– Бум! – ухмыльнулся Ким, разглядывая большое облако ила, поднятое взрывом.
– Как по нотам, – расплылся в широкой улыбке Бьорк.
Акустик успел доложить о том, что с яхты выпущена мини-торпеда. Но изменить это обстоятельство уже ничего не могло. Даже маневренная субмарина за эти несколько секунд не могла уйти от столкновения, лишь начала маневр. Мини-торпеда все же задела ее, угодив в боевую рубку.
«Адмирала Макарова» тряхнуло так, словно субмарина на полном ходу врезалась в невидимое препятствие. Суперпрочный титановый корпус, на разработку которого и всесторонние испытания ушел почти год, выдержал. Но экипаж составляли самые обыкновенные люди – из плоти, крови и костей. Единственное, что успел сделать командир корабля, так это двумя руками ухватиться за поручень. А последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание, – как из-под монитора брызнули искры, погас свет и почти мгновенно включилось тусклое аварийное освещение, залив центральный пост мертвенным красным светом.
Илья Георгиевич уже не видел, как отлетел к переборке Даргель, ударился о нее затылком, сполз и замер на рифленом настиле. Мигали экраны. Компьютеры, вышедшие во время взрыва из строя, перегружались один за одним.
Командир очнулся, голова гудела, словно в ней надрывался огромный колокол. Макаров даже не сразу вспомнил, где он находится, что произошло. Спроси его сейчас – он бы не назвал своего имени. Илья Георгиевич провел руками по лицу, ощутив, что оно залито чем-то прохладным и соленым. Внезапно прорезался слух. Где-то совсем рядом журчала вода. Вот эти два обстоятельства, журчание и соленый вкус, мгновенно вернули опытного «морского волка» к реальности. Тут же вернулось и чувство ответственности, ведь он командир боевого корабля и от его приказов, действий зависит жизнь всего экипажа. Макаров, собравшись с силами, ухватился за поручень, который выскользнул из его пальцев во время торпедной атаки, и встал на ноги, осмотрелся. Первым делом надо было понять, откуда течет вода, она уже хлюпала под подошвами. Струйки толщиной в палец стекали по перископной стойке. Маска со сведенными ручками застряла на полдороге. Стало ясно и без детального осмотра, что произошло. Выдвинутый до половины перископ ударило взрывом и повредило герметизирующий манжет в месте соединения с корпусом. Где тонко, там и рвется!
Даргель уже сидел на полу и тряс головой. Что произошло в соседних отсеках, еще было неясно. Командир щелкнул тумблером переговорного устройства. Он вызывал один отсек за другим, но пока ответом было лишь молчание. Не хотелось думать о самом страшном. Макаров криво усмехнулся:
– Да нет же, если бы затопило один из отсеков, субмарина дала бы крен.
Вода понемногу прибывала. Даргель уже осматривал повреждения. Вскоре пришли и хорошие новости – все члены экипажа живы.
В случае повреждения, течи на подлодках действует железное правило – все межотсечные переборки наглухо задраены. Все находятся на тех местах, где находились до аварии.
Штурман уже вновь занял свое место, лихорадочно щелкал клавишами, возвращая к жизни центральный компьютер. Наконец доложил обнадеживающее:
– Все основные системы обеспечения жизнедеятельности в норме.
Илья Георгиевич перевел дыхание.
– Что значит основные?
– Смена воздуха и электропитание силовой установки.
– Значит, жить будем.
Макаров связался с акустиком:
– Ну как, старлей? Слух вернулся? Где яхта?
По тому, как громко прозвучал голос акустика, было ясно, что со слухом у него еще не все в порядке.
– Пробую обнаружить, товарищ командир.
– Старайся. – И уже сам себе шепотом добавил: – Не хотелось бы повторения.
Даргель отчаянно и негромко матерился, чего за ним раньше не наблюдалось.
– …В подводном положении течь не остановить.
– Ложимся на обратный курс, – приказал Илья Георгиевич, – компьютеру «мозги» не выбило?
– Никак нет, товарищ командир, – штурман уже вывел на монитор курс, которым мини-субмарина прошла от своего укрытия в рифах к «острову погибших кораблей».
Теперь автоматика мини-подлодки могла уверенно провести корабль по нему в обратном направлении с точностью до нескольких десятков сантиметров. И все усилия экипажа можно было сосредоточить на борьбе за живучесть корабля.
Вскоре восстановили и электроснабжение во всех отсеках. Ярко вспыхнул свет. Но не было ответа на главный вопрос: где же та самая моторная яхта, с которой и была пущена торпеда? Практически все навигационные приборы, чьи датчики располагались снаружи корпуса, вышли из строя. Приходилось идти практически вслепую, полагаясь на автоматику.
Вода тем временем медленно, но верно прибывала. Ее уровень неумолимо приближался к нижнему срезу межотсечных люков. Даргель стоял за спиной у штурмана, прикидывая в уме скорость и расстояние – успеет ли подлодка дойти до отмели в рифах.
Макаров ненавязчиво тронул старпома за плечо, шепнул ему на ухо:
– Не стой у человека над душой. Он занимается тем же, чем и ты, только профессионально.
