Неугомонный Славка вскочил с дивана, высунулся почти по пояс в иллюминатор и окликнул матросов:
— Эй, мужики, подьте сюды. Угощу вас от щедрот капитанских.
Четверо бравых погорельцев, включая и черного от угольной пыли кочегара, тут же оживились и заинтересованно подтянулись к оконному проему.
— Мы с вами такое дело провернули. Да, Артем, скажи? Это надо отметить. Бухло качественное, не самогон палёный. Вот, берите, — он достал из шкафчика еще стаканы и налил каждому. Подмигнул Артему, мол, давай, гони тост. Тот подумал немного, чуть нехотя оторвался от удобного диванчика и, поднявшись, выдал:
— Ну, что. Дело вышло жарким, но мы его вывезли! Пусть так будет и дальше! За речной флот и этот пароход! За нас, речников!
— Молодца! — одобрил его речь Славка. — От себя добавлю, не знаю, что там скажет ваше начальство, а я бы вас наградил.
Матросы чинно и не спеша выцедили дорогой «барский» напиток, выдохнули почти разом и хором поблагодарили «господ начальников».
— Не за что, братцы, не за что. — Вяче оглянулся в сторону берега, где заметил размахивающего руками человека, только что прикатившего в пролетке и даже не успевшего из нее вылезти.
— А кто это там ручонками машет? Может, знакомый ваш какой? — бросил он словно между делом.
Матросы разом обернулись и вгляделись в еще тусклый предрассветный сумрак.
— Так это наш хозяин и есть. Господин Мошкин Дмитрий Иванович. Видать усмотрел пожар и до зорьки прикатил, — ответил самый глазастый из мужиков.
— Кричит чего-то. Видно, желает узнать, как дела на борту. Вы бы за ним ялик послали, а то надорвется еще, болезный.
У Вяче по отношению к заочно знакомому собственнику речного буксира сложилось довольно негативное отношение. Факты говорили против него. Денег не платит, люди увольняются, вахта осталась без офицера, в пароходе чего-то сломалось, машина до предела изношена, да и в целом посудина выглядела потрепанно и устало. Да и сам факт пожара тоже, по мнению Хворостинина, шел в незачёт владельцу. Товар потерял, баржу они едва спасли, опять же не благодаря, а вопреки. Форменный разгильдяй!
— Сейчас еще начнет на нас наезжать. Мол, кто такие, по какому праву, мол, произвол, я на вас в полицию заявлю, я вас засужу… Знаю я таких, слова благодарности не дождешься, а вони полно. — Плюхнувшись обратно на диван, с неожиданной мрачностью заключил Вяче.
— Наверняка, — согласился с ним Артем. — И чего тогда делать будем? Какие версии?
— Ну, свалить точно не получится. Кругом вода. Да и наши портреты срисовали основательно, не соскочишь. Думаю, надо держаться уверенно, спокойно и даже нагло. Врать не будем. Если матросы ему скажут, что мы представились речным надзором, скажем, ситуация была форс-мажорная, объяснять времени не имелось. А вообще оправдываться точно не станем.
— Интересно, он сразу с городовыми явится или потом их вызовет?
— А с чего? Он про нас ничего не знает. Вот гребцы сейчас ему во всех нюансах и красотах расскажут, как дело было, само собой. А до тех пор он ни сном, ни духом, ни чохом. Это раз. Во вторых, я в тюрягу больше не ходок. Побывал там — мне не понравилось. Лучше в бега подамся.
— Это да. Наново я тебя могу уже и не вытянуть.
— Не то слово. В первый то раз каким чудом ты меня спас не пойму. А по второму кругу и надеяться не на что. Но думаю, отбрехаемся. Дядя не при деньгах. Это факт. Посмотрим, что он запоет. А если у него груз не застрахован?
— Тогда ой. Попадёт пароходчик по полной.
— Вот и я о чем. В эти времена кредитами не раскидывались. Больше на доверии. А кто он для местных? Свой или чужак? Не известно пока нам. Ну, скоро все выяснится. Главное не спешить карты раскрывать и особенно поначалу меньше языком трепать. Выслушаем его стоны и вопли, что на Руси песней зовутся…
— Ага, плач иудейского гостя, — со смешком кивнул Торопов.
— Типа того. Информацию соберем, выводы сделаем, а потом изумим его нашими вариантами.
— Что еще за варианты? — не понял друга Артем.
— Сам пока еще не знаю. Надо будет по ходу переговоров соображать исходя из того, как карта ляжет.
— Ну, смотри. Только сильно не борзей. — Попытался он урезонить уже слегка опьяневшего от легшего на свежие дрожжи новой порции алкоголя Вяче.
— Все будет ровно. Не дрейфь.
Немного помолчав неугомонный Хворостинин задал новый вопрос.
— Слушай, а кто он вообще? Ты о нем что-то знаешь?
— Откуда?
— Надо расспросить местных. Вот хотя бы Петьку-кочегара. Он парнишка простой, все что знает и не знает, разболтает. Давай, зови его сюда, успеем раскрутить — время еще есть.
— Петруха, подь сюды! Давай, излагай в деталях. Что за фрукт твой хозяин. Что хорошего про него можешь поведать нам?
Кочегар оказался на удивление словоохотлив, оно и понятно, у машины поговорить не с кем, вот и отвел душу. Доложил пусть и путанно, зато образно и в подробностях. Выходило, что Дмитрий Мошкин стал владельцем парохода всего пару недель назад.
