– Мы же вместе, Эд… Я с тобой, – испуганно пробормотал Тим.
– Посмотрим. Лезвием пыряй каждого. Это просто. С силой только, как жилы в мясе режешь. А свои замашки «миру-мир» пошли в задницу. Помни, тебя тут никто не пожалеет.
Тим закивал, расширяя глаза.
– Теперь за мной. Смотри в оба, – приказал Эдэр, и на его лице застыла жестокая маска воина.
– Эй, Михал! Одна просьба! Пожалуйста! Мы же были товарищами! – крикнул он умоляющим тоном и неслышно скользнул к выходу.
Дверь приоткрылась и озверевшая рожа нового начальника стражи показалась в проеме. Его язвительные слова застряли в глотке, по которой мгновенно полоснул лезвием Эдэр. Фонтаном брызнула кровь. Гигант одним движением вырвал язык через разрезанную плоть и бросил его под ноги.
– Теперь сам говори с дикобарсами. На том свете, – рыкнул Эдэр и переступил бьющееся в судорогах тело стража, заливающее кровью пол.
Тим с обезумевшим от ужаса взглядом бросился за другом. Эдэр шел уверенно и совершенно бесшумно. Тим торопился за ним, переступая через глухо падающие тела то на одном углу коридора, то на другом. Лишь один раз обернувшись, гигант со страшным лицом бросил другу копье. Сам он уже отобрал у кого-то меч и нормальный боевой кинжал. Когда они вышли из участка в освещенный уличными факелами и лунным светом двор, с меча беглеца капала на песок густая темная кровь. Эдэр моментально оглушил часового и с ненавистью взглянул на опустевшие столбы.
Парни повернули к воротам, но им под ноги метнулась худющая фигурка.
– Эдэр! – шепотом крикнул мальчишеский голос.
Гигант едва успел отвести в сторону меч, возвращаясь в себя из состояния боевой машины.
– Черт, Тоха?
– Я так и знал, что вы…
Эдэр не дал пацану договорить. Зажал рот и в два счета достал из уха сережку. Раздавил ее ботинком и только потом отпустил ошарашенного мальчишку, тыкая пальцем в испорченный прибор:
– С этим надо осторожно. Это камера слежения.
– Знаю. Я прятался. Я слышал… Я вам верю, – пробормотал Тоха. – Они неправду говорили.
– Да?! – опешил Эдэр.
– У ворот кто-то есть, – встрял Тим.
Тоха вытаращился на щупальца мутанта, но тут же опомнился и поманил за собой:
– Под воротами и за ними целый отряд. Охраняют. А тут лаз. Ну, пошли…
Тим и Эдэр изумленно переглянулись, и помчались вслед за мальчуганом по нехоженым кушерям за зданием участка. Тоха ткнул пальцем в прикрытый громадными лопухами лаз под забором:
– Сюда.
Эдэр пропустил спутников вперед, а сам застрял в дыре из-за широких плеч. Пришлось поднатужиться, чтобы выкарабкаться на темную улицу, прихватив с собой огромный ком земли. Тоха помахал рукой и повел их мусорными задворками, вонючими и заваленными обломками обрушенных стен. Он остановился на углу перекошенного дома и махнул рукой в темноту:
– Тама тропинка в лес. Бегите!
Эдэр опустил руку на плечо пацана и повернул его к себе:
– Почему Тоха? Я же верзила злобный… с мечом?
Мальчишка шмыгнул носом.
– Ну вы это… Злой, но добрый, – пожал он плечами, – маму мою не наказали. А могли бы. Я знаю. Я понял. И других мам. И меня. И папу мне нового дали. Вы… настоящий.
– Спасибо, Тоха. Это ты настоящий, – растрогался Эдэр и протянул мальчишке руку, которую тот пожал с гордостью.
Тим положил ладонь на другое плечо мальчишки и добавил:
– Спасибо, мальчик! И помни, если тебе новую серьгу дадут, а они дадут… Вынимай ее, когда делаешь что-то не для чужих глаз. И другим расскажи, кому можно… Чтобы не попасть в неприятности.
– Ага, я маме скажу. Сейчас побегу к ней. Ляпис напился с горя. Ну, из-за вас. Распереживался, что жуть. До утра продрыхнет.
– Тоха, – сказал Эдэр, чувствуя, как усиленно забилось сердце, – окажи мне еще одну услугу: скажи о серьге Инессе, Старшей Общего дома. Ей первой. Но как-нибудь тайно, уж постарайся. Не проколись.
– Скажу, – с готовностью кивнул Тоха. – Со спины зайду и на ушко.
– Хорошо. Только поторопись, чтобы ее вместо меня завтра на стадион не выпустили. Она и сама поймет, что делать. Она умная.
– Ага, – удивленно вытаращился на Эдэра Тоха, – передам.
– А если про меня спрашивать будут, скажешь, что я на тебя напал. Сережку отнял. Ну и…
– Да я и сам совру, – хмыкнул пацан. – Не привыкать.
– Ладно. Только будь осторожен. Не попадись, – волнуясь, потребовал Эдэр и добавил мрачно: – А мне кое с кем надо разобраться…
Наполненная праведным гневом, я шагала по узкому коридору, приглушив собственный свет. Жгучие сгустки во мне бурлили, будоражили и без того дрожащее от напряжения тело.
Ага! Вот они! Я увидела ярко освещенный участок коридора и вход в какое-то помещение. Бросилась вперед, но оказавшись под аркой, наткнулась на невидимую преграду. Меня окатило мощной волной. Показалось, будто скрежещут стекла о металл, завывают ураганы, бьет по телу жесткая крупа. Это длилось всего секунду, и меня отбросило назад. Я ударилась о стену и упала. Стало так жутко и больно, что волосы на голове зашевелились. Что за ерунда?! Вроде ни стены, ни дверей, ни жрецов…
С трудом преодолев ужас, я вернулась и осторожно выставила вперед руки. Они не уперлись ни во что ощутимое, однако ноги сами отнесли меня на несколько метров назад. Сердце гулко билось, волосы прилипли к мигом вспотевшему лбу.
