В свою очередь людям с красновато-медным отливом кожи не нравится, что их долго называли индейцами. (Подобно тому, как чернокожие в США отвергли слово «негр» как оскорбительное, унижающее их расовое достоинство.) Для политкорректного обозначения второй половины населения Гватемалы, которой на самом деле процентов семьдесят (но кому же нужен точный счет – во всяком случае, не «ладинос»!), применяется термин «индихенос», что по-испански означает «коренное население». Водораздел проложила история. Потомки конкистадоров, приплывших когда-то из Европы, делят страну с потомками коренного населения Америки. Делят на своих условиях. Вся власть и собственность в руках «ладинос». За «индихенос» в лучшем случае признается «право на самобытность» – что бы это ни означало на самом деле. И то только в последнее время.
Гватемала – маленькая страна, придавленная двумя великими мифами. Миф о древней цивилизации майя, которая к моменту, когда пришли испанцы, существовала три тысячи лет, необыкновенно красив. За сто лет до Рождества Христова у майя были города, с которыми не могло сравниться ни одно поселение в Европе… Тон в общественной жизни майя задавала изощренная элита, состоявшая из жрецов-астрономов… От этой утопической гипотезы, впрочем, пришлось отказаться. У майя действительно была своя система счета, оригинальный календарь и развитая астрономия. Ключевой категорией мышления древних майя было время, из него извлекались все истины прагматического и еще больше мистического характера… Вся эта эзотерика, однако, тушуется перед тем фактом, что к тому моменту, в начале XVI века, когда первые испанцы высадились на их берегу, майя не выдумали пороха. Пришельцы, изрыгающие смерть на расстоянии, и к тому же – невиданное зрелище – верхом на лошадях, казались аборигенам чем-то вроде кентавров-терминаторов.
Нам, сегодняшним, испанские завоеватели явились в ореоле другого мифа – о Конкисте как о золотом веке, продолжении эпохи великих географических открытий и крестовом походе европейской цивилизации. На деле это были колонизаторы самого примитивного типа, их интересовали лишь слитки и сливки – золото и серебро – и ничего больше. То, что с собой из Старого Света они привезли эпидемии чумы, тифа, лихорадки, от которых вымерла половина местного населения, положим, было побочным продуктом колонизации – против неведомых импортных бацилл у коренных жителей Америки сопротивления не было. Главное, что феодальная абсолютистская Испания принесла с собой чудовищную социально-экономическую модель.
Это называлось системой repartimientos. В Центральной Америке в отличие от Мексики благородных металлов обнаружено не было. И потому «полезным ископаемым», которое было взято в беспощадную разработку, стало само местное население. Если индейцев не убивали, то их превращали в рабов, в крепостных, в трудовые армии, которыми новые хозяева земли – ордена католической церкви в первую очередь – могли распоряжаться по своему усмотрению и без каких-либо обязательств или ограничений. Самое поразительное и ужасное, что эта система действовала практически в неизменном виде с XVI века по ХХ, до наших дней. Менялись сельскохозяйственные культуры, которые выращивались на земле Гватемалы. Индиго был в цене у испанцев. На североамериканский, а потом и европейский рынок пошли бананы, кофе, хлопок, овощи. Система принудительного труда лишь модифицировалась. Власть латифундистов над беззащитными и безземельными пеонами была беспредельной. Шестьдесят лет тому назад был даже принят специальный закон, разрешающий владельцам «финок», как здесь называют огромные поместья-плантации, стрелять в недовольных крестьян. Самая несправедливая и при этом отсталая система, когда вся земля, богатство и власть оказались в руках нескольких семейств, была законсервирована на века. Гватемала попала в плен остановившегося времени.
Каким мог быть политический процесс в поляризованном, открыто классовом и расистском государстве? Трагическим до гротеска. В ХХ веке в Гватемале были президенты, находившиеся у власти пять месяцев, шесть недель, шесть, пять, четыре, даже два дня… Был сумасшедший диктатор – он как раз правил 22 года (генерал Мануэль Эстрада Кабрера, 1898–1920 годы). И было пятидесятилетнее правление при разных президентах El Pulpo («Осьминог») – североамериканской «Юнайтед фрут компани». «Банановые республики» отсюда родом… Был президент – в 1926 году он убил 290 противников и умер собственной смертью от сердечного приступа (генерал Хосе Мария Орельяна). Был президент, которого пристрелил его собственный охранник (полковник Карлос Кастильо Армас). Был президент-параноик, вообразивший себя Наполеоном (генерал Хорхе Убико). Был президент, который публично обещал: «Если надо, я превращу страну в кладбище, но я принесу мир» (полковник Карлос Мануэль Арана Осорио). И был президент, который приказал госчиновникам носить значки с надписью «Я не ворую. Я не вру» (знакомый нам Риос Монтт). Были избранные, назначенные, самоназначенные. Генералы, полковники и целые хунты. Насилие, коррупция, расколотый мир, гражданская война не прекращались.
