, зеркаль мое поведение и привыкай чувствовать себя Беркутовой-Туманной.
— Любая твоя слабость — брешь для удара по кому-нибудь из нас. А в высшем свете море специалистов по поиску и расширению таких брешей… — подхватила Света. А Оля прервала молчание и добавила немного конкретики:
— Настя, ты фактически вошла в княжеский род, значит, по статусу выше абсолютного большинства аристократов Империи. Скажу больше: смотреть на тебя сверху могут только Владимир Александрович, его жена и их прямые потомки. А все остальные обязаны трепетать. Ибо на Надежде правит бал закон Силы, а мы — самый сильный род планеты. Далее, к категории «любая слабость» относятся даже стеснение и страх сделать что-нибудь не то. Так вот, от стеснения избавься полностью: ты обязана давить окружающих величием и внутренней уверенностью в своем всесилии, даже будучи голой. А страх уйдет сам. Как только ты примешь сердцем следующие тезисы: когда мы общаемся с посторонними, говорит только глава семьи; в любом твоем конфликте с кем бы то ни было мы сначала выносим твоего противника, а затем разбираемся, в чем суть проблемы; первое место твоей новой личной табели о рангах всегда занимает семья, второе — род, третье — друзья рода, а на весь остальной мир наплевать…
Судя по тому, с какой уверенностью Платова запрыгнула в десантный отсек «Четверки» и с каким равнодушием мазнула взглядом по командиру экипажа, борттехнику и бойцам группы быстрого реагирования, встретившим нашу компанию, ценные указания девчонок были услышаны и приняты, как руководство к действию. Очень неплохо держалась и во время моей беседы с «первым после бога»: делала вид, что держит свой сектор ответственности, а на самом деле вслушивалась в эмоции Патрульных и изредка «рефлекторно» сдвигала голову вправо. Тем самым, сообщая, что мой собеседник неискренен или врет. Ну и, конечно же, «держала» все пассивки, пребывала на грани срыва в разгон восприятия и контролировала положение моей левой руки. Но все обошлось: в какой-то момент командир экипажа свалил в ходовую рубку, ГБР — в соответствующий отсек, а борттехник, покрутив лебедку, закрыл рампу и забился в дальний угол. Вот мы и расслабились. Так, слегка: Ольга заступила на двухчасовое дежурство — то есть, сфокусировала внимание на прозрении — а Света, Поля и Настя расстелили коврики вдоль ближайшей стены, легли и отключились, а я завалился на спину, закрыл глаза и какое-то время слушал монолог Дайны, объяснявшей «странности» поведения встречающих.
Потом задрых. А «буквально через миг» почувствовал прикосновение к плечу, вслушался в шепот младшенькой, приложил себя бодрячком, принял «пост», кинул взгляд на часы и тоже потерялся в прозрении. Аж минуты на три. Но изучать энергетические системы членов экипажа быстро надоело, а других Одаренных существ в области покрытия этого навыка не было, так что я повернулся спиной к борттехнику, уставился на бровь старшей супруги и проартикулировал традиционный вопрос.
Дайна заявила, что новостей навалом, и тезисно познакомила с самыми важными:
— Все организаторы покушения на Императора, включая двоюродного брата Владимира Александровича и семерых его соратников, казнены; рода Решетниковых, Пинских, Бортниковых и Стасовых вычеркнуты из Бархатной Книги; все их имущество конфисковано и выставлено на торги; предприятие, на котором собирались дирижабли, выкуплено Орловым; приглашения на прием по случаю награждения спасителей государя уже разосланы, а Виктор продолжает играть в партизана. В смысле, прибыл в Нелидово чуть менее часа тому назад, построил личный состав базы и еще раз запретил сообщать вам о геройстве родичей. Далее, Недотрога, Валерий Константинович и Кувалда вот-вот примут у строителей наш последний завод. В районе восьми вечера с конвейера автоконцерна «Москва» сойдет последняя, двадцатая, «Стихия», оплаченная «тобою», и вся эта партия отправится в Ильичевск, в наше родовое тюнинговое ателье. Алевтина Мельникова, наконец, подставилась — совратила Пашку с помощью «химии» и собирается разыграть карту незапланированной беременности. А Егор Искрицкий победил в очередной дуэли. Кстати, Гридня на семь лет старше себя. Чем неслабо шокировал весь высший свет Империи. И последняя пачка новостей. Я продала на Лионе еще сто восемь килограммов аструма, приобрела два высококлассных ИИ с прошивками «Конструктор» и «Инженер-Технолог», перетащила на Надежду и уже подмяла под себя. Твоя тетушка, сестрица и посол СНС на Вашингтоне уже загрузились в авизо министерства иностранных дел, взлетели с планеты и вот-вот начнут разгон.
Но Совет все равно в панике. Ведь твои родственнички прибудут на Китеж шестнадцатого февраля, то есть, на сутки позже контрольного срока, а значит, ты можешь обидеться и закрыть Надежду. Кроме того, ублюдки из Совета решили отправить по струне второй «Носорог». Чтобы его экипаж доставил к нам новый гиперпространственный маяк, использовал его активации и отключения для передачи информации с помощью азбуки Морзе, быстренько инициировался и помог первому экипажу добраться до Империи.
