет толк. Но если и нападете на след — ничего без моего приказа не предпринимайте. А для начала просто установить негласное наблюдение. А уж потом, как понимать будем, что за птицы, тогда и пригласим к нам на разговор. Но не раньше.
— Есть. Разрешите исполнять?
— Что, и чай не допьете? — взгляд полковника упал на остатки остывшего напитка в стакане поручика. — Идите, Федор Никандрович. Действуйте! Как только появятся новые сведения, касательно этого дела — немедленно ко мне.
— Есть.
*Вагинская — сегодня улица Баррикадная.
*Второй Взвоз — теперь улица Гагарина.
*Навой — плетеный ремень кнута
Глава 5
Торопов
Отворив массивную дубовую дверь, он вошёл внутрь. Несмотря на высокие окна, в помещении царил легкий полумрак. Артёму пришлось несколько замешкаться, давая глазам привыкнуть к разнице в освещении. Подойдя к свободному окошку конторы, он обратился к служащему, попутно доставая из кармана газету с рекламой мотоциклов.
— Добрый день…эээ… сударь. Я хотел бы отправить телеграмму.
— Добрый день. Извольте заполнить. — Служащий протянул Артёму лист бумаги.
— Э, спасибо. — Растерявшись и не найдя подходящих слов, скомкал ответ Торопов.
Взяв бланк, Артём огляделся и прошёл к одному из столов, стоящих вдоль стен у длинной анфилады окон. Усевшись на деревянный стул с удобной изогнутой спинкой, он с плохо скрываемым удивлением оглядел письменный прибор. Чернильница — непроливайка, пресс-папье, деревянная перьевая ручка… Подобным антиквариатом ему доводилось пользоваться лишь в далёком детстве, в семидесятых, когда мать пошла на почту получать посылку и взяла его с собой.
Очередь двигалась чрезвычайно медленно, и у пятилетнего Артёма оказалось достаточно времени, чтобы вдумчиво рассмотреть всё доступное его глазам устройство почтового отделения.
Больше всего его заинтересовал процесс опечатывания посылок сургучной печатью. У приёмщика возле весов стояла специальная ёмкость с яркой лампочкой снизу. Жара от неё вполне хватало для растопки сургуча. А чтобы сверху он не схватывался корочкой, его периодически перемешивали деревянной палочкой. Ею же, после взвешивания и перевязки посылки бечевой, наносили на узел жирный кусок горячего сургуча. Потом в ход шла увесистая бронзовая печать почтового отделения, с грохотом ставившая точку в процессе приёмки посылки. Артёму тогда казалось, что это обман, и приёмщик намазывает на посылки шоколад…
Ему тут же захотелось проверить свою догадку, но удобного момента всё не представлялось. Заскучав, Тёма стал оглядываться в поисках чего-нибудь интересного. Вот тогда-то он и увидел, как люди пользуются чернильным прибором, заполняя различные документы. Процесс заворожил мальчишку, привыкшего пользоваться карандашом и шариковой ручкой… Окунуть перо в чернила, промокнув лишнее о край чернильницы, аккуратно написать букву, вновь обмакнуть перо… Артём с нетерпением дождался момента, когда появится свободное место у стола. Потом украдкой от мамы придвинул к себе тяжёлый письменный прибор и попробовал написать своё имя на чистом бланке почтового перевода. У него получилось! Через несколько минут бланк оказался полностью исписан и изрисован. Дальше — больше…
Финалом стала, конечно же, выволочка от мамы за испачканные чернилами пальцы. Но лежащие в кармане шорт бумажные самолётики с чернильными звёздами на крыльях, сложенные из испорченных бланков, которые Тёма смог достать из мусорной корзины у стола, того стоили. Буквально через пять лет чернила на почте исчезли. Шариковая ручка окончательно и бесповоротно покорила страну.
