аза на первый. Такова была логика преисподней, и в этом был фарт панамского диктатора. Но во второй половине восьмидесятых годов ему сильно не повезло. На другом конце света Горбачев начал Перестройку, холодная война неожиданно испустила дух, и логика преисподней отступила. Зрение вашингтонских стратегов прояснилось. Терпеть перевалку наркопотока, крышуемую собственным сукиным сыном, у себя под боком стало невмоготу.
В 1988 году Администрация по борьбе с наркотиками США сделала генералу-диктатору-агенту серьезное предупреждение. Он не внял, и тогда ему пришлось на собственной шкуре познать правоту латиноамериканской поговорки «Бог далеко, а США близко». В декабре 1989 года коммандос США высадились на территорию Панамы в качестве арестной команды (операция «Справедливое дело»). Норьега укрылся за оградой представительства Ватикана, но десять дней спустя сдался. Судили его в США. Первоначальный приговор – 40 лет лишения свободы за поощрение терроризма и торговлю наркотиками. Однако ЦРУ замолвило словечко за своего сотрудника с 20-летним стажем, и срок заключения скостили на 10 лет, вдобавок заключенному присвоили статус военнопленного, что обеспечило относительный комфорт во флоридской тюрьме. Так или иначе, сидеть ему полагалось до 2020 года, но диктаторы – личности востребованные. Обвинения в отмывании денег и контрабанде наркотиков дожидались Норьегу еще и во французском суде, и в 2010 году он был экстрадирован во Францию, где его приговорили к семи годам лишения свободы с конфискацией банковских счетов. Так причудливо распорядилась судьба, и все это, по-видимому, для того, чтобы устроить встречу с Шакалом Карлосом.
Это, однако, не конец истории. 11 декабря 2011 года Норьега был вновь экстрадирован – на этот раз из Франции в Панаму, где еще в 1995 году суд заочно признал его виновным в политических убийствах и приговорил к 20 годам тюрьмы.
…У венесуэльского коммуниста Санчеса было три сына. Одного экзальтированный папаша назвал Ленин, другого Владимир, третьего Ильич.
У Ильича Рамиреса Санчеса было два образования – Лондонская школа экономики и московский Университет дружбы народов. Он им предпочел третье – школу КГБ. В 1970 году его с шумом отчислили из университета «за подрывную деятельность», что, по-видимому, было сигналом: базовой наукой овладел, к подрывной деятельности готов. Распределение подающий надежды террорист получил самое перспективное – Народный фронт освобождения Палестины, Ливан, Бейрут. Боевую подготовку проходил в тренировочном лагере недалеко от Аммана. Боевое крещение – в ходе событий Чёрного сентября в Иордании, сражаясь против иорданской армии.
Экзамен сдан.
Послужной список Шакала таков, что тайным его учителям не стыдно. Началось с попытки убийства в Лондоне в 1973 году вице-президента Сионистской федерации Великобритании бизнесмена Эдварда Шифа. И пошло – поехало. Нападение на израильский Банк Апоалим. Затем на три французских газеты, в ход пошли машины со взрывчаткой. Две гранатометные атаки на самолеты израильской авиакомпании «Эль-Аль» в парижском аэропорту Орли, впрочем, неудачные. Взрыв в парижском ресторане, два человека погибли. Другие акции во Франции, о чем речь пойдет позже. В 1975 году Шакал Карлос застрелил двух полицейских, которые пытались его задержать, и был вынужден бежать в Ливан. Где принял ислам – самое время.
Список его клиентуры беспредельно интернационален: Народный фронт освобождения Палестины, итальянские «Красные бригады», колумбийская организация M-19, японская «Красная армия», баскская ЭТА, Фронт национального освобождения Курдистана (Турция). Террорист-глобалист.
21 декабря 1975 года Шакал Карлос достиг своей минуты славы. В этот день он провел небывалую по дерзости и наглости операцию – захватил штаб-квартиру ОПЕК в Вене. Весь мир в напряжении следил, как, держа под дулом сорок заложников, он и шесть его сообщников затребовали самолёт, на котором вылетели в Багдад, затем в Триполи (вам эти адреса ничего не напоминают?) и, наконец, в Алжир. За трансфер расплачивались, отпуская по несколько человек в каждом городе.
Пик славы, однако, автоматически означал конец карьеры. Теперь Карлосу не оставалось ничего иного, кроме как зарыться с головой, забиться в щель, только где эта щель? Шакал заметался: Аден, Венгрия, Сирия, Судан. Поздно. У государств-изгоев тоже есть свои меркантильные интересы. Французские власти упорно добивались экстрадиции преступника, и в 1994 году Судан выдал его. В декабре 1997 года Ильич Рамирес Санчес был приговорён к пожизненному заключению. В декабре 2011 года новый суд вынес Карлосу второй пожизненный приговор за организацию четырех взрывов на территории Франции, в результате которых 11 человек погибли, более 100 были ранены. Так что, если у террориста, как у кошки, две жизни, то и это ему не поможет. Впрочем, тюремная жизнь Шакала Карлоса не беспросветна. Бывают и такие нечаянные радости, как встреча с экс-диктатором Норьегой.
На мировой арене диктаторы и террористы живут душа в душу. Каддафи, Саддам, отец и сын Асады, правящие аятоллы, я уж не говорю о КГБ и его филиалах в странах инородной демократии, всегда были щедрыми спонсорами разномастных терроризмов. Правда, не обходилось и без размолвок, порой громких. В десятую годовщину 9/11 Ахмадинежад с трибуны ООН публично обвинил в подрыве Башен-близнецов… президента Буша, посягнув тем самым на главные лавры Аль-Каиды. Ликвидацию Усамы он очень логично охарактеризовал как операцию по сокрытию этого заговора президентом Обамой. (К слову сказать, Фидель Кастро на своем больничном одре пришел к столь же экстравагантным выводам.) Более тяжкого – к тому же посмертного – оскорбления Усаме бен Ладену было невозможно придумать. Из подполья Аль-Каида извергла на Ахмадинежада вулкан сарказма и гнева. Любо-дорого было читать этот спор Геростратов между собой. Это, однако, не вопрос принципов. Это вопрос ревности. Саддам с Каддафи тоже не жаловали Усаму. Супер-Яго с супер-эго не терпят личной конкуренции.
Ревность не отменяет того факта, что диктатуры и террор связывают узы идейной близости. В сердцевине того и другого – презрение к человеческой личности. Как выразился в адрес своих соотечественников Каддафи, пообещав раздавить их танками: «вы – никто, вы тараканы, вы крысы». В тот момент он еще не осознавал, что дело его – труба. И он бы исполнил обещанное, кабы не небо и западная авиация.
Терроризм – это диктатура дула у виска. Главный инструмент диктатуры – террор. И то, и другое – абсолютные преступления. Как ни странно, у нас в стране понимание этого приходит с трудом.
Почему-то фигура полицейского нас раздражает куда больше, чем сам преступник. Помнится, в 1989-м самозваному мировому шерифу сильно досталось от наших политиков, которые все как один встали на защиту суверенитета независимой Панамы и международного права. Что можно было объяснить всемирной отзывчивостью русской души, но больше инерционностью позднесоветского сознания. В действительности это та же ревность. 2011 год был отмечен симметричной дискуссией о несчастной судьбе Каддафи – похоже, за 22 года в нашем сознании изменилось не так много. Вообще-то всемирную отзывчивость стоило бы применять более избирательным образом. Суверенитет – это не карт-бланш сатрапам. «Суверенная диктатура» – такой же нонсенс, как и «суверенная демократия» (если не одно и то же). Международное право придумано не для того, чтобы ограждать диктаторов от народного гнева.
Современная цивилизация отторгает диктатуры – в этом как раз и состоит одно из знамений ушедшего года. То, что два десятилетия назад было редкостью, в прошлом году стало трендом. Тунис, Египет, Кот-д’Ивуар, Йемен, Ливия. Один диктатор бежал быстрее лани. Другой оказался на скамье подсудимых. Третьего извлекли из бункера французские коммандос. Четвертый кочевряжился до последнего, но так и не удержался на штыках. Пятый пытался скрыться в водосточной трубе. А еще раньше пали такие колоссы, как Милошевич и Саддам. Серийный падеж диктаторов говорит о том, что фигура правителя, которому нет альтернативы, становится исторически архаичной. К ситуациям недодемократий-полудиктатур это тоже относится.
Увы, это не значит, что с 1 января узурпаторы-суверены переведутся. Никакого автоматизма тут нет, а жаль. То, что происходит де-факто, пора конвертировать в де-юре.
Диктатура есть нарушение законов мира и тягчайшее преступление против человечества. Как геноцид. Эту давно назревшую норму следовало бы инкорпорировать в международное право отдельной «диктаторской» статьей. С неотвратимой санкцией в виде помещения любого реального претендента на эту роль в тюремную клеть. На какой срок? Тут вряд ли могут быть два мнения. Масштабу и амбициям властителей на вечные времена более всего соответствует пожизненное заключение. Кстати, такое решение послужило бы надежной гарантией как от пули в лоб, так и от петли и уже в этом смысле было бы очевидным проявлением гуманизма.
Леди и генералы
«Единственная настоящая тюрьма – это страх. Единственная настоящая свобода – свобода от страха».
«Страх – это привычка. Я не боюсь».
В Мьянме (стране, которая раньше называлась Бирмой) 1 апреля 2012 года прошли выборы, о которых можно сказать, что они ровно ничего не значат, кроме того, что с них, возможно, начинается новая история страны.
Во-первых, это были парламентские выборы, а парламент тут своеобразный. Как конституция, которая продиктована военными и отдает им верховную власть. Для изменения конституции требуется 75 процентов голосов. При этом четверть депутатов назначается военным режимом.
Во-вторых, это были частичные выборы. На кону стояло 45 мест, оказавшихся вакантными. В парламенте 664 места, так что это даже не парламентская десятина.
В-третьих, это всего лишь третьи выборы за два с лишним десятилетия. Точнее, двухсполовинные. Реально – вторые. Большая редкость, чтобы не сказать экзотика. Режим военного правления – антитеза выбору и выборам.