То, что Император будет мстить, и мстить люто, я догадывался. А еще догадался, что его внук пытается устроить нам приятный сюрприз. Поэтому первый блок новостей просто принял во внимание. Та же судьба постигла и две первые новости второго. Ибо эти планы визировались мною. Зато третья основательно напрягла, и я дал понять БИУС-у, что мне нужны подробности.
И они не заставили себя ждать:
— Увольнительная Максакова заканчивается в полночь. А ровно через три часа его подразделение поднимут по тревоге и отправят на полигон. Своим ходом. Пятидесятикилометровый марш-бросок Пашенька гарантированно не выдержит, поэтому загремит в ПМП. Впрочем, экспресс-анализ крови будет взят еще на месте потери сознания, поэтому предварительный диагноз улетит в часть по армейским каналам связи, попадет к Анониму и вызовет интерес. Воронецкому сейчас не до мелких проблем союзных родов, поэтому мой совет придется в кассу, и проблему отфутболят Виктору. Причем с конкретными рекомендациями. А он у нас парнишка жесткий. Так что отправится в учебный центр, проведет пару-тройку медикаментозных допросов, потянет за кончик ниточки и выйдет на главу рода Мельниковых. Церемониться не будет — это не в его характере. Поэтому вытрясет из Федора Николаевича все, что можно и нельзя. А после того, как узнает про проработку алгоритма устранения твоих девчонок, с вероятностью в сто процентов уведомит тебя. В общем, в этот раз всю грязную работу сделают Воронецкие, а ты отыграешь финальный акт.
Этот вариант реакции на проблему лег на душу, как родной, поэтому я едва заметно кивнул. Затем мысленно повторил оставшиеся новости, решил, что на победу Егора Искрицкого должны реагировать Поля, братья Плещеевы и Лиза, восхитился предприимчивостью Дайны, продолжающей тащить в наш мир все, что плохо приколочено в других, определился со своей реакцией на задержку с решением проблемы с моей прежней родней, представил судьбу экипажа второго «Носорога» и сдуру позволил себе разозлиться. А через считанные секунды почувствовал стороннее внимание, повернул голову влево и на миг потерялся в сочувствующем взгляде Платовой.
— Вспоминаете что-то неприятное? — еле слышно спросила она.
Лгать эмпатке было бы идиотизмом, и я сказал правду:
— Не совсем. Есть проблема, требующая достаточно жесткого решения, но я все никак не определюсь с оптимальным вариантом Воздаяния. Поэтому злюсь.
Настя куснула себя за губу, решительно подползла поближе и горячечно зашептала:
— Игнат Данилович, я пока совсем слабенькая, но тренируюсь на износ и уже связала свою жизнь с вами и вашей семьей! Поэтому если мой Дар сможет хоть в чем-нибудь пригодиться, обращайтесь — я сделаю все, что вы сочтете нужным…
Глава 29
4 февраля 2515 по ЕГК
…Я продрал глаза в восемь утра. По будильнику. А проснулся в душевой кабинке. Благодаря «ошибке» мелкой вредины, выбравшей режим «ливень», но врубившей ледяную воду. Обидеться, естественно, не обиделся. Но к попе, провокационно оттопыренной в мою сторону, легонечко приложился. Потом перецеловал супруг, действовавших на нервы слишком уж бодрыми лицами, и поздоровался с Дайной. Да, второй раз, зато вполне осознанно.
Приблизительно в это время в памяти начали всплывать подробности вечера и первой половины ночи, но у супруг были вполне конкретные планы на ближайший час, и я как-то уж очень быстро ухнул в омут их желания. Хотя вру: я изображал ведомого от силы минуты полторы, а потом отпустил тормоза и… хм… проявлял здоровую инициативу до требовательного рыка БИУС-а.
Наступать на горло сразу трем песням не хотелось от слова «совсем», но личное наказание нашло убедительные аргументы, заставившие угомониться, так что в девять двадцать три мы вышли из ванной комнаты, а еще через семь минут переступили через порог гостиной, поздоровались с Ближним Кругом, уже собравшимся в помещении, и прошли к своим местам.
Первую половину завтрака утоляли зверский голод. А после того, как андроиды принесли выпечку и горячие напитки, я попросил Ульяну рассказать о предотвращенном покушении на Императора и получил море удовольствия как от армейского стиля подачи информации, так и от полного отсутствия в докладе каких-либо преувеличений. Кстати, слушая Боевую Горничную, то и дело вспоминал восторженный рассказ Вити, «первым» описавшего геройства моих родичей, и отрешенно отмечал, что он искренне зауважал моих людей, вот и старался привлечь мое внимание чуть ли не к каждому более-менее значимому поступку.
Я, в отличие от него, в подробности не вдавался: заявил Ульяне, Ксении Станиславовне, Софе и Тане, что они сделали то, что должно, дал понять, что доволен, и кивнул Иришке. А после того, как она перечислила на счета этой четверки весьма солидные премии, попросил Недотрогу вызвать остальных участников боестолкновения в мой кабинет к десяти тридцати. Там тоже не растекался мыслью по древу — оглядел коротенький строй, поблагодарил ветеранов и Нину за достойную службу, подождал, пока Кукла разошлет премии, и раздал по непрозрачному пакету. После чего ответил на немой вопрос, появившийся во всех взглядах: