– Невероятно, – пробормотал он, доставая телефон и глядя на сообщение. – Это мой папа. Почему-то дома они никогда не хотят со мной общаться, зато здесь им вдруг стало необходимо знать, где я. – Он показал экран телефона Элизабет. – «Мне надо тебя увидеть», – низким голосом прочёл Фредди, изображая своего отца, и даже сморщил рот и брови, как он. – Зачем? Для чего? – Он вздохнул. – Я не понимаю.
– Может, они просто хотят провести время с тобой, – предположила Элизабет, пытаясь подобрать какие-нибудь ободряющие слова, хоть и видела, что её друг расстроен. – Это же хорошо, правда?
– Тебе легко говорить. – Лицо у Фредди было очень серьёзное. – Ты можешь делать что захочешь. Мне через пару месяцев будет четырнадцать, а родители либо игнорируют меня, либо относятся как к ребёнку.
Самой Элизабет было почти тринадцать и, хоть она и редко задумывалась о том, что Фредди на год её старше, иногда она гадала, не сделается ли эта разница в возрасте важнее со временем. За эти три месяца с их последней встречи Фредди явно повзрослел – и даже стал немного раздражительнее.
– Что ж, – сказала она, думая о том, какой совет дала бы в такой ситуации Леона, – тебе придётся проявить терпение, знаешь ли.
Он посмотрел на неё с недоумением.
– Терпение? О чём ты?
Элизабет была озадачена.
– Просто говорю, что… Ой, я не знаю. Пытаюсь немножко помочь, наверное. – Она поймала себя на том, что надеется, что следующая неделя для них с Фредди выдастся хорошей. Что-то как будто слегка изменилось между ними, и девочка не была уверена, оттого ли, что его родители приехали, или по какой-то другой причине.
Фредди снова взглянул в телефон.
– Мне не нравится, когда они меня постоянно контролируют. Ладно, пойду узнаю, что там у них. Увидимся в Зимнем зале за ужином?
– В Зимнем лазе, – отозвалась Элизабет.
Фредди рассмеялся – вполне искренне, и у Элизабет потеплело на душе.
– Неплохо, – похвалил он, повернулся и направился к двери.
Элизабет провожала его взглядом, как вдруг внутри неё что-то вспыхнуло – как будто пронзило внезапной болью. Она обнаружила, что поднимает руку и указывает на метлу, стоящую возле двери, через которую собрался выйти Фредди. Метлу резко сорвало со стены и впечатало в пол. Всё это произошло так быстро, что Элизабет почти не отдала себе отчёта в том, что это сделала она – однако внутри неё начало разрастаться приятное удовлетворение. Ей понравилось немножко нарушить спокойствие.
– Ничего себе! – воскликнул Фредди, отскакивая в сторону. Он посмотрел на метлу, а потом на Элизабет взглядом, в котором читались одновременно изумление и неуверенность.
– Прости! – сказала Элизабет, стараясь, чтобы голос звучал как можно беззаботнее, будто она просто нечаянно уронила вилку за обеденным столом. – Видимо, мне хотелось, чтобы ты остался.
Фредди указал на неё пальцем, хотя Элизабет не была уверена, показывал ли он этим жестом, что оценил её шуточку или что она его обеспокоила.
– Ты должна быть осторожна с этим, – сказал он.
– Я просто пошутила, Фредди.
Некоторое время он рассматривал метлу, прежде чем снова посмотреть на Элизабет.
– Знаю. Но, может, всё-таки не стоит показывать такие фокусы направо и налево? – Слегка приподняв телефон – напоминая ей, что ему нужно увидеться с отцом, – Фредди повернулся, поднял метлу, прислонил её к стене возле двери и ушёл.
«Это была просто шутка», – подумала Элизабет, но отчего-то это происшествие уже не казалось ей таким уж забавным. Она покосилась на портреты, висящие ближе всего к ней, а потом пересекла комнату и подошла к той картине, которая изображала её мать – в возрасте тринадцати лет.
– Хотелось бы мне, чтобы ты была здесь, – тихо сказала Элизабет, кладя руку на свой кулон и разглядывая мамин портрет. – Ты и папа. Все мы, здесь, в «Зимнем доме». – Она опустила взгляд на кулон и крепко стиснула его, пытаясь не думать о разочаровании, написанном на лице Фредди.
Постояв ещё немного у материнского портрета, Элизабет покинула галерею.
Через пять минут Элизабет вошла в фойе. И хотя ей хотелось обсудить с Норбриджем странные записки, которые они с Фредди нашли в ящиках, она знала, что придётся дождаться его возвращения. А пока она решила помочь мистеру Веллингтону и мистеру Рахпуту.
Эти двое джентльменов не заметили, как она вошла, в основном потому, что с головой погрузились в работу, но ещё и потому, что вокруг них столпилась группа из девяти человек. Элизабет приблизилась. Один из наблюдателей сказал:
– Вон тот фрагмент слева от вас, возможно, подойдёт к верхнему куску.
– Прошу вас! – сказал мистер Веллингтон, отрываясь от пазла. – Мы ценим ваш интерес и стремление помочь, но, чтобы добиться успеха, нам с моим товарищем требуется абсолютная тишина. Совершенно необходимо, чтобы мы подходили к своей работе с должной сосредоточенностью.
