атившееся в спутанную бахрому, и вернула Габрису его рубашку в целости и сохранности.
После этого практически каждый привал заканчивался для меня работой, которой раз от разу становилось все больше. Однажды Сатья притащила свое платье с такой крошечной дырочкой, что я не сразу ее разглядела, и повелительно потребовала сделать так, чтобы ни единого следа не осталось. Я не стала огрызаться и просто вышила на месте дырки крошечную желтую уточку, каких вышивают на детской одежде.
Наблюдая за лицом Сатьи, которая вернулась и осматривала качество выполненной работы, Габрис хохотал в голос, но когда она сдержалась и без воплей, ограничившись убийственным взглядом, отошла, круорг тихо и серьезно сказал.
— Поосторожнее. Фиона может быть опасной.
— А ты меня не защитишь? — пересохшим голосом спросила я.
— Не о всего, — отрезал он.
— Да-а? — это было интересно, я посмотрела на него внимательнее. — И на какие действия твои полномочия не распространяются?
— На дикую женскую драку с использованием ногтей и клочков выдранных волос, — с удовольствием ответил Габрис и засмеялся.
— Не дождешься! — уверено завила я и впредь уточек не вышивала. Но надо признать и глупых приказаний со стороны подруг Фионы больше не следовало.
Так шутливо круорг отвечал на все вопросы, так что узнать, насколько далеко он зайдет в защите, не удалось.
В общем, девять дней поездки прошли как один. Засыпая вечером в крошечной безликой комнате, я вспоминала черничный пирог и улыбалась. Все-таки Габрис умел поднять настроение и шуточные перебранки с ним были тем, чем я не занималась со времен, когда рядом была Злата — она была последней, кто вызывал во мне жуткое желание немедленно ее подразнить и вывести из себя!
Утро тоже выдалось обычным. К обеду мы остановились на красивой полянке у крошечного озера с такой зеленой водой, что его поверхность не сразу удавалось разглядеть среди высокой сочной травы.
От стоянки, где расставили походную мебель, я предусмотрительно отошла подальше, тем более от костра шел слишком сильный жар, а мне хотелось прохлады.
Габрис вскоре оказался рядом, привычно разваливаясь прямо на земле. День был удивительно светлый, прозрачный и чистый, как беззаботный смех ребенка. Даже круорг молчал, а он вообще любил поболтать. Особенно попугать меня очередной историей про привычки и обычаи круоргов. Не знаю, где в этих рассказах заканчивалась правда и начиналась выдумка, но я старалась думать, что все эти ужастики измышлены его буйным воображением.
Фиона сидела в походном кресле, закинув ногу на ногу и скучающе смотрела куда-то в сторону. Сегодня смеялись в основном Сатья и Эли, причем наиграно, будто по обязанности, которую никак нельзя избежать. Фиона на их фоне казалась одинокой и отстраненной, будто находилась в другом слое реальности.
— Габрис… — неожиданно спросила я. — А почему они не поженились?
Он проследил за моим взглядом.
— А я почем знаю? Да и не мое дело сплетничать, — недовольно пробурчал он. Мои глаза стали размером с монету — как это не его дело сплетничать? А мне показалось, это единственное занятие, которому он с натуральным восторгом предавался в течение всей нашей совместной дороги.
Мы еще немного посидели, слушая ветер и птичьи трели. Но сегодня меня тянуло на откровенность.
— Габрис… А ты князя давно знаешь?
— Два года, — сразу же ответил он.
— Как вы познакомились?
Габрис внимательно посмотрел на меня.
— Ну, — постаралась объяснить я. — Ты все время повторяешь, что получишь титул с приставкой Зет к фамилии, то есть станешь участником высшей линии. Значит, тебе этого хочется, да? А это князь решает, кто станет высшим, кто нет?
— Да, — коротко ответил Габрис.
— И… ты не хочешь говорить, как вы познакомились?
Круорг еще раз задумчиво на меня покосился.
— Почему же… Говорить я могу о чем угодно, другое дело что… не круоргу лучше некоторых вещей не слышать.
Кстати, я уже различала по голосу его настроение. Сейчас Габрис совсем не шутил.
— Расскажи, — мягко попросила я.
Он легко улыбнулся.
— Ничего интересного. У меня был учитель. Князь… пришел и убил его. Меня взял к себе.
— Что? Он убил твоего учителя, а ты так просто его забыл и служишь другому хозяину? — я не хотела, но возмущение в голосе прорезалось само собой.
Он замер, а в глазах привычно застывала тьма… да, Габрис достоин высшей линии, что и говорить.
— Я бы сам убил своего прежнего учителя, — пустым голосом сообщил круорг. — Если бы смог.
— Почему? — не думая, воскликнула я.
Габрис чуть наклонился, хотя вокруг не было никого постороннего.
— Ты, правда, хочешь знать?
Я посмотрела в его глаза и вдруг поняла — нет, не хочу. Не потому, что узнаю что-то плохое о князе и моем провожатом, а наоборот… Узнаю что-то такое, после чего сама захочу убить этого его наставника. Что-то, после чего во мне проснется благодарность к князю. Или уважение. Или восторг. Или все сразу.
Я молча потупилась и Габрис так же молча отвернулся.
