Но еще более, чем безболезненность, сомнительна при советской конституции диктатура пролетариата. Диктатура конечно, но пролетариата ли?
При экономической структуре России советы могли занять господствующее положение только благодаря тому, что они в 1917 г. не ограничивались, как в 1905 г., городским промышленным пролетариатом. На этот раз в советы организовались также солдаты и крестьяне. С разложением армии солдаты утратили свое численное значение. Небольшое войско, набранное народными комиссарами, было для них ценнее штыками, чем избирательными бюллетенями, хотя, правда, и бюллетени красной армии играли немаловажную роль. В различных советах, например, при последних выборах в Петрограде им досталась значительная часть мандатов. Но еще более важными были голоса крестьян, составляющих громадное большинство населения России. При советской конституции они являются большинством населения, имеющим право участия в законодательстве и правительстве. То, что выставляется диктатурой п р о л е т а р и а т а, будучи проведено последовательно непосредственно классом, а не партией, что совершенно невозможно, оказалось бы диктатурой к р е с т ь я н с т в а. Следовательно, может казаться, что безболезненное проведение социализма обеспечено только тогда, когда оно в руках крестьян. Но если крестьяне составляют в советской организации большинство, то последняя, с другой стороны, не охватывает всего пролетариата.
В начале не было ясно, кто может организоваться в советы и какие советы примыкают к всеобщей организации. Часто господствовало мнение, что всякая профессиональная организация может образовывать совет, 28-го мая Лейпцигская газета поместила статью, несомненно идущую из большевистских кругов, под заглавием “Советская Республика”. Там говорится:
“Советское правительство превосходит всякое другое демократическое правительство, оно п р е д о с т а в л я е т в с е м г р а ж д а н а м с о в е р ш е н н о р а в н ы е п р а в а, в с е к л а с с ы п о л ь з у ю т с я р а в н о й в о з м о ж н о с т ь ю быть представленными в советах соответственно их силе и их социальному весу. Само собой разумеется, для этого они должны сначала организоваться, конечно, не по образу бывшего демократизма, но соответственно новым демократическим формам в особые классовые или профессиональные организации”.
Легин и Комп. могли бы от всей души порадоваться такому низведению социал-демократической п а р т и и на уровень п р о ф е с с и о н а л ь н о й о р г а н и з а ц и и; но и для реакционеров, домогающихся замены всеобщего равного избирательного права — сословным, это было бы цветком, из которого они могли бы высасывать мед.
Защитник пролетарской революции продолжает:
“Буржуазия как таковая до сих пор не имела своего представительства в советах не потому, что она не допускается в них, но потому, что она со своей стороны бойкотирует советскую власть и не склонна организовываться по пролетарскому образцу”.
Но действительно ли она не склонна к этому? Разве наш большевистский друг ничего не слыхал об предпринимательских организациях? И разве отдельный капиталист при всеобщем избирательном праве для него кажется опаснее, чем организация предпринимателей, представленная в союзе советов? Но нас тотчас же поучают, в чем состоит превосходство советской организации над всеобщем избирательным правом:
“Само собой разумеется, что всякая боевая организация буржуазии в советы не допускается”.
Другими словами, советская организация имеет пред всеобщим избирательным правом преимущество большого произвола. Она может исключить из своей среды все организации, рассматриваемые ею как враждебные. “Она представляет всем гражданам совершенно равные права”, но, “само собой разумеется” они могут пользоваться ими только в духе советского правительства. Впрочем, впоследствии нашли, что и этого мало. Последний всероссийский съезд советов, закрывшийся 12-го июля, выработал конституцию русской советской республики. Последняя устанавливает, что не все принадлежащие к русскому государству, но только определенные категории имеют право избирать депутатов в советы.
Избирательным правом пользуются только те, “кто приобретает средства к жизни производительным или общеполезным трудом”. Но что такое “производительный и общеполезный труд”? Это очень растяжимое понятие. Не менее растяжимо и определение тех, кто лишен избирательного права. К ним принадлежат те, “кто пользуется трудом наемных рабочих для получения прибыли”. Работник на дому или мелкий мастер, имеющий подмастерье, может и жить, и чувствовать по-пролетарски, но он не пользуется избирательным правом. В силу этого определения делаются бесправными также пролетарские мелкие торговцы и торговые посредники. Стоит безработному, чтоб как-нибудь просуществовать, открыть зеленую лавочку или начать продавать газеты, как он тотчас утрачивает избирательное право.
