— Никто не командует, все бегают как подорванные без толку. Так что капитан либо бухой, либо спит, либо его вообще нет.
— Логично. И чего делать будем? Оно конечно красиво вот так стоять и глядеть, как Нерон на пожар Рима, но ёпрст, жалко корабль. Сгорит к едрене фене, а мы такие нарядные даже ничего не сделали…
— Жалко — у пчёлки! Но если хочешь что-нибудь сделать, то надо концы рубить и баржу уводить.
— Только по сходням нам не пройти — смотри, как там полыхает.
— Не вопрос. Давай прямо к борту прошлепаем по мелководью, а там поможешь мне забраться наверх.
Хворостинин рвавшийся действовать не сразу осознал смысл слов друга, но когда понял, кивнул в ответ:
— Понял! Командуй, ты у нас мореман!
Тема хотел было покачать головой и возразить, мол, я речником и то недолго пробыл, напрасно ты меня в моряки записываешь. Но Славка и не думал продолжать беседу. Он побежал вокруг полыхающих кип прямиком к барже. Артему не оставалось ничего иного, как поспешить вслед за другом.
Без особых усилий закинув Тему наверх, Славка дождался пока друг кинет линь и как по канату в спортзале на одних руках взобрался следом. Оглядевшись, Артем махнул рукой в сторону освещаемого сполохами огня пожарного щита с топором и баграми, скомандовав Славке:
— Хватай топор, руби концы, прямо на кнехте руби.
— Яволь, майн хер! Будет сделано!
Хорошенько размахнувшись, Вяче рубанул тяжелым колуном. Потом ещё. И ещё. Жар подступившего почти вплотную к барже пламени жег лицо и руки. И лишь с четвёртого удара толстый пеньковый канат сдался.
— Сделано! Чего дальше?
— А нифига дальше. Это корыто плотно навалило на берег. Оно теперь как присоска на стекле. Мы его не раскачаем и не спихнем никакими шестами.
— И чего делать?
— Тут уже ничего. Погнали на буксир, может, им сдёрнуть получится. А нет — так хоть отогнать от берега его поможем.
— Тогда чего стоим, время-деньги.
И без дальнейших рассуждений Славка лихо спрыгнул с борта прямо в черную воду, подняв фонтан брызг и окунувшись почти по грудь в прохладные иртышские волны.
— А водичка то бодрит! — проорал он соскочившему следом другу. — Погребли дальше. У парохода сходни в порядке — зайдем как белые люди.
Так они и сделали. С них ручьями стекала вода, но так было даже легче. На борту никого не оказалось. Полнейшая пустота. Никто их не встретил.
— Эй, православные, есть тут кто? — Не заморачиваясь заорал во всю мощь легких Хворостинин.
— Чего ты кричишь, поморщившись как от зубной боли, бросил ему Тёма. — видишь же, нет никого. Но машина вроде работает, дым из трубы идет. Надо вниз спуститься — к паровику.
— Погнали туда, — легко согласился Вяче, — веди, ты в этой машинерии спец, я ни в зуб ногой.
Внизу они нашли надсадно кашляющего и без остановки кидающего в открытую топку лопату за лопатой уголь чумазого юного кочегара.
— Где капитан, старпом или механик на худой конец? Что за бардак тут творится?
— А чего на худой? Может на толстый, — совсем некстати негромко прыснул Славка.
— Это мы разберемся. Комиссия установит всех непричастных и накажет всех невиновных. — В тон ему ответил Тема. Не выветрившаяся выпивка располагала к веселью.
Молодой кочегар, совсем потерявшись, замер, так и не донеся лопату до топки и помявшись пару секунд, ответил:
— Так… Нет никого. Все на пожар убёгли, а начальство засветло ещё съехать изволили. А машинист и вовсе — вчерась накричал на хозяина, расчету требовал, а тот не дал. Ну, он и ушел…
— Ясно. Плохи дела. Мы уполномоченные Речного Регистра. Завтра должны были осматривать это судно. А тут такое происшествие… Так что как старший по званию, я беру командование кораблём на себя! Вопросы есть? — На пару секунд в душном и пыльном воздухе кочегарки повисла тишина. — Так-то лучше. Как звать то тебя, матрос?
— Петькой… — От удивления уголь с лопаты кочегара посыпался на палубу. Славка, между тем, всеми силами старался придать себе солидный вид. Выглядело это неубедительно, но в полумраке кочегарки никто ничего не заметил.
— Слушай мою команду, Петька. Разводи пары как можно скорее. Я подведу буксир кормой к барже, а мой коллега, — Артём внимательно посмотрел на Славку, — переберётся на неё и накинет буксирный конец на кнехт. Раз машиниста нет, то тебе, Петро, придётся и машиной управлять. Осилишь?
— Я… Я постараюсь. — Кочегар сильно волновался.
— Не «постараюсь», а «так точно»!
Тёма и Славка выбрались на главную палубу.
— А что ты там про конец и кнехт заливал? Я на орден посмертно не подписывался. Ещё и за чужое корыто. — С подозрением, подражая почтальону Печкину, изрек Вяче — Может быть, я только жить начинаю, лисапед вон купил,
— Слушай, ты же тут баржу жалел. Если не оттащим, то ей однозначный каюк. Пятнадцать минут — и угольки. А накинуть швартовый на кнехт — большого ума не надо. Тут ловкость нужна. Дело, в принципе, плёвое. Так что дуй на нос баржи, пока сходни ещё не горят. А я тут попробую покрутить эту шаланду. Если дело выгорит, и баржа не сгорит, то можно будет с хозяином перетереть о гонораре…
— О чём? — Славка пренебрежительно усмехнулся. — Он даже команде не платит.