Достался ему корабль в наследство от тетки — богатой омской купчихи Надежды Путиной. А уж как при наличии прямых правопреемников он умудрился изловчиться и заполучить столь ценный ресурс история умалчивала.
Конца восьмидесятых годов девятнадцатого века постройки, изрядно уставший от жизни и пары десятков навигаций, но всё еще крепкий паровой буксир с привычным уху любого советского школьника названием «Пiонеръ».
Так же, по словам Петра, сам Мошкин человек резкий и крутой. Сильный, решительный и склонный при случае пускать в ход увесистые кулаки. По крайней мере, матросам регулярно от него перепадало «на орехи за всякие огрехи» как пояснял наказуемым с некоторой даже претензией на рифму сам новоявленный владелец корабля.
— Да он мажор! Натурально! По всем признакам.
— Ко мне во взвод такие изредка попадали. Гонору у них хватало лишь на первые полдня. Потом либо соображали, куда попали, либо личный состав выписывал командировку в санчасть на недельку. Полы мыть, пока физиономия снова не начнёт в двери пролазить.
— Во. Тоже схема рабочая. А что если он сам поджог устроил? Те три архаровца явно не случайно мимо проходили. Захотел всё сжечь и страховку получить? Тогда что?
— Тогда ой. Ну, увидим. Обязательно зададим господину Мошкину этот вопрос.
Дмитрий Мошкин, очевидно, старался выглядеть франтом, но события этой ночи подрастрепали его блестящий внешний вид. Едва ступив на палубу, он, отрывисто бросив на ходу: «Где они?» и получив краткий ответ: — "Тама», ринулся в каюту, которую, ничуть не смущаясь, заняли наши герои.
— Господа, я требую объяснений! По какому праву, вы явились на мой пароход и самовольно взяли его под управление? Я буду жаловаться! Никто не уведомил меня об инспекции, она не законна! — И вдруг, что-то заподозрив, не вполне последовательно потребовал, — Предъявите документы!
Друзья переглянулись, обменявшись понимающими взглядами, выражая согласие с диагнозом, вынесенным заранее Славкой в адрес их визави.
— Присаживайтесь, господин Мошкин. У нас всех была сложная ночь. И вероятно день будет не легче. Выпейте, успокойте нервы. — Славка разлил по стаканам остатки коньяка. — Хочу сразу внести ясность. Мы не инспекторы. Просто живем неподалеку и став свидетелями пожара, сначала лишь наблюдали, а когда поняли, что команда действует бестолково и без руководства, решили помочь спасти баржу и буксир. Мой друг, чтобы не тратить на объяснения драгоценное время назвал себя представителем инспекции. Он и в самом деле сведущ в корабельных вопросах. Замечу, что требований предоставления документов и дополнительных расспросов от матросов в наш адрес не поступило. Так что будем считать эту его фразу шуткой. Впрочем, мы ведь действительно спасли вашу баржу. Да груз сгорел, но там шансов не просматривалось изначально. Полыхало, дай бог.
— Так кто же вы? Какого черта делаете на моем корабле, в моей каюте, кто вам позволил пить мой коньяк?! — Багровея на глазах и стремительно распаляясь, кричал все громче Мошкин, уже почти рыча и брызжа слюной. Артём, почувствовав растущий градус разговора, медленно переместился к двери каюты.
— Вон отсюда! — окончательно впав в неистовство, владелец буксира уже вскочил, явно намереваясь кинуться на друзей с кулаками с задором боевого петушка.
Торопов, закрыв собой дверь, почти по-ковбойски ненавязчиво приоткрыл полу пиджака, показав рукоять пистолета. Следом за ним и Славка, слегка поморщившись, но и бровью не поведя, в лучших традициях вестернов медленно вытащил Кольт из кармана и молча положил перед собой на стол. Вид оружия произвел мгновенное отрезвляющее действие на раскрасневшегося купца. Он, все еще гневно фыркая и тяжело дыша, осел обратно на стул и уставился налитыми кровью глазами на Хворостинина.
— Для начала давайте представимся. Мы вас знаем, Дмитрий Иванович, а вы нас нет. Меня зовут Вячеслав Юрьевич, моего друга — Артем Александрович. Мы недавно приехали в Омск и, так уж вышло, мимоходом спасли ваше имущество. И этот факт даёт нам право надеяться на разумное вознаграждение за наши труды и риски. Это раз. Второе. Вам возможно уже доложили, что машина повреждена и требует ремонта. В этом нет нашей вины, все распоряжения господин Торопов отдавал четко и правильно. Ошибка со стороны неопытного кочегара, он в запале перестарался. Но и его вины нет, надо было нанимать толковых специалистов и платить им вовремя. Теперь третье. Лично мне интересно — вы застраховали груз?
— Нет. Не до того было. — Мошкин резким жестом обхватил голову руками, и застыл на несколько секунд, склонившись над столом. Потом поднял побледневшее лицо и прошептал, — Я банкрот. Разорен, вчистую разорен. Товар был взять в долг, пароход сломан, все пойдет с молотка… Вы! Вы во всём виноваты! Я буду жаловаться в полицию!
Торопов приоткрыл дверь и, высунувшись, убедился, что лишних ушей поблизости нет.
— Ну что Вы, Дмитрий Иванович… Остыньте уж, наконец! Не стоит так драматизировать. Поскольку мы с приятелем взялись спасать вашу посудину, то вас как хозяина за бортом не оставим. И раз уж судьба «Пионера» нам стала не чужой, то почему бы нам не принять участие в его ремонте? Тем более что требуемые денежные средства у нас имеются.