— Ах ты, сволочь!!! — заорал вдруг Аркадий.
— Ты что?! — возмутилась Маша, но тут же поняла, что слово «сволочь» относится вовсе не к ней, а к ее драгоценному Бублику. — Опять проблемы?
— Вся моя жизнь теперь — одна сплошная проблема! — с горечью отозвался Аркаша. — Из-за твоего гадкого кота! И зачем я послал тебя в командировку?
— Ладно, у меня монетки кончаются. Пока. Еще позвоню.
Когда Маша покидала здание почты и телеграфа, на ее губах играла вредная улыбка. Бублик воплотил в жизнь замысел Маши — заставил Гилермана раскаяться в содеянном. Теперь редактор «М-Репортера» с нетерпением ждет возвращения Маши из Шлимовска, считает дни и страдает от милых шалостей очаровательного Бублика.
А редактор страдал гораздо больше, чем могла себе представить коварная корреспондентка Мария Майская. Последним в списке бубликовских преступлений значилась подлость, совершенная мерзким животным прямо минувшей ночью.
Ночная жизнь Аркадия Гилермана била ключом. Писатель Эдуард Тополь, воспевший в своих произведениях могучий сексуальный магнетизм мужчин еврейской национальности, плакал бы от восторга, увидев тучные стада светловолосых славянок, которые набегами появлялись в квартире Аркаши и вытаптывали острыми каблучками пушистый фуксиевый ковер в его спальне.
И вот, вчерашним вечером, плавно переходящим в летнюю бахчисарайскую ночь, очередное вполне прелестное создание пало жертвой неспокойных черных глаз Аркаши.
— О, как у тебя красиво! — воскликнуло создание, заглядывая первым делом в спальню.
Аркадий настороженно оглядывался: Бублика почему-то нигде не было видно. Обычно он (уже приобрел новую привычку за несколько дней жизни у Гилермана, негодяй!) подлетал к вошедшему Аркадию с воем сирены и бросался к нему на грудь.
— Тебя что-то беспокоит? — спросила девушка. Она потрясла сначала одной, потом другой ногой, сбрасывая туфли на ковер в прихожей — не менее красивый, чем в спальне, — пшенично-коричневый.
— Да так… — неуверенно промямлил Аркаша. Бублик не появился, и Аркаша даже ощутил слабое приятное волнение в груди — надежду, что отвратительный котяра выскользнул утром в дверь и его разорвали на улице собаки. (К слову сказать, Бублик давал собакам по морде — запросто, без долгих раздумий, не церемонясь. Хамству и безапелляционности он учился у своей хозяйки.)
События между тем разворачивались по отработанному сценарию, и особенно приятно редактору было то, что его подопечная обладала светло-русыми волосами, а ее серые глаза имели все же некоторый зеленый оттенок. Конечно, в девушке не было и десятой доли жуткой наглости и самоуверенности, свойственных Маше.
В каждой своей партнерше Аркадий с грустью искал незабываемые Машины черты, пытаясь удовлетвориться копией ввиду зловредности оригинала.
И вот, когда Аркаша, как космический челнок к орбитальной станции, уже подруливал к объекту, полный томительного восторга и предвкушения, откуда-то сверху, с люстры или шкафа, прямо на спину Гилерману свалился, истошно подвывая, пыльный лохматый мешок. Да, это был Бублик, именно он.
От удара в спину, от неожиданности и победоносного кошачьего визга Аркадий покрылся липким потом. В комнате упал не только Бублик, бесславно обрушились также авторитет Аркадия, его вера в себя и уважение. Последствия бубликовской провокации были плачевны и, увы, неисправимы.
— Ну, что ты, — пыталась успокоить редактора, близкого к припадку, добрая девица. — Подумаешь, котик свалился! Посмотри на ситуацию с присущим тебе юмором!
Но и она с сомнением оглядывала стыковочный аппарат Аркадия, подозревая, что тут уже вряд ли что-либо можно придумать в ближайшие несколько часов. Со вздохами, провожаемая расстроенным взглядом Аркаши, светловолосая мадемуазель вынырнула из кровати и стала одеваться.
— Может, останешься? — неуверенно спросил редактор, в душе понимая, что это ни к чему. Настроение у него испортилось, и никого не хотелось видеть.
— А зачем? — пожала плечами красотка.
Она пришла в эту квартиру с конкретной целью и, не получив желаемого, не видела причин оставаться.
У входной двери она на секунду задержалась, надеясь, что Аркадий даст денег на такси, но тот, очевидно, был настолько обескуражен, что и не вспомнил о подобной мелочи. Девушка грустно, не без сочувствия, вздохнула и удалилась. Мысль о том, как она будет шептаться с подружками, рассказывая о провале редактора, окончательно убила Аркашу.
— Бублик! — свирепо заорал он, поворачиваясь спиной к двери и бросаясь в глубь квартиры. — Только покажись, скотина, я тебя!
Интеллигентность и добросердечность вмиг покинули разъяренного редактора. Он метался по квартире, выискивая противника. Но Бублик, конечно, не был дураком. Воплотив в жизнь коварный замысел, дисквалифицировав бедного журналиста и в одночасье лишив его звания сексгения, кошак забился в узкую щель между стеной и шкафом и сверкал оттуда ясным зеленым взглядом.
— А ну, вылазь, чудовище! — рявкнул Гилерман и засунул руку в щель.
Бублик клацнул зубами, противясь изъятию.
— Я сказал, вылазь!
Бублик зарычал, как цепной пес.
— Хуже будет! — неистовствовал Аркаша. Никогда прежде он так не кричал.
