– Моё мнение таково, – вынес вердикт Норбридж после того, как все высказались, – что волнение от возвращения в отель, странность происшествия с вечной мерзлотой и возбуждение после выступления сэра Реджинальда смешались и заставили нас всех немного… ошалеть, если можно так выразиться. Добавить сюда одно конкретное откровение о том, что предположительно таит в себе комната 333, – и вот мы все на грани. – Норбридж пригладил бороду и нахмурился. Он казался разозлённым, и в коридоре воцарилась иная атмосфера, неким образом дававшая понять, что Норбридж не станет терпеть новых сумасбродств. – Но уже за полночь, и вы все грозите потревожить других гостей моего отеля, так что я вынужден попросить вас разойтись по своим номерам. И более того, я ожидаю, что вы предадитесь приятным снам и утром проснётесь в настроении простить и забыть сумятицу этой ночи – и возобновить добрую дружбу.
На коридор опустилась полная тишина; никто не шевелился.
Норбридж щёлкнул пальцами.
– Иными словами, – сказал он, – доброго всем вечера.
Негромко бормоча и понурив головы, девять помрачневших нарушителей спокойствия напоследок с опаской оглянулись и поплелись к лестнице или дальше по коридору. Норбридж дал знак Джексону и Густаво, едва заметно кивнув головой, и те отправились следом за остальными и скрылись из виду. Норбридж и Элизабет остались вдвоём.
– Напомни-ка мне, почему ты здесь, – сказал Норбридж, на миг прикрывая глаза и кладя руку на лоб, словно пытаясь утихомирить головную боль. – После полуночи. На чужом конце коридора. И так далее, и тому подобное, и всё новая и новая путаница и неразбериха.
– Мне опять приснился кошмар про Грацеллу, – признались Элизабет. – А потом я услышала голоса, пришла сюда и увидела, что происходит.
– Очередной ничем не примечательный вечер, – вздохнул Норбридж.
– Что если что-то затевается? Это землетрясение, и книга, о которой все говорили за ужином? И то, что все собрались посреди ночи у комнаты Грацеллы?
В коридоре вновь воцарилась гробовая тишина – Норбридж пристально смотрел на Элизабет.
– Мне нужно тебе кое-что рассказать, – тихо сказала Элизабет.
Норбридж ничего не ответил, и она продолжила.
– Не в это Рождество, но в прошлое, в последнюю ночь перед отъездом – я не знаю, зачем я это сделала, но я залезла в комнату Грацеллы. Я никогда не рассказывала тебе об этом.
Выражение лица Норбриджа оставалось неизменным. С той самой ночи, когда она обнаружила книгу об Анне Люкс в столе, Элизабет гадала, знает ли Норбридж о том, что она сделала. Если он и знал, то ничем этого не выдавал, хотя должен был расстроиться, что она так подвела его. Теперь, признавшись и глядя в его невозмутимое лицо, Элизабет почувствовала себя как никогда уверенной в том, что Норбридж откуда-то знал, что она была в комнате Грацеллы.
– Пожалуйста, продолжай, – попросил Норбридж.
– Наверное, мне просто стало любопытно или что-то такое. Но как только я вошла, я сразу же услышала какой-то шум внутри одного из ящиков письменного стола и открыла его. Там лежала книгу про Анну Люкс. Я секундочку посмотрела на неё, а потом положила обратно. Это всё меня напугало. Мне даже показалось, что я увидела пурпурный свет, когда закрывала дверь.
Норбридж выдержал паузу, прежде чем заговорить.
– Ты хочешь рассказать мне что-нибудь ещё?
Элизабет надеялась избежать этого, но понимала, что должна признаться во всём.
– Несколько дней назад я опять была в её комнате. Сразу после того, как мы с тобой поругались в твоём офисе. Наверное, я разозлилась – не знаю. В мастерской висел ключ, ну и, суть в том, что книга по-прежнему была на месте. Я быстренько заглянула в неё, а потом положила обратно.
Норбридж закрыл глаза и глубоко вдохнул.
– Я рад, что ты рассказала мне об этом, – сказал он, медленно выдыхая. – На самом деле я прекрасно осведомлён, что эта книга находится в комнате Грацеллы.
Элизабет уставилась на Норбриджа, не уверенная, что расслышала правильно.
– Возможно, тебе это покажется несколько странным, но Дэмиен Кроули привёз эту книгу сюда больше двадцати лет назад, и я оставил её в комнате Грацеллы. Так он пожелал, и я уважил его желание.
У Элизабет ушло некоторое время, чтобы заставить себя выговорить:
– Но почему?
– Хоть Грацелла и относилась ко мне с ненавистью, я всегда пытался найти способ не отвечать ей тем же. Называй меня идеалистом, а может, даже глупцом, но я всегда думал, что, возможно, лишь возможно, я мог бы помочь Грацелле вернуться на сторону добра, если бы проявил к ней какое-то сострадание. Какое-то понимание. Полагаю, оставляя эту книгу там, я думал, что это продемонстрирует ей это понимание – если она сама вообще кого-нибудь когда-нибудь понимала.
