– Я лучше пойду, – сказала Элизабет, толкая свою тележку в соседний проход.
– Конечно, – ответила миссис Нок. – Мы отвлекаем тебя от работы.
– Увидимся за ужином, возможно? – спросил мистер Нок.
– Обязательно, – ответила Элизабет и поспешно завернула за угол.
Через пять минут, со всё ещё идущей кругом головой, Элизабет наткнулась на Хайрама, сидящего за столом в углу первого этажа в окружении гор книг. Подходя, она зацепилась взглядом за некоторые из названий: «Египетская книга мёртвых», «Введение в западную магию» и «Жизнь после смерти: что ждёт вас дальше?»
Элизабет не хотела пугать Хайрама, но колёса её тележки так скрипели, что он всё равно несколько испуганно встрепенулся.
– О, привет, Элизабет! – сказал он. – Боже, я так сосредоточился, что даже не услышал тебя. – Быстрым движением руки он закрыл книгу, которую читал, и положил её на стол лицевой стороной обложки вниз. Миль на плече Элизабет взъерошил перья и принялся хлопать крыльями, а потом неуклюже подпрыгнул, стремясь улететь к Хайраму, и тот бережно поймал его в ладони.
– Вы ему нравитесь! – заметила Элизабет.
Хайрам поглаживал Миля по голове, с восхищением глядя на него.
– Этот дружок ужасно милый. И очень дружелюбный.
– Я тут немного помогаю Леоне, собираю разбросанные книги. Можете приглядеть за Милем, если хотите. А если у вас есть что-нибудь, что нужно вернуть на полку…
– О, нет, но спасибо. – Хайрам немного неловко улыбнулся, сажая Миля на плечо; у Элизабет появилось отчётливое чувство, что он был удивлён её появлению.
– Вы интересуетесь магией, – сказала она, кивая на стопку книг перед ним.
– Это для исследования. Для курсовой мне нужно изучить уйму всего. Может, в Хевенворте я твой учитель, но в университете я просто учусь, прямо как ты. Я постоянно чем-то занят.
– Вы всегда хотели стать учителем?
– Ну, в детстве я мечтал стать пожарным. А потом футболистом, укротителем львов, а ещё человеком, который даёт людям деньги в телепередачах. К тому времени, как я перешёл в старшие классы, я уже знал, что хочу быть учителем. Я просто подумал, что было бы здорово учить детей, так, как некоторые из моих любимых учителей учили меня. – Он пожал плечами. – Наверное, можно сказать, я начал чувствовать, что это моё призвание. А почему ты спрашиваешь?
Элизабет очень заворожил ответ Хайрама; раньше она никогда не думала о том, что у человека может быть «призвание».
– Просто любопытно, – ответила она. – Иногда я задумываюсь о том, чем я хочу заняться, когда вырасту.
Хайрам развёл руки ладонями вверх и огляделся вокруг, будто спрашивая: «Разве впереди тебя не ожидает жизнь здесь, в «Зимнем доме»?»
– Наверное, я всё ещё пытаюсь разобраться, как человек понимает, чем должен заниматься, – сказала Элизабет. – В смысле, а вдруг сделаешь неправильный выбор?
– Наверное, время всё расставит по своим местам. Нужно только немного веры.
Элизабет положила руку на свой кулон, обдумывая слова Хайрама. Она взглянула на книгу, которую он положил названием вниз на стол.
– А это тоже для исследования? – спросила она.
– А, – медленно ответил Хайрам. – Ладно, наверное, мой маленький секрет и так рано или поздно раскрылся бы. – Он поднял книгу и открыл её на странице с закладкой, но не успела Элизабет прочитать, что там написано, как он снова закрыл её. – Это личное.
– Дневник! – догадалась Элизабет. – Простите, не хотела быть настырной. Я тоже веду дневник.
– В моём в основном поэзия. Люблю сочинять стихи. – Он повернул книгу, демонстрируя обложку, на которой были аккуратно выведены слова «Хайрам Кроули – Отражения».
Элизабет словно током ударило.
– Отражения?
Хайрам улыбнулся.
– Мне нравится, как звучит это слово. Так что вместо того, чтобы называть это стихами, я называю их своими отражениями. Так у меня появляется чувство, что я экспериментирую.
– Я понимаю, о чём вы, – сказала Элизабет, хотя в её голове начали бешено крутиться мысли.
Миль принялся раскачиваться на плече Хайрама. Он стал приседать вверх-вниз и замахал крыльями, а потом вытянул голову и опять гаркнул:
– Грацелла!
Элизабет, снова поражённая до глубины души, уставилась на попугая. Хайрам тоже не сводил с него глаз.
– Он правда только что произнёс её имя? – спросил учитель.
Миль повернулся к нему, не переставая раскачиваться.
– Грацелла! – гаркнул он. – Грацелла!
Элизабет почувствовала, как внутри у неё что-то оборвалось. Она протянула руку к Милю.
– Я могу его забрать.
– Ты в порядке? – спросил Хайрам.
– Я не понимаю, почему он произносит её имя. – Попугай вспрыгнул на палец Элизабет.
– Я тоже. – Хайрам прищурился и некоторое время оглядывал книги на столе, прежде чем снова посмотреть на Элизабет. Он смерил Миля таким взглядом, будто видел его впервые. – Это очень странно.
