– Ты умница, Лисёнок. Но я не о том. Раньше мир был совсем другой. Удивительный! Даже вообразить трудно. Представь, повозки прошлых людей ездили сами с большой скоростью, люди с помощью малюсеньких штучек могли переговариваться, находясь далеко-далеко друг от друга, а по небу летали огромные железные аппараты…
– Дроны?
– Нет, совсем нет. Даже в космос летали!
– Это куда? – удивилась я.
– Туда, где кончается небо.
– А разве оно кончается? – разинула я рот.
– Представь, да. Земля – всего лишь островок жизни во вселенной. И мы, люди, забыли все, свалились чуть ли не в первобытный строй, если верить учебникам истории. Кланы живут сельским хозяйством, охотой. Одним днем. И вообще никто не развивается. Глоссы всех подавляют, но на деле ведь только и держатся благодаря шлюзам и своей невыносимой жесткости.
– Ненавижу их, – призналась я.
– У них закон дурацкий. Голову бы оторвал тому, кто его придумал. Может, и не сами придумали, а кто-то… Хм… допустим, жрецы надоумили или еще кто. А так среди глоссов встречаются и вполне нормальные люди. Тот же Эдэр…
– Чем это он нормальный?
– Хотя бы тем, что стремится к знаниям, мечтает изменить мир к лучшему, ду-ма-ет. А мог бы просто мечом махать и ждать, когда станет командо. Меня спас, рискуя жизнью. Тебя…
– Да, за это стоит быть благодарной, – признала я, не зная, как преодолеть себя и проявить эту благодарность. Вечно в жизни даются только сложные задачи – сиди себе и решай, а так хочется жить просто. Чтобы Тим не обозвал меня неблагодарной скотиной, я скоренько перевела тему: – А читать трудно?
– Совсем нет, – Тим сунул мне под руку журнал. – Вот смотри: это буква А, а это Б.
– А и Б.
– Такая прописная, а такая строчная, маленькая. Когда мысль новую начинаешь, пишешь первое слово с прописной буквы, поняла?
Я кивнула и сразу испугалась:
– Ой, но читать ведь запрещено! Духи могут покарать…
– Меня, как видишь, не покарали, – заметил Тим, а я так красноречиво покосилась на его щупальца, что парень расхохотался: – Знаешь ли, читать я научился гораздо позже своего появления на свет. Так что скорее наоборот. Усекла?
– Ага.
Логика в его словах имелась. При мне он читал и читал, но оттого земля не сотрясалась, и вулкан не пыхтел.
– Ну раз поняла, – хмыкнул Тим, – поищи А и Б в статье, подчеркни их, а потом попробуй перерисовать на листок. В печке уголек возьми.
Чтобы не выглядеть перед Тимом глупой, я принялась выполнять задание. А парень опять углубился в чтение. Ему б только читать! Мне от скуки можно умереть три раза, он и не заметит. Подчеркнув с добрую сотню букв, я утомилась, в глазах зарябило. Принялась просто листать журнал, разглядывая картинки: одни с непонятными устройствами, другие с яркой цветастой жизнью прошлых людей. Просто сказки какие-то. Обзавидуешься! Хотя хилые мужчины в белых халатах и кругляшках на глазах наверняка в наших условиях выжить бы не смогли…
И вдруг я увидела то, что заставило меня подскочить и взвизгнуть от удивления:
– Тим! Тим! Смотри!
– Что такое?
– Вот, – я ткнула пальцем в многократно увеличенную на изображении квадратную металлическую пластинку, точно такую же, какую извлекли из шеи Эдэра.
Глаза Тима расширились, и он хлопнул себя по лбу, слава Духам, не щупальцем.
– Черт меня подери! Глянь: тут написано «чип слежения». За Эдэром, получается, следят?
– Хэйдо! Кто за мной следит? – раздался за нашими спинами грозный бас.
Глава 12
Я подскочила от неожиданности: как такой громила подобрался к нам совершенно бесшумно?
– Хотел бы я знать, – ответил Тим. – Привет, Эд! Давай сюда.
Эдэр сел рядом с ним, перекинув ноги через лавку и быстро повернувшись. Он бросил на меня взгляд и сразу отвел глаза, заметив, что я смотрю.
– Выкладывай, чего накопал, – потребовал Эдэр, обращаясь к другу.
– Помнишь пластину, которая была вшита у тебя в основание шеи? Как выяснилось, это чип слежения. Кстати, это не я, а Лиссандра случайно нашла про него в журнале.
Гигант снова зыркнул на меня.
– Молодец… – Похвала вышла хриплой и неловкой.
И на том спасибо.
– Интересно, кому потребовалось его вшивать? И когда? Я вообще ничего такого не помню, – продолжил великан.
Тут меня подкинуло от догадки:
– Думаю, он у всех глоссов есть.
– С чего бы? – удивился Тим.
«Чего уж скрывать, в одной кротовой норе прячемся», – подумала я и выпалила:
– Вы чип нашли по дорожке красных пятен, которая вела от уха, по голове и к шее, так?
– Верно.
– А помнишь… помните, – совсем осмелев, я обратилась к начальнику стражи, – какая шея страшная была у толстого Амоса? Ну, когда я его… это самое…
– Аж побагровела, – подался вперед Эдэр. – Ты его тоже по уху?