Даргель внял командиру, отошел. Вдвоем они стояли задрав головы и смотрели на стекающие по колонне перископа струи.
– Эх, знать бы, где сейчас яхта, – мечтательно проговорил командир, – могли бы и подвсплыть.
Даргелю не нужно было объяснять, что чем больше глубина, на которой идет субмарина, тем больше внешнее давление. А чем выше давление, тем скорее забортная вода наполняет корпус.
Старпом, славившийся среди экипажа своим пессимизмом, посмотрел на командира таким взглядом, что тот сразу сообразил, куда клонятся мысли Николая Даргеля. И ответил ему взглядом, соответствующим ситуации. Командир и его помощник поняли друг друга без слов.
Педант Даргель хотел напомнить, что существует самая основная инструкция, стоящая над всеми остальными: если боевому кораблю грозит затопление или захват, он должен быть уничтожен. Вот что означал взгляд старпома. А Макаров без слов сумел ответить ему: «Не каркай, Николай, инструкции я и без тебя знаю. Пока еще на плаву – идем. А об угрозе захвата говорить рано».
Наконец-то вернулся слух и к акустику.
– Слышу яхту. Удаляется от нас. Курс…
– Подвсплыть, глубина три метра.
Илья Георгиевич обнадеживающе похлопал старпома по плечу.
– Ну вот, а ты говорил. Это они от нас удирают. Так что никакой угрозы захвата не существует.
– Ничего я не говорил, товарищ командир, – растерялся старпом.
– И ты мне еще будешь рассказывать. Не говорил, так подумал. А это одно и то же.
– Товарищ командир, разрешите обратиться, – в напряженных ситуациях старпом обычно переходил в общении с Макаровым на официальное «вы», – мы не можем рисковать, не имеем права.
– Товарищ старший помощник, я бы, конечно, мог отдать приказ, не посоветовавшись с вами. Такие права даны мне уставом. Но я привык, чтобы люди не бездумно исполняли то, что кажется мне верным. А потому предлагаю обсудить.
Макаров выразительно посмотрел на уровень воды. Подмоченными были уже люки в межотсечных переборках.
– До отмели час – час десять ходу. И это в случае, если наше положение стабильно…
В этот момент коротко мигнуло освещение. Наверняка влага уже попала в короба кабелей. Сообщение на мониторе информировало экипаж, что электроснабжение автоматически переключилось на резервную линию. А командир тем временем спокойно добавил:
– Вот-вот. Если положение будет стабильным. Хорошо, допустим, дойдем, но не сможем всплыть. И что будет толку от всех наших стараний? Единственный аварийный шлюз, через который можно покинуть подлодку, в первом отсеке. Там двое подводников. Вот и весь расклад, старпом. Будем сидеть на центральном посту и тупо смотреть, как вода поднимается к пульту управления. А потому предлагаю, вопреки инструкции, – и командир щелкнул пальцами перед самым носом старпома, – правда, соблюдая все меры предосторожности, перевести весь экипаж, пока это возможно, в первый отсек.
– Весь экипаж? – прищурился Даргель.
– Не считая меня и штурмана. Мы останемся на центральном посту. Если повезет, то и людей, и корабль сохраним. Нет – я не хуже тебя знаю, что следует делать. – И командир красноречивым жестом вытащил из-под робы за цепочку два ключа, а затем похлопал ладонью по прозрачной крышке, закрывавшей замок включения системы самоуничтожения субмарины.
Даргель молчал, переваривал услышанное.
– Если придумаешь лучший план, Николай, готов выслушать. И прошу – не называй меня больше на «вы». Как-то сразу всякое желание говорить по душам отпадает.
– Я могу сказать «нет»? – поинтересовался Даргель.
– Только в том случае, если сможешь доходчиво аргументировать это свое «нет». Думай, старпом, времени мало.
Николай Даргель стоял потерянный. Он не меньше командира любил свой корабль, готов был «горло порвать» за каждого из членов экипажа. Старпом смотрел то на струи, стекавшие по колонне перископа, то на уровень воды у себя под ногами.
Густой туман неторопливо плыл над водой, заволакивая в свои объятия стоящие в море суда. Они медленно растворялись в нем, а потом и вовсе исчезали в громадных клубах пара. От них оставались лишь бортовые огни. Но и те в скором времени исчезали за плотной пеленой тумана.
– Погодка не ахти, – причмокнул капитан, набивая трубку табаком.
– Это еще что, на завтра вообще шторм обещают, – поднося зажженную спичку, поддержал разговор молодой боцман.
– Сколько там на твоих? – затянувшись, спросил кэп.
– Полвосьмого. Должны скоро подойти.
Не прошло и пяти минут, как из тумана показался закругленный нос громадного корабля. Это был танкер. На его фоне внушительный плавучий завод-рефрижератор выглядел просто крошечной лодочкой.
– А вот и наше топливо, – улыбнулся боцман.
Танкер дал мощный гудок, от которого у находящихся на борту завода-рефрижератора заложило уши. Гигантский корабль, отливающий черно-мазутной краской, поравнялся с плавучим заводом. На палубе обоих кораблей засуетились люди.