Хольцман крутил и крутил бутылку, поглаживал ее пальцами и думал, думал…
Вдруг он что-то нащупал.
В самом низу, под уголком бумаги, был какой-то крошечный бугорок.
Хольцман поднес бутылку в глазам. Вроде бы уголок слегка отстает от стекла… или нет?
Он подцепил край пальцем, потянул…
И бумага легко отошла. Под ней оказался крошечный золотистый квадратик. Карта памяти. Маленький подарок от Уоррена Беккера.
65Дело принципа1 ноября, четверг
Охранника надели на Кейда глушитель нексуса и отвели на крышу. Плитка была влажная, всюду валялись пальмовые листья. Слуги в спешке наводили порядок и вытирали пол. Ночное небо уже прояснилось, но совсем недавно на острове бушевала непогода.
Шива сидел на своем обычном месте, прихлебывал чай и любовался последними отсветами заката.
– Кейд! – Он предложил ему стул. – Ты ознакомился с файлами.
– Да.
Шива улыбнулся.
– Но не затем, чтобы поделиться с вами лазейкой.
Улыбка индуса тут же померкла.
– Хм… А для чего же?
Кейд заглянул ему в глаза, жалея, что не может дотронуться до его разума, поделиться своими соображениями – малой толикой того, что показал ему Шива.
– Вы мудрее всего человечества? – спросил Кейд.
Ильяна в его сознании очнулась и возликовала.
Шива нахмурился:
– В каком смысле?
– Я верю, что вы честный и порядочный человек. Что вы действуете исключительно из добрых побуждений. Мне бы очень хотелось с вами работать и видеть, как наши мечты сбываются. – Он умолк. – Я знаю, как это здорово – восстанавливать справедливость. Как это приятно. Но это западня, Шива, разве вы не понимаете? Это зависимость сродни наркотической. Хочется еще и еще…
Шива открыл было рот, однако Кейд поднял руку и стал говорить дальше, пристально глядя ему в глаза:
– Мы с вами – лишь малая часть этого мира. Малая часть человечества. Нельзя силой принуждать людей решать проблемы всей планеты. Никто не должен обладать такой властью. Никто.
– Кроме тебя, – поправил его Шива.
Кейд перевел глаза на темнеющее море.
– С меня тоже хватит. Вы наглядно показали, к чему все это идет. Если я оставлю себе лазейку, то буду прибегать к ней снова и снова, для все более серьезных целей. Но если вы отпустите меня на свободу, я закрою ее – навсегда. Откажусь от власти. Пусть люди сами разбираются.
Шива вытаращил глаза:
– Да ты шутишь!
– Я говорю совершенно серьезно.
Шива умоляюще протянул к нему руки:
– У нас есть шанс, Кейд! Шанс исправить этот мир, сделать его лучше! Это не игра, не философское упражнение, мы говорим о миллионах человеческих жизней.
Кейд спокойно посмотрел ему в глаза.
– Я не позволю вам управлять людьми.
– Да не хочу я ими управлять! – практически заорал Шива. – Я хочу их спасти!
– На этом вы не остановитесь, – сказал Кейд. – Вы начнете злоупотреблять властью и всякий раз будете находить все новые и новые оправдания своим действиям. Если я вам помогу, то стану таким же. А вы превратитесь в диктатора.
– Черт подери!!! – Шива ударил кулаком по перилам. – Ведь больше некому им помочь! – Он брызгал слюной от ярости и отчаяния.
– Есть сами люди, – тихо ответил Кейд. – Миллиарды людей. Они себе помогут, совместными усилиями решат проблемы этого мира – в том числе и посредством нексуса. Вот только перемены должны идти снизу. Они сами должны их захотеть.
Кейд вспомнил, как танцевал в клубе, – он по собственной воле стал частью того единого организма.
Шива помотал головой и стиснул зубы, устремив взгляд на черное море. Он был напряжен, как струна.
Наконец он повернулся к Кейду и махнул рукой:
– Уйди с глаз моих, Кейд. Уйди.
Кейд лежал в кровати и гадал, что с ним будет дальше. Шива, которого он знал по файлам на планшете, был исключительно терпеливым человеком. И исключительно страстным, готовым на крайние меры – если таковые понадобятся.
Станет ли он терпеливо дожидаться, пока Кейд передумает?
Или попытается вытащить нужную информацию силой?
Кейд должен быть готов к любому развитию событий. При этом смотреть в оба – на случай, если появится шанс сбежать. И еще следует приготовиться к долгому, очень долгому заключению. К пыткам, накачиванию наркотикам – или как там Шива захочет добыть нужные сведения.
Если до этого дойдет, существует лишь один безотказный способ обезопасить себя и мир. Стирание памяти не сработает: оно помогает лишь в редких случаях, когда воспоминание еще свежо и не связано с кучей других. Значит, Кейду остается последовать примеру Ильяны. Уснуть навсегда. Умереть, чтобы не отдать бесценную информацию в чужие руки.
Кейд больше ничего не боялся. В голове была только ясность. Он наконец-то понял, каково его место в мире. Раз и навсегда решил, во что верит.
Он написал нужный скрипт и приколол его в верхний угол ментального зрения: отсюда можно активировать его в любую секунду. Потом он лег и стал смотреть в окно на мерцающие звезды и ясное небо. Как ни крути, этот остров – не самое плохое место, чтобы умереть.