…Думаю, будь я умнее, давно бы разобрала свою жизнь на куски, рассмотрела их и поняла — все события прошлого просто вопят о том, что как только мир вокруг кажется спокойным и благожелательным, стоит начинать готовиться ко всяческим неприятностям.
Но видимо я все же глупа.
Мы уже собирались, когда к лагерю прискакали двое всадников. Бока их лошадей раздувались так широко, будто собирались разорваться, а от тяжелого дыхания чуть ли не тряслась земля.
Всадники тоже выглядели не лучшим образом. Они бросились к Фионе, туда же спешным шагом подходили круорги.
Габрис, недолго думая, направился туда же.
Оставалось только ждать. Я сидела на траве и думала, что похоже на горизонте снова появляются тучи, которые вскоре принесут грозу. В который раз… И хотя во время неприятностей всегда был шанс улизнуть незаметно, но я, как ни странно теперь волновалась за Габриса. Это все так раздражает! Как им так быстро удается залезть нам в сердце? Откуда берется эта вечная симпатия к любому мальчишке, маленькому и не очень, который расскажет пару шуток и тепло, ненавязчиво улыбнется?
Идею прямо сейчас бочком удалиться в лес и убежать подальше я с сожалением отклонила — проверено, Габрис находит меня в любом направлении. Думаю, тут замешены браслеты, которые так и остались на моих запястьях. Спрашивала, но он насмешливо приподнимал брови и улыбался. И естественно ни слова пояснений не прозвучало.
Еще я спрашивала его, зачем князю заботиться о моей безопасности? И услышала неожиданно горячее:
— Ты мне скажи!
Прозвучало так фанатично, будто этот вопрос его тоже немалого интересовал. Позже он пояснил:
— Круорги по природе не особо любопытны, но в этот раз… И главное, князь даже не собирается пояснять, откуда у него такой настойчивый интерес к твоей персоне, — он откровенно осматривал меня, так что я привычно покраснела.
— Не, не волнуйся, — задумчиво добавил Габрис. — Всю романтическую чепуху из перечня причин я исключил.
— Почему это? — мгновенно возмутилась я. Чисто из чувства противоречия!
Он качнул головой, тяжело, как большое неразумное животное.
— Ты хоть раз слышала любовную балладу или притчу, где героем был бы круорг? — с усмешкой спросил Габрис.
Я честно потратила несколько минут, пытаясь припомнить.
— Нет, — нехотя призналась.
— Именно, — спокойно кивнул он. — Магия крови, магия, насильно оторванная от хозяина… Она лучше всего остального. По сравнению с ней любовь к обыкновенной женщине — как пресная сухая лепешка после пышного пиршества.
— Ты врешь! — с неожиданной вспыльчивостью сообщила я. Непонятно, почему меня так задели его слова. Больше, чем медленно ползающий по лицу изучающий взгляд, подобный тем, которые я всегда на дух не переваривала.
— Может и вру, — холодно ответил Габрис. — Но путь круорга — путь одиночки. Путь отверженного. Путь по трупам в окружении страха и пустоты. Без красивых эффектов. Без любви.
Я уставилась в сторону, где Фиона с улыбкой слушала Сатью.
— Она его любит, — с трудом шевеля губами, завила круоргу. Хотелось горячо спорить и стоять на своем, только я не могла никак решить, что это — свое. Где оно?
Габрис проследил за моим взглядом и тоже залюбовался картиной, где три красивых девушки смелись, а перья на их шляпках задорно трепетали на ветру.
— Любит, — словно оценивая, повторил Габрис. — Да, она любит князя, — твердо сказал. — Любит силу. Любит положение первого и сильнейшего. Любит власть. А любому человеку, — он повернулся ко мне и криво улыбнулся, — нужна любовь именно к нему, а не к грудам золота за его спиной. Даже темному магу.
— Ты… — я не могла подобрать слова. — Ты…
— Молчи, — неожиданно отрезал круорг. — Я часто ошибаюсь. Но сейчас я хотел бы, чтобы моим языком вещали звезды.
Вот такой он был, мой провожатый… Простой и сложный, злой и добрый. Глупый, как мальчишка и пугающе мудрый.
Когда всадники ускакали, нас собрали в кучу и сообщили о некоторых изменениях в условиях путешествия. Дальше Фиона с подругами скачут верхом, экипажи с прислугой не спеша отправятся в обход, по дороге, им выделят часть охраны для отвода глаз, а мы теперь движемся очень быстро, предварительно изменив направление и не заезжая в большие поселения.
Фиона с подругами переоделись в карете и уселись на лошадей. Вскоре мы разделились и поехали, оставив экипажи за спиной. Кроме Габриса, с нами отправилось семь воинов и два круорга.
Ночевали мы у костра. Только Фионе поставили палатку, остальным пришлось ютиться вповалку прямо у огня. Впрочем, для разнообразия провести ночь в лесу оказалось сплошным удовольствием. Все лучше, чем твердая кровать в бараке или общей спальни для прислуги.
Как давно я не смотрела на звезды так, валяясь на земле и подставляя лицо их блеклому свету! Жаль появления Синей звезды не увидела. Она поднимается, когда ночь переваливает