На разломах истории, при выходе из исторического тупика, может быть, первое, что требуется, – это узнать и осознать пережитое. В рамках мирных соглашений, инициированных в Осло в 1994 году, была создана Комиссия по прояснению истории. После года упорной и кропотливой работы (в частности, были расследованы и задокументированы 42 275 конкретных случаев расправ) она выпустила доклад «Гватемала. Память тишины». Эпитета «гробовой» в названии нет, но он незримо присутствует.
Трагическая гражданская война в Гватемале продолжалась с 1961 по 1996 год. Погибли и пропали без вести более 200 тысяч человек. В разные годы количество перемещенных лиц варьируется в диапазоне от 500 тысяч до полутора миллионов.
«Почему часть общества прибегла к вооруженному насилию для достижения политической власти? Чем объяснить чрезвычайные акты насилия, совершенные обеими сторонами?.. Почему насилие, особенно со стороны государства, распространилось на гражданское население?.. Как вообще акты невероятной жестокости, говорящие о полном забвении самых базовых требований гуманитарного права, христианской этики и духовных ценностей майя, могли иметь место?» Это некоторые основные вопросы, которыми задалась комиссия. Объективность ее выводов и рекомендаций не была поставлена под сомнение никем.
Я перечислю только названия и темы некоторых главок доклада. «Трагедия вооруженной конфронтации». «Репрессии как заменитель закона». «Закрытие политического пространства». «Внутренний враг». «Непропорционально репрессивный ответ». «Население майя как коллективный враг государства». «Расизм как компонент насилия». «Милитаризация». «Террор». «Тайные кладбища». «Социальный эффект пыток». «Безнаказанность». «Нарушения прав человека, совершенные государством». «Эскадроны смерти». «Отрицание правосудия». «Акты геноцида». «Институциональная ответственность»…
93 процента преступлений и нарушений, зафиксированных комиссией, совершили армейские части и окологосударственные полувоенные формирования. Этнически 83 процента жертв принадлежали к майя. 17 процентов – ладинос.
Действия повстанцев вызвали три процента нарушений прав человека и актов насилия против мужчин, женщин и детей, зарегистрированных комиссией.
Расследование комиссии установило, что примерно четверть прямых жертв нарушения прав человека и актов насилия составили женщины. Их убивали, пытали и насиловали. Тысячи женщин потеряли мужей, став вдовами и единственными кормилицами своих детей без средств к существованию…
В гражданской войне были свои приливы и отливы. Общим итогом стала полная деградация всей общественной жизни.
Комиссия подтверждает, что в течение всего периода вооруженной конфронтации стратегия армии по отношению к населению собственной страны заключалась в том, чтобы сеять в нем ужас. Разницы между комбатантами и некомбатантами, между военными и гражданскими объектами не делалось. Пытки стали нормой в действиях армии и полиции. Расправы чинились нарочито публично с крайней неразборчивостью и особой жестокостью. При этом населению отводилась не просто роль зрителей и свидетелей. Людей силой делали соучастниками. «Комиссия знает сотни случаев, когда армия под дулами автоматов заставляла гражданских насиловать женщин, пытать, кромсать трупы и убивать», – говорится в докладе. Насилие стало бытом. В повсеместную практику вошли зверства по отношению к соседям и даже родственникам. Человеческая жизнь утратила какую-либо цену…
Большинство нарушений прав человека произошло по умолчанию либо по прямому приказу высших государственных органов власти.
Все это формулировки доклада. Еще одну цитату я приведу дословно: «Комиссия отметила чрезвычайную жестокость, проявлявшуюся представителями государства, особенно армейскими чинами, в их операциях против общин майя… Убийства беззащитных детей совершались подчас самыми варварскими способами. Ударом об стену ребенку могли размозжить голову. Младенцев живьем швыряли в ямы, в которых зарывали трупы убитых взрослых. Мужчинам вырезали половые органы. Их закалывали. Облив бензином, сжигали заживо. Живым вырезали внутренности. После пыток бросали умирать в агонии, которая могла продолжаться несколько дней. Беременным женщинам вспарывали животы…»
Повстанцы отвечали «революционным террором», объектами которого становились представители высших классов, особенно крупные землевладельцы и прочие «враги народа», «коллаборационисты», «предатели». Распространенной практикой были похищения видных фигур – политиков, бизнесменов или иностранных дипломатов – с политическими требованиями, ради обмена на арестованных товарищей или выкупа. Эти похищения часто заканчивались убийствами.
«Когда война началась, мне было шесть лет. Когда она закончилась, я был уже дедушкой. Можно сказать, что война продолжалась три поколения», – говорит Марио Антонио Сандоваль.
Я пытаюсь понять, почему она длилась так долго и почему она превратилась в такой кошмар.