Может, лучше драпануть отсюда, пока жива?
Погоди, – остановила я себя.
Отдышавшись, собралась с духом и ринулась к проходу, пытаясь прорваться. Едва достигла каменной арки, в голове снова невыносимо загудело, словно она вот-вот взорвется. Я упала, зажимая уши. Жесткая невидимая крупа опять ударила по телу. Извиваясь от боли и страха, я отползла в темноту. Звук стал тише, и я смогла подняться. Когда нетвердой походкой, словно пьяница после попойки, я отковыляла подальше, омерзительный звук в ушах исчез совсем, и в голове перестало ломить.
Я оперлась о стену, глядя на светлое пятно впереди.
Снова жреческие выходки? Кто знает, что за ловушки ждут меня здесь? Может, это самая приятная из них? Оторопь накрыла тяжелым мешком голову и плечи, свела мышцы. Все живое, что было во мне, настаивало: беги отсюда! Однако внутренний голос упрямо требовал выяснить, что же прячут жрецы. А ведь они прячут что-то… То, что надо охранять с помощью такой сильной магии. Или что это вообще было? Тим наверняка назвал бы это «технологиями». А как по мне, так колдовство в чистом виде.
Встряхнув головой, я нахмурилась и начала размышлять о жрецах. Зачем они следят за нами? Только ли для порядка? Охотник, к примеру, выслеживает жертву, чтобы убить ее. А жрецы? Следят за всеми, чтобы потом убить, когда пользы не будет? Интересно, а какая им польза от людей из кланов? Наверняка есть какая-то. Если я понимаю верно, значит, жрецы могут решить, кого им уничтожить из глоссов, из других кланов. А если захотят убить мою маму, братьев, отца, Шеску… Могут же! Вполне себе могут.
Я разозлилась. Нет, я так просто не сдамся! Гром мне в ребра! Я выясню, что за игру они ведут! И вдруг меня осенило: уж не это ли место убогие в комбинезонах называли странным словом «дорвей»? Они ведь боялись, что он может сломаться, как та панель. И если эта жуткая преграда – дорвей, значит, его можно сломать. Но как?!
Попробую проверенный способ.
Приблизившись так, чтобы снова в ушах не появился тот жуткий звук, я пустила в проход разряды. Несколько световых пучков пролетело сквозь, ударилось в серую стену и оставило жженые пятна. Завоняло горелым пластиком. Я повторила эксперимент, пятен стало больше, вонь противнее.
Ага, – почесала я затылок, – ясно одно: электричеству колдовство жрецов – не помеха. Жаль, что не могу превратиться в один сплошной разряд. Но как же сломать эту ерунду?
Потирая подбородок, я отошла на пару метров. Затем присела на корточки и задумалась. Эх, как же не хватает тут Тима с его умной головой!
Время шло, а выхода не находилось. Напомнил о себе голодным урчанием желудок. Но я сдаваться не привыкла. Если ничего не придумаю, притаюсь здесь и стану выжидать, пока кто-нибудь из гадов не решит выйти наружу. Поджарю его по эту сторону от прохода и заставлю провести меня внутрь. Думаю, те хлюпики с приставленным к горлу кинжалом уберут свои чертовы преграды. Особенно если через клинок слегка разряд пустить… Что ж, мне торопиться некуда.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я решила выбрать более удобное место для засады. Я обвела глазами неровные каменные стены, и вдруг мой взгляд зацепился за едва заметный бело-голубой отсвет. Он сочился из-под камня слева, на расстоянии более метра от прохода. Я бросилась туда и в скалистом углублении обнаружила светлячок над металлической пластиной.
Догадаться, что это, было несложно. Если у них двери странные, то замки к этим дверям должны быть еще более странными. Я с опаской приложила к пластине ладонь. Ничего не произошло. Из двух вариантов – втянуть энергию маячка или ударить разрядом – я выбрала последнее. Искры щедро посыпались на землю, кожу обожгло жаром, во рту стало противно от привкуса железа. Но ура! В камне что-то затрещало. Тихо и быстро, словно огонь пробежал по сухой соломе. Я закусила губу и послала разряд сильнее. Усилился и треск. Маячок моргнул несколько раз красным и погас. Боковым зрением я увидела, как что-то сверкнуло за преградой.
С замирающим сердцем отвела руку и приблизилась к нему. Опять услышать душераздирающий скрежет и умирать от неведомого страха не было никакого желания, но я шагнула под арку. Было тихо. Медленно, с опаской я продвинулась еще. И еще. И еще… И в два счета оказалась у серого пластика с выжженными пятнами.
Победа! Жрецы, конечно, умные, но и у меня в голове не жуки ползают.
Я усилила ощущение потоков в ладони и сунулась в помещение слева. Увы, здесь никого не было. Лишь аккуратно разложенные комбинезоны на полках с табличками, какие-то странные, новенькие совсем на вид коробочки, масса вещей, упакованных в пластиковые пакеты; тюбики, бутылки, наполненные прозрачной и коричневой жидкостью. Всю стену справа занимала серебристая дверь. Дернула ручку на себя, не поддалась. Пнула ее по торцу. Дверь щелкнула и отъехала, словно на колесиках. На меня пахнуло холодом. Мои глаза расширились при виде огромных запасов всевозможной снеди. Жестяные банки, цветные коробки, запаянное в пластик мясо, даже яйца, зависшие ровными рядами в странных прозрачных упаковках… Обжираются, сволочи!