— Вас же интересовали все детали моей супружеской жизни! — парировал Гордон.
Только очень близкие люди знали, как Брюс унижал и оскорблял Мэкки. Гордон наверняка даже не представляет, до какой низости может дойти порой мужчина.
— Да что там рассказывать? Обычные семейные сцены, вот и все.
— Я думаю, что было что-то еще. Не увиливайте. Я хочу знать все.
Он посмотрел на нее так пристально, словно хотел заглянуть ей прямо в душу. Его взгляд придал ей сил, и она поведала ему то, что всегда скрывала.
— Все началось сразу же после нашей свадьбы. Брюс не упускал случая унизить меня, оскорбить, прицепиться к какой-нибудь мелочи. Если до свадьбы я была самая удивительная, самая загадочная, самая замечательная, то, став его женой, превратилась в полную противоположность. Я и толстая, и вечно не причесанная, и одеваться не умею, и вообще все делаю не так, как надо. Брюс уговорил меня бросить колледж и пойти работать. Он считал, что я напрасно трачу время на учебу, так как из меня все равно ничего не выйдет. «Ты ни на что не способна, ты даже не умеешь готовить, стирать, гладить», — твердил он мне постоянно.
— Он вас не бил? — спросил Гордон с тревогой.
— Нет, не бил. Если бы он меня ударил, я, не раздумывая, ушла бы от него.
— Надо было проявить решимость, чтобы не бросить колледж и продолжить учебу, — заметил Гордон. — Скажите, ваш интерес к семейному законодательству основан на собственном печальном опыте? — спросил он.
Мэкки кивнула.
— Я хотела помочь женщинам, которые, как и я, стали жертвами жестоких мужей.
— Значит, вы в принципе не приемлете замужество? — спросил Гордон.
— Что вы! Просто я жду, когда Брэд Питт бросит свою Дженнифер и женится на мне! — весело сказала Мэкки.
— А если бы вам повстречался не Брэд Питт, а простой парень, который полюбил бы вас, вы бы решились завести детей? — спросил Гордон.
— Не знаю. — До встречи с Гордоном и Эшли она бы ответила: «Скорее всего, нет». Но теперь… Она вспомнила, как ее бывший муж кричал, что мать из нее не выйдет.
— Женщинам надо выходить за мужчин, не стесняющихся помогать жене растить и воспитывать детей, — сказал Гордон серьезно.
Мэкки промолчала.
— Так вы действительно решили не заводить детей? — спросил Гордон, не дождавшись от нее ответа.
Мэкки задумчиво потягивала вино.
— В данный момент дети не входят в мои планы, — наконец проговорила она.
— Ну, планы могут измениться.
— В первое время после свадьбы я хотела иметь ребенка… детей… — «Но муж разбил мои мечты», — подумала Мэкки. — Теперь я с этим не тороплюсь, — добавила она. Хотя после встречи с Эшли у нее нет-нет да и появлялась мысль о собственном ребенке. Но сможет ли она стать хорошей матерью? Этот вопрос волновал ее со все нарастающей силой.
— Ну, стоит Мэкки Смит чего-нибудь захотеть, как у нее все получается! — воскликнул Гордон. — И материнство в том числе, — добавил он.
— Вот и моя мама говорит то же самое. Знаете, у вас прирожденный талант быть заботливым, любящим отцом, — сказала Мэкки, надеясь сменить тему разговора.
— Это действительно так. А как же иначе? Я испытываю к своей дочери естественные отцовские чувства. Хотя появление Эшли не было запланировано, я очень обрадовался, когда Бет призналась, что она беременна. Я уже тогда знал, что ребенок круто изменит мою жизнь, но мне и в голову не приходило, до какой степени. Я вдруг стал отцом-одиночкой с новорожденной на руках.
— Как же вы со всем управлялись?
— Так же, как женщины, вынужденные растить ребенка без мужа. К счастью, еще до рождения Эшли я прочел много разных книг по уходу за ребенком. К тому же расспрашивал друзей и свою маму, если не знал, как поступить. Правду говорят: что ни делается — все к лучшему.
— Расскажите, как проходят экзамены в университете? — спросила Мэкки, снова меняя тему разговора.
— Как обычно. Каждый семестр — одно и то же. Предвкушая отдых от лекций, я радуюсь, как студент в предвкушении каникул. Мы с Эшли надеемся, что у нас появится возможность чаще встречаться с вами, — сказал Гордон с улыбкой, наполняя их бокалы вином.
Слова Гордона вызвали в ней необыкновенный прилив радости и счастья, и все сомнения мгновенно улетучились… Не без помощи вина, обладающего, как известно, магическими свойствами.
Когда Гордон высадил Мэкки у ее дома, она предложила ему зайти.
— Я хотел бы, но не могу: надо отпустить няню Эшли. Давайте завтра вместе поужинаем, хорошо?
Мэкки заколебалась. «Я должна отказаться», — подумала она, но слово «нет» вдруг выпало из ее словаря, и она ответила:
— Прекрасно! Я вам позвоню.
— Хорошо.
Мэкки отперла дверь и прислонилась к косяку, страстно желая, чтобы этот чудесный вечер никогда не кончался. Завтра казалось таким далеким…
Гордон взял ее за подбородок и, взглянув ей в глаза, прижался губами к ее губам. Мэкки весь вечер ждала его поцелуя. И что же? Первый за этот вечер поцелуй был легким, как дуновение ветерка. Гордон словно прочел ее мысли: второй поцелуй был настоящим поцелуем страстно влюбленного мужчины.