— Там видно будет. Дуй, давай!
Хворостинин, спустившись по трапу, быстрым шагом направился по мелководью в сторону баржи, прикрываясь рукой от жара пламени. Артём же, зашёл в ходовую рубку и стал осматриваться при свете отблесков всё увеличивающегося пожара на берегу.
Капитанский мостик начала века был непривычно пустым и просторным. Не имелось никакого оборудования, кнопок или тумблеров. Лишь большой штурвал, машинный телеграф и увенчанная каучуковым нагубником труба переговорного устройства, уходящая куда-то в палубу.
«Да… Рулить и командовать машиной одновременно — тяжеловато будет. Придётся побегать», — невесело подумал Тёма.
Взгляд упал на висящий в углу на переборке рупор.
«Офигеть! Первобытный мегафон!»
В сознании тут же возникла картинка марширующих пионеров с красными флагами, кричащих в рупор речёвки, а душа на мгновение сжалась. Стало как-то тоскливо и грустно… Вздохнув, Торопов взял жестяную воронку и вышел на палубу.
— Внимание, команда буксира! Говорит инспектор Речного Регистра Торопов! Срочно подняться на борт! Будем оттаскивать баржу. Груз на берегу уже не спасти!
Метавшиеся на берегу тени замерли.
— Бросай всё к ядрене фене, говорю! Живо на буксир, сто чертей вам в печень! — Артём всё больше входил в роль бывалого капитана.
Сходни задрожали. По стальной палубе загрохотали шаги. «Вот так бы сразу. И почему никто никогда по-хорошему не понимает? Пока не наорёшь…» — Торопов вздохнул, припомнив армейский опыт.
— Двое на корму! Двое на нос! Приготовить буксирные концы! Отдать швартовые!
Расставив команду, Тёма вошёл в рубку и снял пробку с переговорной трубы.
— Машина, пар готов?
— Ещё немного. — Донеслось из глубин буксира.
— Нет времени, Петруха. Сгорим к чёрту. Так что давай, малый назад!
— Есть, малый назад! — Где-то раздалось шипение пара, всплески колёсных лопаток о воду. Артём воспользовался пожаром как ориентиром, чтобы определить движение судна. Корабль стоял.
— Средний назад!
— Есть средний назад!
Всплески участились, но судно по-прежнему оставалось недвижимо. «Они что там, придурки, швартовые не отдали, что ли?!» — С негодованием выругался про себя Артём и, высунувшись из рубки, проорал в рупор:
— Что там со швартовыми, чёрт возьми?!
— Швартовые отданы, сходни убраны! — Донеслось из темноты.
Жёсткие всплески лопастей о воду заставляли судно мелко вздрагивать.
— Петро, давай полный назад! Да подбавь пару! — Почти прокричал в переговорную трубу Артём, лихорадочно соображая, что такого важного он мог забыть. Ведь чудес на свете не бывает, и буксир уже должен оторваться из цепких объятий береговой отмели.
В конце концов, судно нехотя стало сползать в сторону фарватера. Торопов с облегчением вздохнул, вытер проступивший пот со лба и встал к штурвалу. Переложив руль на правый борт, и дождавшись, когда корабль начнёт уверенно поворачивать нос против течения, он быстро подошёл к трубе и скомандовал с паузой в минуту: «Стоп машина!», затем «Средний вперёд!» и тут же вернулся к штурвалу, чтобы выровнять руль.
Неуклюжая посудина под управлением самозваного капитана с большим трудом развернулась кормой к барже. Артём успел в который раз взмокнуть, прыгая от штурвала к раструбу переговорника и обратно. Подойдя, как ему казалось, на достаточное расстояние к барже, Торопов высунулся из рубки и крикнул через рупор:
— Славка! Принимай конец! На баке, отдать швартовый!
— Есть отдать швартовый! — Огненные сполохи сквозь дым высвечивали несколько фигур, копошащихся на корме и одну на барже. Славка не с первого раза смог поймать линь и вытащить основной буксирный канат. Но, в конце концов, через несколько томительных минут толстая пеньковая петля оказалась накинутой на кнехт. Команда буксира тут же закрепила канат на гаке.
— Швартовый закреплен! — Донеслось до Торопова.
— Славка, дуй на корму баржи! Команде очистить бак! — Артёму приходилось видеть лопнувшие канаты, потому рисковать людьми он не мог.
— Петруха, давай полный вперёд! Только понемногу! — Прокричал в медную трубу Тёма и тут же встал за штурвал, глядя через плечо на баржу. Порыв ветра швырнул горсть искр в сторону реки. «Только бы успеть!» — Пронеслось в его голове.
Буксир натянул канат, словно настройщик струну на рояле. Вибрация от колёс стала ещё ощутимей. Чёрный дым вперемешку с искрами толстой змеёй вываливался из трубы и тут же падал на реку, подкошенный порывами осеннего ветра. Казалось, что ещё чуть-чуть, и канат не выдержит. Но нет, баржа медленно, по чуть-чуть, стала вырываться из липких объятий илистого дна. Благо, большая часть груза к началу пожара уже была на берегу.
Не прошло и получаса, как суда смогли выйти на фарва