К счастью, чаще всего здоровяк лишь довозил учительницу до ворот завода. Оливье всякий раз старался не пропустить момент и словно ненароком встречал девушку в коридоре, подолгу и весьма бесцеремонно глядя на нее.
Только исключительная выдержка самой мадмуазель Белозеровой позволяла ей не устраивать скандал. Вячеславу она, конечно, ничего не говорила. Жаловаться было не в ее характере. Для себя она постановила, что если заводской мастер позволит себе лишнее и перейдет черту — она сама поставит его на место, чего бы ей это не стоило. Но пока все ограничивалось взглядами. Сегодня же, придя в класс, Варя увидела на кафедре небольшой конверт. Первым побуждением ее было просто смять и выбросить бумагу в урну, но затем извечное женское любопытство взяло верх. Одного взгляда на текст ей хватило, чтобы понять от кого письмо. Разозлившись на назойливого ухажера, она, наконец сделала то, что и должна была изначально. Послание отправилось в мусор. И только теперь заметила стоящего в дверях Лоранжа.
Не без вызова ответив ему гневным взглядом, Варя сосредоточилась и начала урок на время позабыв обо всем прочем. Но стило аудитории опустеть, как в нее снова проник бельгиец. «Ну, держитесь, мсье. Вы сами напросились» не без воинственности мысленно пообещала ему Белозерова.
— Мадмуазель Варвара. Я должен признаться вам. Я болен вами. Вы обязаны быть моей. В этой дикой стране вам не место!
Дальше она его слушать не стала.
— Выйдете вон, мсье Лоранж. Я не желаю вас видеть.
— Курочка моя, это никак невозможно. Я твой петушок…
Если бы в этот момент не отворилась дверь, и в класс не зашел Петр Лукомцев, Варвара могла бы и перейти к рукоприкладству. Впрочем, с некоторых пор она не расставалась с подаренным ей Хворостининым изящным малокалибреным «Браунингом М1906».
— Варвара Дмитриевна, я потерял учебник, разрешите, посмотреть в парте?
— Да, конечно, Петя.
— К сожалению и здесь его нет. — Сказав это, Петр и не подумал уходить, открыв дверь и застряв на пороге. Варвару он воспринимал почти как свою старшую сестру и был готов встать на ее защиту всеми доступными средствами.
— Убирайся отсюда, недоносок! — Первым не выдержал Лоранж, делая шаг в сторону мальчика с явным намерением вытолкать его взашей.
В этот самый момент за спиной подростка возникли три рослые фигуры.
Предводитель янычар — Гришка Яковлев нарочито не замечая мастера обратился к Лукомцеву:
— Что за шум, а драки нет, а, Петро?
— Да вот, мсье Лоранж кабинетом ошибся. Надо ему помочь выйти.
— Варвара Дмитриевна, со всем почтением. Нам увести этого господина?
— Он уже сам уходит.
Оливье в первый момент даже потянулся к упрятанному во внутренний карман пистолету, но оценив расклад, предпочел отступить.
— Господин Лоранж, надеюсь, я больше никогда не увижу вас в этом учебном классе. Вам здесь не место.
— Спасибо вам, Петр, Григорий, Павел, Леонид. — Назвала каждого из них по имени Варя. — Можете быть свободны.
— Это мы завсегда, — расплылись в улыбках янычары.
Вечером, когда Вяче приехал за Артемом и Петей на завод, главный в тройке — Гришка Яковлев подошел к Хворостинину:
— Вячеслав Юрьевич. Я давно замечаю, что мастер Лоранж подбивает клинья к Варваре Дмитриевне. А сегодня он и вовсе распоясался. Без малого не схватил ее, пришлось Петру за нее вступаться, а потом и мы подмогли. Едва до крови дело не дошло. У него пистолет был в кармане.
— Молодец, что доложил.
Сказать, что Славка рассвирепел и немного потерял контроль над собой, значит не сказать ничего. Не раздумывая, он пошел прямиком в контору, и через несколько минут исканий столкнулся с мастером нос к носу.
Без предисловий Вяче всадил кулак в печень противника, а когда тот, хватая ртом воздух, скорчился, ухватил левой за пиджак и, встряхнув довольно тщедушного бельгийца, заставил распрямиться, снова ударил на этот раз в солнечное сплетение. Противник после молниеносной и сокрушительной атаки оказался полностью повержен физически, но воспринимать информацию мог.
Славка на всякий случай охлопал одежду Лоранжа и вынул компактный пистолет.
— Тебе это не понадобится, — пояснил он, перекладывая оружие к себе в пиджак.
— А теперь слушай внимательно. Это первое и последнее предупреждение. Не дай бог еще что услышу, убью. И в печке сожгу. Ни следа от тебя, падаль, на земле не останется. Внял? Ну, отвечай, — он еще раз встряхнул, противника, так что у того громко лязгнули зубы.
— Да.
— Что да?
— Ты убьешь меня из-за Вареньки.
— И не смей мадмуазель Белозерову так называть своим поганым ртом! — Славка наотмашь хлестнул по губам Лоранжа зажатыми в правом кулаке перчатками. — Все, я с тобой закончил.
Вяче отпустил мастера и с брезгливостью вытер левую руку, так словно она от прикосновения к телу врага оказалась запачкана. Развернулся и ушел.
Бельгиец, долго смотрел в широкую спину, а потом тихо сказал:
— А я с тобой нет.
