— А твои подельники что же? Читать-писать обучены?
— Отучились в церковно-приходской школе.
— Интересно, Артем Сергеевич, вот смотрите, три представителя крестьянской молодежи. Грамотные стервецы. Выучило их государство на свою голову. А они вот какую пакость в итоге калякают. Вымогатели, мало не убийцы. Интересное кино…
— Расскажи теперь про свои связи в партии эсеров. Только подробно.
— Да какая там партия. Разгромили весь актив в Омске. Я как с тюрьмы вышел, да обжился чуток, надумал денег добыть, а для большего форсу про эсеров и приплел.
— Ну, кого-то ты обязан знать. Неужели совсем пусто?
— Один есть человек, но я с ним и встречался всего дважды. И по делам не разговаривали.
— Кто, где, чем занимается?
Допрос продолжался почти час, потом по очереди приволокли подельников главаря и все повторилось. Убедившись, что показания в целом совпадают, Славка распорядился собрать всю троицу вместе и выступил перед ними с кратким напутственным словом.
— Вот наш приговор вам, злобные гоблины. Слушайте внимательно.
Все трое, как по команде рухнули на колени и взмолились:
— Господа хорошие, не губите, отслужим!
— Ну вот… Весь праздник мне поломали. Как думаешь, Артем Саныч, может и правда их не резать?
— Нет им веры. От мертвых мороки не будет, а с живыми еще намаемся. — Без тени сожалений ответил Торопов.
— Тоже верно. Парни, жили вы грешно и умрете смешно. Ну, молитесь, если в бога веруете.
Гришка, глядя расширившимися от ужаса глазами, тряхнул головой и упрямо повторил:
— Не убивайте. Не будет вернее у вас людей, чем мы.
— Даже так? А с чего нам тебе верить?
— Отцом-матерью клянусь.
— И я клянусь, и я, — в один голос повторили за вожаком незадачливые бомбисты.
Славка задумался. Потом спросил:
— Ну, хорошо. Сколько вы с господина Мошкина вымогали? Десять тысяч?
Пленники облегченно закивали головами. Убедившись, в их полном согласии с озвученными цифрами, Славка продолжил.
— Потом вам назначается штраф. Нас тоже трое. Складываем. Итого тридцать тысяч. Все верно говорю?
Пойманные преступники снова почти на автомате закивали, не понимая хитрой Славкиной арифметики.
— Доволен нашим взаимопониманием. Сумма ложится на всю вашу кодлу. И пока не выплатите, будете в полной кабале. Кто попытается сбежать, найду и повешу за яйца всех троих. Вы нам без надобности, просто даем вам шанс на исправление. Так что дергаться не советую. Проще бы вас порешить и в реку сбросить. Мороки меньше… Но раз решили, то живите пока. Все что прикажу я или Артем Александрович, выполнять беспрекословно. Больше вам никто — ни царь, ни генерал, ни партийный ЦК не указ. Поняли?
Те закивали, переводя дух, ухватив толком лишь то, что убивать их прямо здесь и сейчас не станут.
— А коли уразумели, то посидите пока в холодной недельку на хлебе и воде, для лучшего осознания, так сказать, своего проступка. Потом к делу пристроим. И еще. Деньги мне от вас не нужны. У нас с Артемом Александровичем их хватает. Отработаете сами, своими руками, ногами и головами. Не ровен час, решите, кого ограбить да нам притащить вроде выкуп. Этого не допущу. Будете стараться и делать все честно — выйдет вам скидка, а то и награда. А начнете хвостом крутить, не обессудьте. Вы теперь знаете кто? Слыхали про янычар турецких или мамлюков египетских? Вот, считайте, вы отныне на их положении. Отслужите верно, глядишь, и выйдете на вольные хлеба. Но до той поры еще путь далёк. Все, Дмитрий, убери их с глаз долой.
Оставшись вдвоем в каюте они переглянулись:
— Обрати внимание, Темыч, какие местные аборигены все церемонные и вежливые. В простоте слова не скажут. А через семь лет придут большевики, которые начнут рубить правду-матку и не стесняться в выражениях. Один Ильич чего стоит. За словом в карман не лез… Мы, в этом смысле, можно сказать, провозвестники будущего. Тоже общаемся запросто. Без всех этих словесных кружавчиков. Зато народ нас отлично понимает. И принимает.
— Это понятно. Лучше скажи, зачем они тебе сдались? Не проще ли было на пинках выкинуть и всего делов? Или ты хочешь какую-то игру с подпольем вести? Двойных агентов себе готовишь?
— Нее. В эту тему я даже лезть не хочу. Пусть там жандармы резвятся. А оставил, потому что парней жалко стало. С одной стороны. А с другой, чего ресурсами разбрасываться? Парни боевые и вроде не глупые. Глаза человеческие, не стеклянные. Глядишь, получится толку от них добиться. А бросить самое простое. Они ж неприкаянные. Потеряшки. Вот мы их к делу пристроим и поглядим, как дальше пойдет. Выгнать всегда успеем. Молодые совсем. Лица нормальные, не трусы, не психи. Обычные русские люди. Неужели не найдем общего языка?
— Они на нас как на силу смотрят. Мы для них теперь авторитеты. Потому что вдвоем с тремя справились. В честном бою. Собственными силами. — Проницательно заметил Артем. — Так что в плане перевоспитания может чего и выйдет. Особенно если Попов со своей пролетарской пропагандой поможет…
— Вот и займись этим делом. Тебе опыта не занимать. Сколько отморозков в армии через твои руки прошло и во вполне справных солдат вышло?