Бублик забился еще глубже. Аркадий пошел за шваброй, но вспомнил, что швабры у него никогда в доме не было. Тогда он взял теннисную ракетку и сунул ее за шкаф. Через минуту возни, взвизгиваний и шуршания Аркадий достал истерзанный инструмент — одна струна была порвана.
— Ты знаешь, сколько она стоит! — крикнул Гилерман. К подвигам Бублика добавился еще один — изувеченная ракетка. В отчаянии Аркаша бросил ее на пол. — Ладно, сиди! Пока не сдохнешь от голода! — крикнул он.
Несмотря на поздний час, редактор отправился на кухню, достал из холодильника казанок с жареной печенкой и поставил его на огонь. Вскоре квартира наполнилась запахами. Аркаша сидел на белом стуле с круглой «венской» спинкой и хмуро поглядывал на дверь кухни, ожидая появления Бублика. В руках он держал ремень, которым надеялся придушить вредное животное.
Вместо самого Бублика из комнаты донесся его жалобный вой. Кот не явился на запах жареной печенки — что-то тут было не так. Аркаша вновь заглянул в простенок и увидел, как барахтается застрявший Бублик, пытаясь вырваться из плена и бежать, бежать, бежать к плите.
— Ага! Доигрался! — позлорадствовал Аркаша. — Застрял!
Бублик нервно мяукал и как бы предлагал версию, что на спину редактору он прыгнул исключительно в приступе обуявшей его любви. Кот молил о помощи, ему надо было мчаться на кухню, а он не мог выбраться из-за шкафа. Его вопли разбудили бы мертвого. Руку Аркадия, вновь просунутую вглубь, он теперь не укусил, а быстро облизал. И опять вернулся к своему паническому крику.
Аркаша попытался вытянуть Бублика за лапу или хвост, но было ясно, что сделать это не удастся, не оторвав заодно какую-нибудь часть кошачьего организма. Кот плотно застрял в проеме.
— Да перестань же вопить! — крикнул Аркадий. — Из-за твоих воплей я ничего не соображаю.
Бублик притих, но только на секунду. Через секунду он опять принялся орать.
Аркаша понял, что нужно отодвигать шкаф. Но без посторонней помощи не обойтись.
— Ты что, сдурел? — покрутил пальцем у виска сосед Витя. Он был в семейных трусах с рисунком «ромашковое поле». — Какой шкаф? Ты знаешь, который час?
— Знаю, — уныло кивнул Аркаша, поглядывая на соседа снизу вверх. — У меня кот застрял.
— Кот? — изумился Витя и сладко зевнул. — А я думал, ты все благоустраиваешься. Никак не уймешься.
Витя прислушался.
— Это кот так орет? — удивился он.
— Да, — кивнул Аркаша. — Пойдем подвинем, а?
— Ну и глотка! — восхитился Витя. Он вытащил ключи из замка и закрыл дверь снаружи. — Пойдем.
Предчувствуя близость освобождения, Бублик замолчал. Шкаф нехотя сдвинулся с места. И вдруг… Что-то скрежетнуло наверху, покачнулось, поехало, дверца верхнего отделения распахнулась, и пишущая машинка в сером футляре плавно выкатилась и грохнулась вниз. По пути она задела Аркашину скулу, потом плечо и приземлилась на ногу. Аркаша взвыл не хуже Бублика.
— Ох ты бедный! — посочувствовал Витя, разглядывая ободранную скулу. Потом опустил взгляд ниже. — Хорошо, не оторвало хоть…
Если бы машинка зацепила и то, что имел в виду Витя, то Аркадию можно было бы сразу отправляться на кладбище. Жизнь утратила бы смысл.
Они поставили шкаф на место.
Когда, хромая и не смея пошевелить травмированным плечом, изуродованный Аркадий полз из туалета в спальню, с кухни донеслось аппетитное чавканье. На плите сидел Бублик и, отодвинув, как сумел, тяжелую крышку казанка, увлеченно жрал еще теплую печенку.
Глава 30
Голоса на лестничной площадке разбудили Олесю. Она с трудом поднялась со своего импровизированного ложа, измученная неудобствами прошедшей ночи твердым полом и отсутствием подушки, — и выглянула из-за угла. Кто-то громко ссорился.
— Проваливай! — неслось из открытой двери квартиры.
— Хорошо, я не вернусь! — кричал в ответ молодой мужчина, продвигаясь к лифту и затягивая на ходу узел галстука. Он взял под мышку свою черную папку и нашарил в кармане брюк носовой платок. Нервно промокнул лоб, сказал себе под нос «идиотка!» и скрылся в гостеприимно открывшемся лифте.
Олеся увидела на полу сложенную вдвое десятку — вывалилась из кармана, уцепившись за носовой платок. Олеся вызвала грузовой лифт, надеясь догнать мужчину и вручить ему утраченный дензнак, но, пока она ехала вниз, желание выступить в роли юной тимуровки постепенно угасло. К моменту приземления на первом этаже оно и вовсе испарилось.
«Что для него десятка! — подумала Олеся. — Не деньги. А для меня целое состояние!»
Услышал бы эти слова Игорь Шведов! Он несказанно удивился бы метаморфозе, произошедшей с его принцессой. Беспечная транжирка, Олеся не считала деньгами не только десятки, но и сотни рублей.
Случайно приобретенной суммой Олеся распорядилась рачительно. Чтобы не замечать выставленных в витринах коммерческих киосков бутылок с минеральной водой, понадобилось усилие воли. У хлебного магазина с грохотом разгружали грузовик, и аромат свежих батонов и саек заставил сердце Олеси затрепетать, желудок — болезненно съежиться, а ладонь с зажатой в ней десятирублевкой дрогнуть. «Нет, потом, — мужественно решила Олеся. — Вдруг не хватит».