Дикость. О! Дикая природа! Берегись! — страница 6 из 52

почему? Теперь она в Тироле, приходится с сожалением это признать. Внутренность женщины готова. Соитие не каждому удается сразу, но это дело наживное. Умирающий голос сестры слабой фистулой разносится по дому. Картинка в просветительской книжонке показывает: по части своего родного, потайного женщина сильно превосходит растение. С другой же стороны, она имеет с лесной порослью значительное сходство. То есть она сама ни в чем не ориентируется. Мы даем вам руководство для совершения прегрешений. Церковь, шатаясь, отворачивается. Использование этой женщины посредством трубчатого соединения, упрощенную схему которого вы здесь видите, мужчина освоит с помощью этой книги. Но он сможет и отказаться от этого, если захочет. Книга с роскошными иллюстрациями в подарочном футляре высылается по почте. Руководство проникает в тебя по одной горькой капельке — хочешь не хочешь, а последуешь ему. Что женщина, что змеиный корень на лугу — оба произрастают, подчиняясь одинаковому принципу: они для того, чтобы их кто-то сорвал, эти цветы! Этот принцип они не без труда передают последующим поколениям. Отец читает книгу, его жена в муках бьется головой о ту ступень развития, которой она не в силах одолеть. Лопается олений глаз. Этому человеку хочется, в конце концов, одолевать женщин и отстреливать дичь, вот так. Дети хотят остаться здесь! Этот желобок между женскими грудями удаляется. Мужчина поднимается по тропе и скоро выйдет наверх. Сейчас он уже почти на вершине. Женщина шлифует о камни свои вечно похотливые когти. Время от времени она окунает свои ногти в соус красного цвета. Фотоаппарат заезжей охотницы болтается на ремне, а такого ни в одной его книжке не описано. На голову нацеплен платок. Она прислонилась к «рейндж-роверу». Кузов машины прекрасно смотрится на фоне лесной дороги. Листва, шелестя, срывается с земли. Из-под нее выползают жуки. Счетчик природы включается для того, чтобы природа могла пользоваться полной свободой действий, по желобу природы катится в прорезь звонкая монетка. Песня, звучи! Любовь диктует цвет, форму, запах. С пластинки звучит имя природы и тема природы. Тема далее разрабатывается. Нет, это вовсе не жена короля универмагов. Это совсем другая женщина. Эта женщина похожа на жену короля универмагов. У моей любушки была такая же головушка и такой же платочек на ней! Женщина смотрит в полевой бинокль, а природа глазеет на нее. Природа в восхищении от всего этого внимания к себе, и сама она восхитительна. Эта женщина не сумасшедшая. Местность на месте подстраивается к запросам и формам тех, кто ее населяет. Итак, на женщине синие джинсы и походная куртка. Она проста. И вместе с тем сложна. Бутылка, которую открывают постепенно (у нее всё на вес золота — и голос, и голова). Эта женщина грешит, как птичка: редко и с удовольствием. Она еще никогда не видела, как выглядит ризница изнутри. Эта женщина — отчаявшаяся в себе система, и у нее отчаянно разнообразные запросы. Свою простоту она черпает из переполненности этим разнообразием. Она без особого усердия помешивает у себя внутри. Внедорожник стоит за поворотом тропы. Эта женщина совсем другая по сравнению с продавщицей универмага, но речь у нас постоянно идет и о той и о другой. В таком-то романе! Жена молодого человека (место жительства в настоящий момент не Рио, а Тироль) годами с бессильным скрипом сгибала рычаги своих конечностей над лотком с джемперами. При виде покупателей она выдавливала из себя «Здравствуйте!». Какие кричащие, ядовитые цвета у этих джемперов, и ведь надо же, они нравятся кому-то. Желтый цвет горчичного газа. Цианистый синий. Вот так, замерзая в окружном городе, она в конце концов познакомилась с лесником. С голодной слюной, стекающей по подбородку. Слабеющие когти мертвой хваткой вцепились в синтетический джемпер. Я как была, так и есть — продавщица в универмаге. Выдержать в пятнадцатиградусный мороз у лотка на распродаже джемперов — это уже что-то. И нет огня, который бы согрел. Но эта женщина — другая. Она прислонилась к суперпроходимому транспортному средству, сияющему, как новая монетка. Она говорит о чем-то таком, чего другие никогда раньше не слышали. Каждое ее слово — очередная приманка, которая кружит ему голову в пещере осени. Бывают дни, когда я купаюсь в крови — вот как сейчас, на этом курорте. Она что-то произносит. Она здоровается и начинает говорить. Молодой человек ломает голову над подобающим ответом и заводит речь об оленях, находящихся в особой комнате. Напряжение огненной саламандрой пробегает по верхней части его тела. Рубашка на нем тает от усилий, а он ведь хорош собой. Так сразу он ей ребенка не сделает. Эта женщина тоже красивая. Она просто распускающийся цветок. С мгновенной решимостью он следит за тем, что она говорит. Она называет его бедолагой и работником, но пусть он завтра придет, если хочет. Она уже сегодня вся пропитана этим запахом крови. Вы — как в телевизоре, со знанием дела говорит он. Какая женщина! Артистки, как правило, очень славные. На иностранных языках эта госпожа охотница тоже говорить умеет, это уж само собой! Сейчас она положит этого собеседника на обе лопатки, опрокинет его, как ведро с мусором, — надо надеть на него узду, и завтра она займется этим с большим