— Так-то да. Только времени на это нет категорически.
— Ставь задачи и контролируй периодически. Большего и не прошу.
— Было бы все так просто… Это у гуманитариев главное оружие — язык. Оно и заметно.
— Во-первых, не язык, а речь. И во-вторых, даже не речь, а мощный, прокаченный интеллект и умение производить качественный, структурированный и осмысленный текст.
— Ишь задвинул, грамотей, — с деланным восхищением отозвался Артем.
— Я на счет дискуссий вот что думаю. Есть что сказать — сразу бей прямо в зубы. Чего с ними, аспидами, церемониться? Раз правда на твоей стороне! Если же нечего сказать — молчи. А попусту орать друг на друга — ерунда и нелепица.
— Еще абсурд и коррупция…
— Вот-вот. Ты уловил суть. Так что рули.
Глава 16
28 октября 1910 года
— Тихо Яша, замолкни. Тут дело такое, все обдумать надо, а ты голосишь на все лады! Значит, говоришь сыскались наши пропажи… И никакие оне не бесы из преисподней, а обычные люди из плоти и крови и ничто им, так сказать, не чуждо… Говоришь рыжую Анютку энтот демон обихаживает. Торопов его зовут?
— Так эстэм. — Коротко поддакнул кучер. — Он ее на друго мисто свёз, а я заприметил и проследил!
— Стало быть, говоришь, не уехали никуда, а живут как баре в собственном доме на краю Ново-Омска. Богато устроились, не лисапед какой зачуханный, а цельный мотоциклет купили! Не хуже, чем у богатейших господ! Значит, деньги имеют!
— Так!
— Стало быть, пора нам к ним наведаться. Должок у их перед нами, что скажешь, Яша?
Поляк ощерил в злой ухмылке зубы и усиленно закивал головой.
— Значит, надо брать за мякотку и да вытрясти все, что знают и где деньги держат! Усадьба на отшибе. Никого вокруг нет. Заявимся тихо, и таким же манером уйдем.
— Фрол Фомич, может сразу их стрельнуть? Мало ли как обернется?
— Никшни, дурак! Какое стрелить? А ежли насмерть убьешь обоих? Откуда вызнаешь, где деньги прячут? Нет, надо их, голубчиков, живыми брать. Вязать по рукам и ногам, да с пристрастием допросить. Опять же, что им собакам такую легкую смерть дарить? Нет, мы им прежде хорошенько кровушку пустим, пущай умирают в муках.
— Что, не боишься крови-то, Яша?
— Да я готов их зубами грызть, ногтями рвать!
— Вот и молодец. Одно мне пока не ясно. Как все устроить по-умному. Надобно побывать на месте, ре-ког-носцировку провесть. — По слогам выговорил без ошибки надзиратель. — И еще, вдвоем пойдем или с подручными?
— Кого же, отец родной, брать? Это ведь и барыш делить придется.
— А ты покумекай своим умишком. Их двое, да нас двое. Да этот, который тебе рожу разукрасил, здоровый черт! И второй хучь и худой, а жилистый, да ловкий. Если брать живыми — можем не совладать. Надо еще пару человек.
— Есть у меня на примете такие. Не то, чтобы я им доверял, но …
— Ты, Яша, как телок. Учу тебя, учу — а ты все дурень. На кой мне твое к ним доверие? Главное — чтобы крови не боялись. А как все исделаем, их там же и прикопаем. А дом сожжем. Вроде как было нападение, драка, и все умерли, хехе. И концы в воду.
— Страшный ты человек, Фрол Фомич…
— Что, испужался? Поди, думаешь, а вдруг Канищев и меня на тот свет спровадить…
— Нет, все по слову твоему исполню, верю как отцу родному.
— То-то же… Слушай меня, Яша, и вскорости запануем почище иных мильонщиков! Есть станем с серебра, спать на шелках, девку, как там бишь ее — Варьку Белозерову, себе заберешь, коли пожелаешь. Богатому все можно! Ты не мешкай, езжай к подручным, уговорись на послезавтра и вертайся сюда.
4 ноября 1910 года.
К вооружению банды Канищев подошел со всей внимательностью. Как раз для такого случая у него имелся неплохой арсенал, годами собиравшийся из отнятого у «преступных элементов» оружия. Само собой, это была всего лишь небольшая часть конфискованного. Зато, по мнению Фрола, лучшая. Яков, помимо револьвера, получил тульскую двудулку, рассыпав по карманам пару пригоршней картечных патронов. Сам же околоточный надзиратель предпочел оснаститься браунингом. Двоим подручным Фрол выдал верёвку, кинжалы и дубинки «И того хватит, они не для огневого боя потребны, пущай руки супостатам крутят, им револьверты без надобности» предусмотрительно рассудил он, держа в голове предстоящую расправу с лихими людьми.
Чтобы случайно не столкнуться с ними нос к носу раньше времени, Канищев и компания переправились через Иртыш на санях.
Добравшись задними дворами до места, Фрол огляделся.
— Слышь, Микола! Сгоняй, разведай кто в доме. Да смотри, чтоб ни один лист не хрустнул! — Негромко скомандовал он. Выяснив, что в доме никого кроме слуги нет, а цепь не даёт собаке достать до крыльца, сторожко засели в засаде позади двора. Ждать пришлось долго. Несмотря на тёплую одежду, у них уже начали коченеть руки и ноги, но Фрол лишь зло шипел сквозь зубы на вялые предложения подельников пойти погреться в трактир или чайную.