Какая-то часть Элизабет не могла взять в толк, что такое говорит ей Норбридж. Грацелла пыталась уничтожить «Зимний дом» и Норбриджа с ним вместе, а он всё равно надеется, что внутри неё осталось нечто доброе, нечто такое, до чего он мог бы достучаться. Это казалось невозможным. Однако другая её часть чувствовала, что в этом есть смысл: Норбридж надеялся спасти человека, которого любил, ту, кого, возможно, превратно осудили лишь за то, что её интересовали вещи, которых другие в «Зимнем доме» понять не могли. Возможно – возможно – Грацелла заслуживала сочувствия.
– Но вдруг он оставил здесь книгу на тот случай, если Грацелле она понадобится? – спросила Элизабет. – Или она понадобится тому, кто помогает ей? Например, в случае её смерти. Тогда кто-нибудь мог бы забрать книгу, последовать инструкциям и вернуть Грацеллу к жизни. Фредди даже нашёл статью про Дредфорское Знание – там говорилось, что заклинание должно быть произнесено в третье полнолуние после смерти человека. А это уже через неделю. – Элизабет кивнула на дверь. – Тебе не кажется, что мы должны хотя бы проверить, на месте ли книга? Или даже забрать её из комнаты и спрятать в место понадёжнее?
Норбридж некоторое время вглядывался в лицо Элизабет, а потом сунул руку в карман, достал связку ключей и отпер дверь. Он повернул ручку, щёлкнул выключателем и вошёл в комнату.
– Давай посмотрим, – сказал он, и Элизабет последовала за ним.
Всё выглядело в точности так же, как было несколько дней назад, когда Элизабет входила сюда. Она стояла у двери и наблюдала, как дедушка осторожно подходит к письменному столу, не говоря ни слова. Он повернулся к ней, как будто прося напомнить, в каком ящике лежала книга. Элизабет указала.
– В верхнем, – сказала она.
Норбридж распахнул его – внутри было пусто.
Элизабет разинула рот.
– Она была здесь. Я видела её несколько дней назад.
Норбридж по очереди распахнул все остальные ящики и заглянул в каждый.
– Пусто, – пробормотал он – в его голосе сквозило такое отчаяние, какого Элизабет ещё никогда не слышала. – Совершенно пусто. – Он повернулся взглянуть на неё. – Ты точно видела книгу, когда заходила сюда?
– Я достала её и открыла. Даже прочитала первую строчку. Там было написано про девочку, которая интересовалась магией, а потом решила стать ведьмой.
Земля под их ногами содрогнулась – не так сильно, как за ужином, но всё же.
– И мы знаем, к чему может привести такой интерес, – нахмурившись, сказал Норбридж; он как будто разговаривал сам с собой. Он опять повернулся к столу и опёрся руками на столешницу. – Теперь здесь ничего нет.
– Наверное, это произошло сразу после ужина, – предположила Элизабет, – после того, как все узнали, что комната и книга как-то связаны.
– Если ты права, – Норбридж повернулся к ней, – то книгу украл кто-то из присутствующих в отеле прямо сейчас.
– Но кто стал бы так делать? – спросила Элизабет.
– Я не знаю, – он покачал головой. – Будем надеяться, что этому есть простое объяснение. Может, это был кто-то из коллекционеров книг.
Элизабет уставилась на Норбриджа. Под землёй снова громыхнуло.
– Или тот, кто хочет, чтобы Грацелла вернулась в «Зимний дом», – сказала она. – До следующего полнолуния.
Часть третья. Ветра воют, и в воздухе разлито губительное что-то
Глава девятнадцатая. Через онемелое изумление к списку подозреваемых
Завтрак прошёл в унынии: все стороны ночного переполоха расселись по разным углам столовой – мистер Нок на одном конце зала, Веллингтоны и Рахпуты вместе на другом, сэр Реджинальд сам по себе на третьем – с опаской оглядывая столовую. Небо за окнами было облачным и тусклым. Элизабет, присоединившаяся к столу семьи, приехавшей из Небраски, тщетно искала взглядом Фредди и его мать, уплетая оладьи и яичницу. Норбриджа и Леоны нигде не было видно; Хайрам и профессор Фаулз вчера поздно ночью вернулись в Хевенворт.
Только когда Элизабет почти расправилась с завтраком, миссис Нок и Фредди появились в столовой и присоединились к мистеру Ноку, сидевшему у дальней стены. Элизабет встретилась с Фредди взглядом, пока он и с родителями молча занимались едой, – в его глазах читалось: «Встретимся после завтрака». Поднявшись наконец, чтобы уйти, он перекинулся парой слов с матерью и отцом, сделал знак Элизабет и через миг они вдвоём покинули Зимний зал через задние двери.
– Прошлая ночь была просто безумная, – сказала Элизабет, когда они вышли в коридор.
– Родители мне рассказали. – Фредди качал головой, будто до сих пор не мог осознать всю странность произошедшего. – Что случилось?
По пути в мастерскую Элизабет пересказала ему всё – что за сцена развернулась перед комнатой 333 и как они с Норбриджем вошли внутрь и обнаружили, что книга об Анне Люкс пропала.
– Её нет? – переспросил Фредди, когда они вошли в мастерскую и направились к ящикам. – Вы везде посмотрели?
– Везде.
– Всё, что я знаю, так это то, что вчера мои родители пошли в кафе примерно через час после того, как я вернулся в номер. Видимо, они заметили, как Веллингтоны и Рахпуты куда-то идут со странным видом и увязались за ними. По крайней мере, так мама с папой сказали мне за завтраком.