Я смутилась ради приличия и кивнула. Шеска говорила, что не стоит мужчинам показывать, что ты их запросто уделать можешь – хоть в охоте, хоть в чем. Эдэр смущение оценил. Я мысленно поставила себе плюс в карму и продолжила:
– Получилось так, что я испугалась и коснулась пальцами его черной серьги. Случайно. А оттуда по всему телу заряд ка-ак жахнет! Теперь подумай… по-думайте сами, у каждого глосса есть такая серьга. По крайней мере, у всех, кого я видела. Скорее всего, у кого серьга имеется, у того и чип есть. А кто его ставил? Хм… У нас, к примеру, серьги при ритуале омовения жрец новорожденным втыкает. А у вас кто?
У Тима и Эдэра отвисли челюсти от моих слов. Парни обменялись взглядами и уставились на меня. А я поняла, чем Тим отличается от всех людей Диктората – у него серьги – отличительного знака кланов – не было. Потому что вырос не в клане, и родители его сразу спрятали. И как я раньше не обратила на это внимание?
Похоже, парни думали о том же самом. Наконец, Эдэр сказал:
– У нас тоже жрец или его помощники. Вот сволочи! – и стукнул кулаком по столу так, что подлетели кружки, а Тимова миска с недоеденной кашей перевернулась в воздухе и упала, накрыв собой содержимое, плюхнувшееся на столешницу.
Тим побелел:
– Если жрецы следят за вами, значит, знают и об этом убежище… И о том, чем мы тут занимаемся, и что мы с Лиссандрой живы…
Эдэр застыл, а я от страха прикрыла рот ладонью. Но страх заставил меня соображать быстрее.
– Нет, про меня, что я живая, они знать не могут. Ты, Тим, раньше вынул у Эдэра чип, – заговорила я.
– Да, но…
– А когда я по уху попала, могло ведь что-то сломаться? Иначе откуда пятна красные на шее и все такое?
– Но у тебя же чип остался! – в отчаянии воскликнул Тим.
Я возразила:
– Ага, но когда я лежала после удара молнией, зимой еще…
– Как зимой? – опешил Эдэр. – Ты же сказала, что неделю назад тебя скосило!
– Соврала.
– Ах ты ж! – вскинулся гигант.
Тим схватил его за рукав и усадил обратно:
– Погоди, Эд. Это важно. А ты, Лиссандра, не лги больше.
– Да это я так… – сконфузилась я, – на всякий случай. Но если о серьге, то Акху над моей что-то колдовал-колдовал, потом новую принес. Он думал, я без сознания была, а я притворялась.
Эдэр нахмурился, но промолчал.
– В общем, новую серьгу жрец вставил и ушел куда-то. Потом обеспокоенный вернулся, достал ее и еще одну вставил. И что думаете? Та же песня! Потом ему, наверное, надоело сережки менять, и где-то на десятой он плюнул, оставив все как было. Теперь я понимаю, почему – потому, что серьги не включались! А они явно с чипом связаны! Вот, – я с победным видом уткнула руки в боки. – У меня серьги не-ра-бо-та-ли. Наверняка поэтому Акху разозлился и стал всем говорить, что я про́клятая. От меня все шугаться стали, даже мой жених, Мусто…
– Жених?! – рявкнул Эдэр, как припадочный. – Какой еще жених?!
Тим опять дернул его за рукав:
– Не мешай.
– Обычный жених, из наших. Отдали бы за него, если б не Акху. Он вообще решил, что я мусор какой-то, который не жалко продать гадским глос… – и тут я осеклась, заметив, как в кулаке гиганта с треском расплющилось яблоко, брызнув на стол прозрачным соком и белой мякотью. Горящими глазами Эдэр смотрел на меня так, словно готов был раздавить и мою голову тоже… Ой. А силищи ему хватит! Чего я несу?! Помилуйте, духи! Я оробела и примирительно, совсем другим тоном завершила речь: – Так что тот, кто следит, в последние дни не видел ни меня, ни Тима, ни… вас, Эдэр.
– Возможно, – сказал Тим. – Но точно не известно. Может, у нас тут везде этих чипов напихано. Даже в псидопсах… Ладно, будем разбираться с тем, что обнаружили. Надо расковырять серьгу и посмотреть, что в ней такого особенного.
Эдэр тут же подставил ухо другу:
– Валяй.
Скоро на желтоватом листе бумаги, которую предусмотрительно выложил на стол Тим, лежала черная бусина со штырьком-гвоздиком, а рядом мягкая резиновая затычка, что удерживала с обратной стороны. Достав щупальцем из закромов крошечные отвертки, мутант покрутил немного серьгу:
– Вроде пластик. А с оборотной стороны, смотри-ка, цифры, типа штрихов мелких-мелких, – он протянул Эдэру сережку. – Лиссандра, посвети.
Волнения во мне хватало, и заверченная спиралью белая лампа сразу загорелась, стоило мне прикоснуться пальцами к жестянке снизу. Эдэр притащил выпуклое стекло на ручке – «лупу», как ее назвал мутант.
На казалось бы гладкой поверхности он нашел щель и поддел ее тонким, как лезвие, ножичком. Еще раз. И еще. Бусина сдалась и расслоилась на несколько мельчайших деталек. От любопытства я забыла о неприязни и приблизилась к Эдэру, чтобы тоже разглядывать сквозь увеличительное стекло содержимое.
Серьга состояла из крошечного пластикового колодца, по стенкам которого ровными рядами спускались вглубь тончайшие жестяные нити. На дне они образовывали сетку с уплотнениями. Она, видимо, и питала то, что находилось в середине – похожий на глазное яблоко шарик, тоже едва заметно сетчатый, плотный снаружи и пружинящий, словно не совсем застывшая смола, внутри.