Глава 22
С наступлением зимы дел у Артема только прибавилось. Хотя при чем тут снега и метели? Просто дел столько, что, сколько не трудись, все равно ничего не успеваешь. Славке хорошо. Поставил задачу и гуляет. А Торопов горбатился за троих. Спал по четыре часа в сутки, выкладываясь по полной. Очень выручал Петя. Он брал на себя вычерчивание эскизов и просто заботился о начальнике и наставнике.
Но результат все же был налицо. Целая пачка папок с заявками на открытия и новые разработки. И многое уже сделано пусть в первом приближении в «железе». По рекомендации Попова они еще несколько недель назад связались с петербургской конторой, которая взялась за приобретение патентных прав разом и в России, и в Европе, и даже в США. И вот теперь он получил большую телеграмму от них.
Когда Торопов дочитал текст телеграммы и осознал, что же в ней излагалось, он растерянно оглянулся по сторонам и, не зная, что предпринять, просто застыл на несколько секунд на месте. Потом, приняв решение, быстро озвучил телефонистке их домашний номер на телефоне, помня, что Вяче сегодня планировал работать, никуда не выезжая.
— Славка, никуда не уходи. Надо срочно переговорить. Лично.
— Что случилось? Ты в порядке?
— Потом расскажу. Я жив-здоров. Дело в другом.
Машиной прочно завладел Вяче, Торопов же для разъездов несмотря на холода, то и дело брал Родстер. Тем более и ехать теперь от квартиры до завода стало совсем недалеко. Когда Артем, тарахтя мотором, вкатился во двор, Вяче вместе с Дымкой уже ждали его на крыльце.
— Ты бросил мастерскую, небывалое дело.
— Помнишь, мы договорились, что я займусь патентами на изобретения?
— Само собой.
— Сегодня пришел ответ из конторы. Они уведомляют, что на цельнометаллическую мотоколяску, узлы для полного привода и по танку точно такие же, слово в слово как у нас, документы уже получены в Англии, США и по всей Европе. Как думаешь, на чье имя?
— Не говори загадками, — разом помрачнев, отозвался Славка.
— Нашим Сереном, мать его, Христиановичем Рандрупом! Он нас кинул как лохов.
— Не скажу, что сильно удивлен. Хотя и очень неприятно. Надо ехать к нему и все обсудить. Послушаем, что скажет. Давай, я позвоню ему и назначу время встречи. Все остальные чертежи и разработки ты с его завода забрал?
— Обижаешь. Первым делом.
— Молодца. Как не повернется, но одно ясно, больше мы туда не ходоки. — Славка принялся быстро соображать, выстраивая примерный план ближайших действий. — Надо окончательно перебираться на собственную базу. В наш новоомский цех. Но это потом. Все, звоню.
— Барышня, соедините с номером три ноль восемь.
Рандруп словно укрывшись за массивным столом, уставленным тяжелым бронзовым литьем настороженно и одновременно с тем снисходительно смотрел на друзей, терпеливо дожидаясь, что же они ему скажут и сохраняя полнейшее хладнокровие.
«В выдержке ему не откажешь» сделал мысленный вывод Славка.
Первым заговорил Артем. Он кратко и без эмоций изложил Серену Христиановичу суть произошедшего и в конце добавил вопрос:
— Как прикажете понимать это, господин Рандруп?
— Господа, так сложились обстоятельства, — без тени извинений и оправданий просто уведомил их датчанин. — Интересы Великобритании потребовали немедленного решения, и я сделал то, что должен был. Наши страны — союзницы по Антанте и когда наступит время, Русская армия сможет разместить на английских заводах крупные заказы, в том числе и на мотоциклеты и бронеходы — «танки». Напомню, что вся работа шла на моем заводе, и я имею все законные права на эту разработку. — Рандруп сознательно уклонялся даже обмолвиться о том, кому действительно принадлежали права на изобретения. — Но в качестве компенсации готов простить вам аренду площадей и оборудования, а также выписать вам чек на три, нет, даже на пять тысяч рублей. — Подумав и словно что-то взвесив, добавил нехотя. — И можете продолжать использовать мастерскую еще полгода.
Друзья в ответ, коротко переглянувшись, не сговариваясь в голос расхохотались, до того абсурдно и ничтожно показалось им это «щедрое предложение». Отсмеявшись, Славка ответил не без издевки:
— Вы верно ошиблись с нулями? Или с валютой? Может быть, пять тысяч фунтов или пятьдесят тысяч, да что там, все пятьсот? Вы украли у нас изобретения. Вы мошенник и вор, господин вице-консул. И, конечно, никаких дел с вами впредь мы вести не будем. Эту историю оставляем на вашей совести, украл, так украл. Не отмоешься. А нам впредь наука не доверяться разного рода проходимцам.
Рандруп подскочил с кресла, глаза его разгорелись мрачным, злым огнем, усы встопорщились, а все лицо приобрело донельзя злое и решительное выражение.
— Вон отсюда, и чтоб ноги вашей в моем доме не было! Вон! — уже в голос закричал коммерсант, задетый словами Хворостинина за живое.
Друзья поднялись, борясь с желанием провести наглядно воспитательную «беседу» и хорошенько отбить «ливер» фабриканту. Но здравый рассудок взял верх и они лишь молча развернувшись, покинули кабинет.