– Представьте, что мы играем в бильярд, – добавил мистер Рахпут, оглядывая собравшихся, – и любое нарушение нашей концентрации может привести к серьёзным просчётам, которые выльются в полный провал, который, в свою очередь, повергнет нас в пучину отчаяния. Мы просим нас понять и воздержаться от комментариев, пока мы упорно трудимся. – Он вздохнул. – Мы и так душераздирающе напряжены.
Тут мистер Рахпут заметил Элизабет, и его лицо самую малость посветлело – появись такое выражение у любого другого человека, это выглядело бы так, словно он встревожился.
– И, как выяснилось, – продолжил он, – к нам только что присоединилась наша сособирательница, так что теперь полнейшая тишина требуется нам ещё сильнее.
– Мисс Летин, – обрадовался мистер Веллингтон. – Вы пришли нам помочь!
– Не знала, что стольких людей интересует пазл, – сказала Элизабет и кивнула собравшимся, проходя мимо них. – Это здорово.
– Они уже совсем близко, – сказал мужчина из толпы. – Мы хотели их подбодрить.
Мистер Веллингтон признательно наклонил голову и поднял руку, будто проявляя к своим фанатам немного благосклонности.
– Мы рады видеть интерес к своему труду, – отозвался он, а потом наклонился в сторону Элизабет. – Но мы ещё не дошли до своей цели.
– Ну так в путь, – сказала Элизабет, подходя к столу.
За час она отыскала семь фрагментов – столько же мистер Веллингтон и мистер Рахпут нашли за весь день до её прихода. Наблюдатели приходили и уходили. Во время особенно напряжённого момента, когда Элизабет поставила на место две детали одну за другой, толпа из пяти человек ахнула и негромко зааплодировала, будто они только что увидели, как кто-то загнал мяч для гольфа прямиком в лунку. Мистер Рахпут драматично нахмурился, вертя головой, чтобы их утихомирить.
– Я всё думала, – сказала Элизабет спустя несколько минут тишины, воцарившейся после ухода людей, – почему вы двое так заинтересовались этим пазлом.
– Пазлом? – переспросил мистер Веллингтон, так глубоко сконцентрировавшись, что слова как будто перестали иметь для него смысл. Он помотал головой, оглядывая стол. – Что ж, мы… мы…
– Мистер Фоллс выдал его нам около трёх лет назад, – сказал мистер Рахпут. – Я бы сказал, это немедленно пробудило в нас интерес. Испытание. Азарт. Охота.
– Миссис Веллингтон с самого начала горячо поддерживала меня, – добавил мистер Веллингтон, наконец вникая в разговор. – Её поддержка очень вдохновляла.
Мистер Рахпут посмотрел на Элизабет.
– Почему ты спрашиваешь?
– Наверное, я раньше никогда не видела, чтобы двух людей так увлекал пазл, – ответила она, вглядываясь в лежащие перед ней фрагменты. – И я никогда не видела такого огромного пазла.
– Но представь себе, – сказал мистер Веллингтон, закрывая глаза с видом человека, наконец вернувшегося домой после долгих скитаний, – тот миг, когда мы поставим на место последний фрагмент? Это будет, пожалуй, величайшее достижение всей моей жизни.
Некоторое время никто ничего не говорил. Мистер Рахпут облизнул губы; Элизабет лениво порылась в кучке фрагментов, а потом подняла один из них – совершенно синий; мистер Веллингтон распахнул глаза.
– Да, – наконец сказал мистер Рахпут, указывая рукой на пазл, – а теперь мы снова можем сфокусироваться на нашей цели.
– Эй, посмотрите, – сказала Элизабет, вставляя фрагмент в часть с небом. – Этот подходит вот сюда. – Она подумала о фрагменте, спрятанном у неё в столе, и почувствовала себя жутко виноватой.
– Необычайно! – воскликнул мистер Веллингтон.
– Редкий талант, – вяло добавил мистер Рахпут. – Исключительный.
Ужин в Зимнем зале прошёл приятно, хотя Норбридж так и не появился. После ужина Джексон произнёс речь, а потом практически все отправились на концерт хора «Зимнего дома» – состоявшего из восьми работников кухни, шести горничных, трёх кондитеров с Кухни Сладостей, двух женщин, завязывавших бантики на коробках с флюрчиками, нескольких посыльных, сторожей и подсобных рабочих, а также мистера Обрастоффа, престарелого джентльмена, следившего за состоянием лыжни. В восемь сорок пять Элизабет и Фредди отправились искупаться в бассейне на нижнем этаже отеля.
Только когда Элизабет вернулась в свою комнату и собиралась укладываться, её покой был нарушен. Закрыв дверь, она испытала самый странный прилив ощущения, который у неё когда-либо бывал: внутри неё поднялись какие-то тревога и беспокойство, она почувствовала уже привычный трепет, а вдобавок услышала низкое гудение. На некоторое время у Элизабет появилась необъяснимая уверенность, что в её комнате кто-то есть, но это чувство исчезло, едва успев возникнуть. Она огляделась, а потом направилась прямиком к окну и выглянула на улицу. Ночь была тёмной, но в тусклом свете фонарей, стоящих вдоль дороги к озеру Луны, Элизабет удалось различить каменный мост, ведущий в западный лес. Его словно окутывала едва различимая пурпурная дымка, напоминая низкий красный туман.
Элизабет буквально прижалась к стеклу, вглядываясь в мост.