удовольствием. От возбуждения он вообще не способен говорить, он сейчас может только толкаться и бодаться. Она ничего не хочет знать. Он ничего не может ответить. Челюсти у него трещат от непривычных усилий что-то сказать. Ей, напротив, все движения вокруг подбородка даются очень легко. Белым туманом веет ветер со стороны гор. Женщина опирается на одну ногу, а другую игриво поставила на подножку машины. Она совершенно трезва. Дело заставляет его беречь силы. Завтра он должен поехать с ними. Некоторые люди, словно ящерицы, обсасывают кожицу своих собственных слов: какая готовность к радостям жизни звучит в ее голосе! Как готовая продукция, прошедшая окончательный контроль, вылетает этот голос из гортани, никого особенно не заботя. Все, что она говорит, имеет деловые последствия. Из-под ее платка что-то выбивается — красивая желтая трава. Мертвые растения поникли, задохнувшись под ее охотничьими сапогами. В этой местности ей не нужно электричество, эта местность сама вырабатывает электричество силой воды! Вяло тикает счетчик этой местности, в знак того, что все идет на спад. Женщина громко дышит. Он говорит: я тут к столу приглашен, прямо сейчас, вот как! На кофе с пирогом — или с тортом, может. Два канюка разбивают головы о скалу. Они съели отраву. Женщина смеется, потому что этот мужчина осторожно вкладывает двусмысленность деревенского пошиба в поленницу своих слов. В эту дровяную гору фраз природного происхождения, говоря о теле и его значении для того, кто им пользуется. Внезапно он превратился в обыкновенного холопа, как жаль! Она требует подать ей руку помощи, что ж, тогда — в охотничий домик, вы сможете прийти туда завтра рано утром? У хозяйки забот полон рот: кишки уже вывешены для обработки. Связка альпинистов неторопливо бредет по плато. Никаких железок, никаких крючьев на ногах. Мужчина говорит о своем разводе. Женщина недовольно выпячивает челюсть. Ни о чем таком не хочу слышать, я хочу чувствовать. Оба смотрят на пламенеющую цепь снежных Альп. Красный свет над лесом. Солнце, давай! А теперь — отступай, топай прочь! Женщина наступает на сигарету и затаптываег ее. Раздавливая траву, она одним движением сильной ноги удаляет из своих владений, с земли, сразу несколько растений. Подземные этажи земли отвечают судорожным согласием. Мужчина показывает свою еще не совсем зажившую после перелома руку. Но легкую работу я, конечно, смогу одолеть. Женщина горячо советует ему: поезжайте завтра с нами, когда мы поедем все вместе, все остальное мы уж найдем, неважно где. А пока запомните мое имя, до завтра оно принадлежит вам. Мужчина страстно хочет, чтобы она с ним говорила, но она не говорит. Судорожное дуновение враждебности. Гусиная кожа на поверхности водах. Она просто как холодная пещера, эта женщина. Может, она богиня? Осенние птицы, явно покинутые своим творцом-производителем, оглядывают землю сверху, кровавые нити тянутся из клювов. Женщина смотрит на мужчину как на часть творения. Он обращается к ней, в глазах затаилась влага. Две лисы падают, сцепившись, касаются земли, превращаются в дымчатые комочки. Боль гонится за оленем, строит шатер для зверей, роет туннель для игры в прятки. Женщина туго завязывает платок под подбородком. Она не боится так далеко заходить в этом своем качестве (женщина), то есть не страшится необходимости исполнять эту должность. С самого рождения лучше всего на свете он знает это ущелье, мужчине это кажется необходимым утешением. Кора земли бугрится, в вечернем свете встает гора. Местность для этой женщины — театр. Лесорубы — это пехота и половые помощники (толпа торопливых, но обделенных). Безработные. Кому-то достанется этот выигрыш — безработица. Лиственничные стволы роями ос окружены. Обработчики стволов боязливой кучкой стоят рядом. Исполняя трудовую церемонию, они недовольно наклоняют свои туловища. Скоро кого-то из этой бригады уволят. Толпа свежевыученных лесорубов, вооружившись своим скудным инвентарем, которому еще явно далеко до настоящего инструмента, рассыпается по склонам. Вдоль федеральной трассы скособочились свеженькие сотовидные частные домики на одну семью. Односемьи вырастают в колонии, и для них опять нужно что-то строить, вот так и живут трудолюбивые пчелки! Сбитое машинами мелкое зверье цепляется за балконы, и кровь каплет на едва оперившиеся террасы. Сестра умирает как раз в таком доме, наполненном застойной тишиной. Если не работает хозяйка, то и никто не работает, потому что этот кто-то не может без мамы. Руки на коленях отдыхают, она ключ в замок вставляет, но больше не сгибается уже под тяжестью огромных вязанок хвороста со склона горы. Последняя трава вянет. Весь день на шоссе грохот. Хорошенький ежик окропляет асфальт. В палисаднике — свинцовая жизнь растений, то есть очень тяжелая. Дети, бледные как привидения. Но мечтают завоевать все спортивные кубки! Такой свихнувшейся окружающая среда просто не может быть! Витрины ломятся от жестяных орнаментов, точно так же, как земля от тяжелых металлов. Ученики, эти жестяные погремушки, против воли тащатся к местам своей учебы. Отец: инвалид и служащий местной администрации. Мать одета и покрыта на кухонной скамье — и на том спасибо! Опасаясь рака, ни один сосед не приходит к ней с утешениями. Болезнь заразная! Внутри сестры множатся дочки многочисленн