Наступила напряжённая тишина – Элизабет ждала, что Хайрам скажет что-нибудь ещё. Наконец он слабо улыбнулся и слегка пожал плечами.
– Пожалуй, поработаю ещё немного.
– Удачи, – быстро сказала Элизабет. Она посадила Миля на плечо, взялась обеими руками за тележку и покатила её прочь. – Может, за ужином увидимся.
– Надеюсь на это, – ответил Хайрам.
Девочка обогнула ближайший стеллаж и покатила тележку по ряду, чувствуя такое беспокойство, как если бы ожидала, что из-за полок появится Эйвери Димлоу.
– Ты быстро, – заметила Леона, когда Элизабет приблизилась к ней.
– Ты слышала, что сказал Миль? – спросила Элизабет, а когда Леона покачала головой, объяснила.
– Я раньше от него такого не слышала, – сказала Леона, с опаской разглядывая Миля. – Должно быть, услышал это имя от кого-то.
– Но от кого? – Элизабет медленно повернула голову в ту сторону, откуда пришла. – Он сказал это перед Ноками и Хайрамом. Может, он услышал это от кого-то из них.
– Это маловероятно, – тихо ответила Леона. – Но нельзя знать наверняка.
– Сюда приходил кто-нибудь из тех людей, которые сидели с нами за столом тем вечером? Может, кто-то из них говорил о Грацелле.
– Был профессор Фаулз, конечно, – начала перечислять Леона. – И сэр Реджинальд Несу-Бредни… эм, Итон-Пэйли. Но к Милю они близко не подходили. – Она почесала пучок на голове. – Задачка. Настоящая задачка. Как всё это отразится на происходящем…
– Вот опять это слово, – сказала Элизабет. Она щёлкнула пальцами и округлила глаза. – Я закончу расставлять книги после ужина, ладно, Леона? Кажется, я кое о чём догадалась. – Она повернулась и кинулась к двери.
– О чём, во имя Нестора Фоллса, ты догадалась? – крикнула ей вслед Леона.
– Об отражении, Леона! – ответила Элизабет, к этому моменту уже несясь по коридору.
Глава двадцать четвёртая. Стих не зря написан. Драматические совпадения
Стихотворение, висящее на стене над входом в Зимний зал, волновало Элизабет с того самого дня, как она впервые прочла его. В голове у неё всегда начинала свербеть какая-то неуловимая мысль, когда она вглядывалась в эти слова; подобное чувство появлялось у неё, когда она разгадывала кроссворды или пыталась расшифровать закодированное послание – ощущение, как будто она вот-вот что-то выяснит или обнаружит. Норбридж как-то сообщил ей, что автором этого стихотворения является Райли Грейнджер, и один лишь этот факт делал его в несколько раз любопытнее.
Элизабет стояла в просторном пустом коридоре снаружи Зимнего зала и вглядывалась в буквы с завитушками:
Вершины гор, северный край, туманны небеса.
Осенних дней истёк уж срок, и снег застит глаза.
Зима идёт, рисует лёд узоры на окне,
Но мысли о весне хмельной горят в душе сильней.
И грянет гром, благоухан, в весеннем колдовстве;
Щит лета поднят, и зефир струится в синеве.
Глазами октября смотри и слушай, как апрель,
Где искры тонут в чёрной тьме – ночь в старину длинней.
Рассвет, бьёт гонг, рассеяв тьму, реки безбрежной край.
Страницы, полотно, кулон – лишь веру не теряй.
Элизабет почувствовала какой-то трепет и целиком сконцентрировалась на стихотворении. Внутри неё разгорались чутьё и уверенность; столовая, и стенные росписи, и генеалогическое древо – всё, кроме самого стихотворения, словно отдалилось на многие мили. У девочки появилось чувство, что она находится в каком-то звуконепроницаемом месте, где есть только она и поблёскивающие на стене слова. Словно по очереди вспыхивающие огни – как на сигнальных башнях, – в строчках тут и там начали выделяться буквы, и Элизабет поняла, что именно Райли Грейнджер спрятал в своём стихотворении. Или, если точнее, своём отражении.
Элизабет стояла, не двигаясь с места и совершенно сосредоточившись, добрых десять минут, раз за разом перечитывая строки, пока не стала полностью уверена, что решила эту загадку. На неё снизошло чувство глубокого удовлетворения, тайный миг предвкушения, что она стоит на пороге разгадки последнего секрета «Зимнего дома».
«Я знаю, сколько здесь спрятано вещей и какая последняя, – подумала девочка. – Безо всяких сомнений».
Полчаса спустя она собрала Норбриджа, Фредди и Леону перед стеной и приготовилась поделиться с ними своим открытием.
– Число написано в этом стихотворении? – спросил Фредди и прищурился, разглядывая строки. – Я что-то не вижу тут ничего ни про числа, ни про волшебные предметы.
Элизабет внимательно вглядывалась в стихотворение.
– Ага, я покажу вам. Но для начала, Норбридж, знаешь ли ты об этом стихотворении что-нибудь помимо того, что ты нам уже рассказал?
– Увы, новых подробностей у меня нет, – сказал Норбридж. – Райли Грейнджер сочинил это и написал на стене – вот и всё, что мне известно о его истории. Но, очевидно, в стихотворении скрыто больше, чем кажется на первый взгляд. – Он посмотрел на Элизабет. – И нам не терпится услышать, что именно.