В дальнейшем конституция лишает этого права лиц, получающих нетрудовой доход, например, получающих “проценты на капитал, прибыль с промышленных предприятий, доход от имущества”. А как велик “нетрудовой доход”, влекущий за собой потерю избирательного права, об этом не говорится. Следует ли считать доходом владение сберегательной книжкой? Иной рабочий, именно в небольших городках, обладает домиком. Чтобы просуществовать, он пускает к себе квартиранта. Попадает он благодаря этому в категорию людей, получающих нетрудовой доход? Недавно в Петербурге бастовала Обуховская фабрика — “Оплот революции”, как Троцкий назвал ее в 1909 г. (“Россия в революции”). Я спросил одного большевистского товарища, как он объясняет это выступление против советского правительства.
“Очень просто, — сказал он, — там все рабочие капиталисты, все владеют домиками”.
Отсюда видно, как мало нужно, чтоб быть причисленным по избирательному регламенту советской республики к капиталистам и утратить избирательное право.
Столь растяжимое определение понятия избирательного права, открывающее двери широчайшему произволу, лежит не в законодателе, а в самом предмете, так как совершенно невозможно юридически точно установить понятие пролетария.
Я не нашел постановления о создании такого учреждения, на обязанности которого лежала бы проверка правомочий, выставление избирательных списков, а также установление порядка самих выборов, должны ли они быть тайными, или ограничиваться простым поднятием рук.
Параграф 70 устанавливает: “Точный порядок выборов определяется местными советами на основании инструкции Всероссийского Центрального Комитета”.
Ленин в речи 28 апреля о социалистическом характере советов, между прочим, сказал следующее: 1) избирателями могут быть только работающие и эксплуатируемые массы; буржуазия исключается. 2) При выборах всякие бюрократические формальности и ограничения отбрасываются. Сами массы определяют порядок и назначают срок выборов.
Следовательно, может казаться, что каждое избирательное собрание может установить по своему желанию порядок выборов. Этим произвол и возможность освобождаться от неудобных оппозиционных элементов внутри самого пролетариата чрезвычайно усиливается.
Мимоходом следует заметить, что выборы в областные советы не прямые, что снова облегчает давление на выборы не в пользу оппозиции. И все же до сих пор в Советах нельзя было помешать высказываться оппозиции.
Но, очевидно, “безболезненный” переход к социализму требует молчания оппозиции и критики. Так, 14 июня с. г. всероссийским центральным исполнительным комитетом было принято следующее решение:
“Представители партии социалистов-революционеров (правого крыла и центра) и меньшевики исключаются, вместе с тем всем советам рабочих, солдатских, крестьянских и казацких депутатов рекомендуется удалить из своей среды представителей этих фракций”.
Эта мера направлена не против определенных лиц, совершивших тот или иной наказуемый поступок, так как вообще тот, кому вменяется господствующим режимом подобный проступок, тот без дальнейшего арестуется, а не исключается. В конституции советской республики нет ни слова об иммунитете депутатов совета. Из советов исключаются не определенные лица, а определенные партии. Но практически это означает ни что иное, как то, что все пролетарии, стоящие на платформе тех партий, утрачивают свое избирательное право. Их голоса уже более не принимаются в расчет. Для этого определенной границы не проведено. 23-й параграф конституции советской республики постановляет: “В интересах рабочего класса как целого Российская федеративная социалистическая республика лишает отдельных лиц и целые группы прав, которыми они пользуются во вред социалистической революции”.
Этим вся оппозиция объявлена вне закона. Ибо каждое правительство, также и революционное, находит, что оппозиция злоупотребляет своими правами. Но даже и этого было мало, чтобы обеспечить безболезненный переход к социализму.
Едва большевики в советах освободились от оппозиции меньшевиков, центра и правого крыла партии социалистов-революционеров, как вспыхнула сильная борьба между ними и левыми социалистами-революционерами, с которыми они составляли правительство. Тогда большая часть и этих последних была выброшена из советов.
Так среди самого пролетариата все более сужается круг пользующихся политическими правами лиц, на которые опирается большевистский режим. Несмотря на притязания быть диктатурой пролетариата, она стала с самого начала диктатурой одной партии внутри пролетариата. Но если некоторое время она и могла быть диктатурой большинства пролетариата над меньшинством, то в настоящее время и это стало сомнительным.
Но каждый режим, хотя бы самый диктаторский, старается быть выразителем потребностей большинства, и не только пролетариата, но и всего народа. Даже большевики — и те не могут уклониться от этого.
Парижский “Populaire” от 6-го июля сообщает о беседе Лонге с лондонским посланником советской республики, Литвиновым. Лонге заметил между прочим:
“Вы знаете,