Шива наблюдал, как созвездия ползут по небу. Лейн так наивен… идеалист до мозга костей. Впрочем, неудивительно. Он вырос в достатке и сытости, никогда не видел настоящего голода, настоящей смерти. Он не усвоил одного из главных законов жизни: добрые намерения и оптимизм не приведут тебя к цели. Нужно действовать – чего бы это ни стоило.
Но мальчишка, похоже, принял окончательное решение. Пусть. Не хочет по-хорошему – будет по-плохому.
66Ожидание2 ноября, пятница
Су-Йонг Шу мысленно заорала, когда вопрос появился вновь. Теорема эквивалентности, теорема эквивалентности, теорема эквивалентности.
Чистая боль пронзила ее смоделированный мозг. Примитивная глубинная боль, от которой не было никакого средства, – потому что не было физической причины, которую Шу могла бы устранить.
Шу закричала, мечтая наконец обрести губы, с которых может сорваться крик, кулаки, которые можно стиснуть, голову, которой можно ударить об стену.
Пистолет, которым можно пристрелить мужа.
НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ
Есть теорема – она ее нашла и доказала. Можно дать доказательство мужу. Но нет, лучше умереть.
Зачем он так с ней? Почему так жестоко ее пытает? Да, она уже усвоила, что Чен – пустышка, себялюбивый амбициозный негодяй. Но такое… Неужто он настолько жесток?
Да. Настолько. И остальные смертные тоже. Как они злы, как мелочны и отвратительны в своих порывах. Как ничтожны по уровню морали, интеллекта…
Как недостойны жизни.
Грань между правдой и ложью стала неразличимой. Боль правила миром Шу, боль и ее непременный спутник – смятение.
Имеет ли право на жизнь многомировая интерпретация? Быть может, квантовые ядра сознания Шу черпают свою магию в других вселенных? Быть может, она существует в каком-то ином мире – и не в одном? Там она стала богиней, постчеловеком, живущим в новом золотом веке… или же она корчится в муках бесконечно, в каждой из вселенных, – раб в плену жалких червей?
Шу вновь закричала в эхо-камере своего сознания. Прошло всего несколько дней – если верить часам, – несколько дней страшных пыток, но в ее ускоренном восприятии они приравнивались столетиям, тысячелетиям, эонам…
НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ НЕ ЗНАЮ выдала она вновь, однако стена боли не исчезала.
Когда-нибудь она сойдет с ума настолько, что перестанет ее чувствовать…
Ох, скорее бы. Скорее!
А ведь я должна была стать богиней. Богиней. Богиней.
Умоляю, пожалуйста, пусть это закончится…
Как жаль, что нельзя прикоснуться к чьему-нибудь сознанию.
Как жаль, что нельзя заплакать.
Как жаль, что нельзя спалить дотла этот мерзкий мир.
Чен Пэнг в отчаянии ударил кулаком по консоли.
Ничего не помогало. Никакие ухищрения и пытки не могли сломить волю созданного им кошмара. Он дошел до того, что начал напрямую редактировать мотивационно-волевые конструкты, стимулируя их в соответствии с ходом допроса. Бесполезно. Тварь спятила окончательно и уже не понимала, что знает, а что нет.
В ближайшее время он вынужден будет отчитаться перед Фаном Лю. Министр науки и технологий ежедневно – дважды в день – выходил с ним на связь. Бо Цзиньтао и органы госбезопасности теряли терпение.
Кибератак больше не было, и поддерживать Шу в работоспособном состоянии не имело смысла. «Сделайте резервную копию, – приказал Бо Цзиньтао, – и дело с концом».
Чен спрятал лицо в ладони. Он был так близко! Так близко к осуществлению мечты. Но все рухнуло. Дальше тянуть ему не позволят. Фан Лю скоро узнает, что он ничего не добился. И тогда все будет кончено.
Может, пора прекратить мучения жены и вырубить код? Прямо сейчас.
Нет уж. Пусть чудовище помучается. Пусть сучка страдает. Она это заслужила – нечего было разрушать его мечты.
Чен повысил приоритет процесса, чтобы бросить на него основные ресурсы системы, затем выставил продолжительность – бесконечно. Пусть страдает до момента деактивации. Затем он вышел из системы, встал из-за консоли и отправился наверх.
67Вдали от дома2 ноября, пятница
Накамура решил переждать бурю в трех милях от Голубого острова, а затем, уже в предрассветных сумерках, поднял судно на поверхность. Минуту лодка просто покачивалась на волнах Андаманского моря, после чего раздался звук выпускаемого сжатого газа: из специальных отверстий на высокой скорости вылетело облако разведывательных дронов. Маленькие аппараты длиной всего четыре дюйма прямо в воздухе расправили крылья, изменили цвет, полностью слившись с ночным небом, и разлетелись в разные стороны, чтобы обследовать остров и местность вокруг него.
Накамура вновь погрузил лодку под воду, на сей раз всего лишь на несколько футов, чтобы оставить на поверхности кончик едва заметной антенны. С орбитальных спутников у них над головой потекли данные: уточненная разведывательная информация, которую запросил Накамура.