Мэкки закрыла глаза и наслаждалась его поцелуями, которыми он покрывал ее разгоряченное лицо и шею. Его мощная, широкая грудь привела ее в неописуемый восторг, когда она стала поглаживать ладонями его тонкую рубашку из хлопка, под которой ощущалось тренированное тело. Она вслушивалась в его тяжелое дыхание, с удивлением заметив, что и ее дыхание стало более учащенным…
Ей вдруг захотелось войти с ним в дом, запереть за собой дверь… Нет, хотелось гораздо большего — чтобы он взял ее на руки и отнес в спальню, как Кларк Гейбл в фильме «Унесенные ветром» унес Вивьен Ли. Мэкки почувствовала, что вся горит, что ее охватило безумное желание… придавшее ей недюжинную силу — еще минута, и она сама возьмет Гордона на руки и отнесет его в спальню! Но рассудок не позволил ей отдаться эмоциям, переполнявшим ее. Собрав всю свою волю, Мэкки прервала очередной поцелуй.
— Как бы я хотел остаться, — прошептал он.
— Я тоже хочу, чтоб ты остался, — произнесла она вслух, а про себя подумала: «Даже хорошо, что ты не можешь остаться!»
В пятницу дождь лил не переставая, сверкали молнии и гремел гром.
— Мне как-то неудобно, что пригласил тебя на ужин и танцы в такую ненастную погоду, — сказал Гордон, когда она, войдя в прихожую, складывала свой мокрый зонтик. — В оправдание скажу только, что мне не терпится обнять тебя, Мэкки!
Она с детства любила танцевать, и от одной мысли, что весь вечер она будет в объятиях Гордона, ее воображение стало тут же рисовать картины одну приятнее другой: ее рука на его плече… голова покоится на его широкой груди… она слышит стук его сердца, когда они движутся в ритме танца… прижавшись друг к другу так тесно, что поцелуй неотвратим.
Мэкки снова и снова мысленно возвращалась к поцелуям Гордона. Она вдруг поняла, что боится остаться без них. Ну и ладно, на этот раз ее желание целоваться победило. Она воспринимала это как дурную привычку, вроде курения или переедания… и клялась, что завтра же бросит Гордона… Нет, лучше послезавтра.
Эшли только что съела свою порцию макарон, перепачкав томатным соусом все личико.
— Мэ-эф, — сказала она, увидев в кухне Мэкки.
— Мэф лучше держаться подальше от любительницы макарон, а то придется распрощаться с нарядным платьем, — сказал, смеясь, Гордон. — А ну-ка, хозяюшка Эшли, пошли в ванную! — проговорил он, вынимая малышку из высокого стульчика. — Мэкки, присоединяйтесь, посмотрите, как я буду отмывать эту шалунью.
— Хорошо. — Она поднялась вслед за ними по лестнице и с удовольствием стала наблюдать, как Гордон моет Эшли. Потом подала ему большое махровое полотенце, в которое он завернул смеющуюся девочку. От нее так сладко пахло, что Мэкки не удержалась и поцеловала ее в щечку.
Эшли переодели в пижамку и положили в кроватку вместе с плюшевым мишкой. Гордон поцеловал ее и пожелал спокойной ночи. Повторив за отцом «ночи», Эшли наблюдала из кроватки, как отец с Мэкки направились к двери.
— Мэф, стой, — неожиданно проговорила девочка.
Гордон недоуменно посмотрел на Мэкки, как бы спрашивая, не ослышался ли он. Мэкки кивнула, радостно улыбаясь, и, подойдя к кроватке, стала напевать малышке старинную колыбельную. Гордон с минуту слушал, затем тихо вышел из комнаты, задумчиво улыбаясь.
— Как хорошо! — воскликнула Мэкки и взглянула на Гордона. Они сидели за кухонным столом и смотрели в окно. Сверкающие молнии освещали холодным светом раскачивающиеся под напором ветра деревья, вода в бассейне покрылась рябью от проливного дождя.
— Порой я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Никогда не думал, что мне так повезет, — сказал Гордон, зажав бокал с вином между ладонями.
— И это при том, что ты едва знал свою тетю. Ты хотел рассказать мне, как получил наследство.
Он пожал плечами:
— Я до сих пор не могу понять этого. Мои родители были просто поражены тем, что она оставила все мне… Тетя Хильда была замужем за младшим братом моей прабабушки. Несмотря на большую разницу в возрасте, они были очень счастливы, хотя детей у них не было. Когда муж умер лет двадцать пять назад, тетя замкнулась в себе и перестала поддерживать какие-либо отношения со своими родственниками. А когда она умерла, вдруг обнаружилось, что я ее единственный наследник. Почему именно я, неизвестно. В завещании тоже ничего не объяснялось. Тетя занималась благотворительной деятельностью и делала большие пожертвования колледжам и университетам в течение всей ее жизни. Может быть, она выбрала меня потому, что я — профессор университета, но это лишь мои догадки. Тетя Хильда сама была для всех загадкой… Университетские преподаватели вообще-то неплохо зарабатывают… Но такие деньги мне и не снились. Должен сказать, что они могут круто изменить жизнь человека, — задумчиво проговорил Гордон.
— Или, как магнит, привлечь тех людей, с которыми ты меньше всего хотел бы общаться, — добавила Мэкки.