И вот теперь, он вновь прикоснулся к перу, как тогда… Рука осторожно обмакнула стальное раздвоенное острие пера в чернильницу. Потом, словно бы сама, вывела на листке бумаги пятиконечную звезду… Тьфу ты! Опомнившись, он резким движением смял в кулаке рисунок. Нет! К чёрту воспоминания! Взяв ещё один листок, Тёма печатными буквами старательно выписал текст телеграммы и адрес получателя, указанный в рекламном объявлении.
— Сударь, Вы действительно хотите отправить сей текст? — Удивлённо приподняв брови, спросил служащий телеграфа, прочтя Артёмово «творение».
— Ну да, конечно… А что, собственно, не так?
— Прошу прощения, но в тексте и адресе допущено несколько ошибок. Могу ли я их исправить с Вашего позволения?
Артём хотел вспылить, но вовремя одумался. Он ведь действительно не знал текущей грамматики русского языка… «Чёрт побери вас с вашими ятями и ерами!» — Мысленно выругался он, а в действительности же служащий услышал:
— Прошу прощения за мою рассеянность. Исправьте, пожалуйста. — На каждую букву «о» было старательно сделано ударение. Получилось некое подобие польского акцента. Это всё расставило на свои места. По крайней мере, ему так хотелось думать.
Торопливо расплатившись и выйдя на улицу, Артём немедленно закурил, приводя свои мысли и чувства в порядок. «Это ж надо было так спалиться! На ровном, практически, месте! Звёзды мы рисуем, видите ли… Дитятко малое»! Ожесточенно раздавив окурок так, словно именно тот был во всём виноват, Артём двинулся вдоль улицы, строя план дальнейших действий. При этом он не забывал время от времени осматриваться по сторонам. Где-то из безопасности, но чаще из любопытства и желания скорее влиться в этот родной город, который пока ещё не принимал бесцеремонных путешественников во времени.
«Вот что делать, если грамотно писать не можешь? Как вести дела и переписку?» — В мыслях Артёма отчётливо представился телеграфный служащий с укором и снисходительностью во взгляде. Стыд и срам. Словно двоечник у доски перед всем классом. «Нужно первым делом купить учебник грамматики» — пронеслось в голове. Затем откуда-то из подсознания: «Не можешь написать — позвони». Точно! Телефон! Надо срочно заняться вопросом установки телефона в их новый дом: «Сегодня же!»
Не пройдя и квартала по Ядринцевской улице, он увидел вывеску «Общество Бромлей. Двигатели, динамо-машины и запчасти к ним».
Услужливо пропустив Торопова внутрь, дверь мелодичным колокольчиком предупредила хозяев офиса о посетителе. В казавшейся небольшой из-за высоких стеллажей с бумагами и книгами комнате теснились за письменными столами пара весьма интеллигентного вида служащих. Они почти синхронно подняли взгляд на Артёма.
— Чем могу служить? — Заученно произнёс один из них.
— Здравствуйте! Я бы хотел ознакомиться с ассортиментом оборудования, которым торгует ваша фирма.
Второй клерк, видимо, более опытный, критически смерил Тёму взглядом и, не увидев в манерах хорошо одетого посетителя чего-то коммерчески стоящего, вновь погрузился в разложенные на столе бумаги.
— Какое именно оборудование Вас интересует? Мы представляем многие заводы.
— Ээээ… Ну, к примеру, для мотоциклов и автомобилей… Для слесарных мастерских… Прейскуранты у вас имеются?
— Извольте, сударь. — Комиссионер жестом предложил Торопову присесть на небольшой диванчик, а сам подошёл к стеллажам и стал выбирать каталоги.
Пролистав один из них, Артём понял, что сам быстро ничего найти не сможет, поэтому, немного собравшись с мыслями, решил спросить прямо.
— Я хочу заняться изготовлением мотоциклетной и автомобильной техники. Мне необходим надёжный поставщик двигателей, колёс, станков, крепежа и прочего… Вот, какой максимальной мощности двигатели для автомобилей может поставить ваша фирма?