Я искренне за них порадовался, ей-богу. Но вот увидел в окно, как они вышагивают к пикапу Гила, и у меня зашлось сердце. Они шли рядом, однако не вплотную, между ними виднелся просвет в пару дюймов, и было заметно, что оба остро сознают эту наэлектризованную пустоту. Я вспомнил, как в нашу первую встречу Дороти предложила взглянуть на ее рабочее место. Она шагнула к выходу из кабинета, а я кинулся следом и, перегнувшись через нее, распахнул перед нею дверь. Наверное, мое поведение ее озадачило. На секунду она задержалась под аркой моей руки, между нами не было ни единой точки соприкосновения, но я словно окутал ее незримой мантией теплоты и заботы.
Уже тогда я ее любил.
Мы познакомились в марте 1996-го, когда готовился «Дилетантский рак». Нашим автором был терапевт Байрон Уорт, уже писавший исходники для «Дилетантских родов» и «Дилетантского инфаркта». Вы, конечно, понимаете, что книги эти не претендовали на роль медицинского справочника. Нет, просто житейские советы: удобная поза для сна на позднем сроке беременности, диета для сердечников. В раковой книжке доктор Уорт уже подобрался к главе о химиотерапии, включавшей в себя соблазнительные рецепты высококалорийных фруктовых напитков, но в облучении, по его собственному признанию, был не силен. Требовалась консультация специалиста. Вот так я вышел на Дороти Росалес, у которой лечился тесть Чарлза, перенесший операцию на щитовидке.
Белая куртка ее была так накрахмалена, что стояла колом, а вот слишком длинные штаны казались сильно мятыми. Сзади они прикрывали каблуки неуклюжих башмаков и мели пол, а спереди топорщились гармошкой, отчего Дороти казалась еще ниже и полнее. Когда меня провели в ее кабинет, она стояла возле этажерки и листала толстенный фолиант. Очки для дали, сдвинутые на лоб, придавали ей потешный вид четырехглазого существа. Я ухмыльнулся, но мне сразу понравилось ее широкое смуглое лицо, излучавшее безмятежность. И я поздравил себя с тем, что ее некрасиво подстриженные волосы описал банально – черные как вороново крыло.
– Доктор Росалес? – спросил я.
– Да.
– Я – Аарон Вулкотт. Я просил вашей консультации по готовящейся книге.
– Да, я помню.
Я немного сбился с ритма, но, помешкав, протянул руку:
– Рад знакомству.
Ладонь ее была теплой, мягкой и чуть шершавой, а рукопожатие крепким. Дороти сдвинула очки на переносицу:
– Что у вас с рукой?
Дело в том, что когда я с кем-нибудь здороваюсь, то левой рукой слегка поддерживаю под локоть правую увечную руку. Почти никто этого не замечает или, во всяком случае, не комментирует.
– Так, последствие детской болезни, – сказал я.
– Угу. Ну присаживайтесь.
Я сел в пластиковое кресло перед ее столом. Рядом стояло еще одно кресло. Видимо, на первый прием сюда приходят парами – супруги либо сын или дочь с престарелым родителем. Уж кабинет этот повидал, наверное, отчаявшихся пациентов. А доктор Росалес, нарочито неспешно усевшись за стол, тотчас вселяла в них надежду.
– Я не вполне понимаю, что от меня требуется, – сказала Дороти, сложив руки перед собой.
– Не волнуйтесь, никакой писанины. Этим занимается доктор Байрон Уорт.
Я помолчал, проверяя, говорит ли ей что-нибудь это имя. Но она лишь разглядывала меня. Бездонно черные глаза без малейшего оттенка. Мелькнула мысль, что она иностранка, – в смысле, приезжая, не просто выходец из семьи латинских эмигрантов.
– Он пытается подсказать нашим читателям, как совладать с ежедневными трудностями, какие возникают перед онкологическим больным, – сказал я. – Книга затрагивает вопросы душевного состояния пациента, его взаимоотношений с врачом, а также практические стороны разных видов медицинской помощи… кроме облучения, в котором наш автор совсем не сведущ. Вероятно, здесь нашим проводником должен стать специалист-рентгенолог – он расскажет конкретно, к чему готовиться больному.
– Понятно.
Пауза.
– Разумеется, мы оплатим потраченное вами время, а в предисловии выразим благодарность за помощь.
Я хотел сказать, что у акушерки, упомянутой в «Дилетантских родах», после выхода книги число пациентов утроилось. Однако не был уверен, что врачи в этом сильно заинтересованы. Особенно такой врач. Казалось, ей вообще ничего не нужно. Вещь в себе.
Спящая красавица.
– А ведь уже почти полдень, – сказал я. – Позвольте пригласить вас на обед, за которым мы продолжим нашу беседу.
– Я не голодна.
– Кхм…
– Вы хотите узнать о процессе облучения вообще? Но ведь он варьируется по типу опухоли. Иной для каждого конкретного пациента.
– Ой, мы не собираемся вдаваться в детали. Нам не надо ничего такого… хе-хе… чрезмерно медицинского.
Я себя вел как последний дурак. Доктор Росалес откинулась в кресле, изучая меня. А я судорожно думал, о чем бы ее спросить, но ничего не приходило на ум. Предполагалось, что я просто договорюсь о сотрудничестве. А дальше ею займется доктор Уорт.
Но черта с два я отдам ему Дороти Росалес.
– Хорошо, вот мой план, – сказал я. – До конца дня я составлю список интересующих нас вопросов. Пожалуйста, ничего не решайте, пока его не глянете. Может, за ужином? Я бы охотно угостил вас ужином, если только дома вас не ждет муж…
– Не ждет.
– Тогда ужин в «Старой бухте». – Я старался унять радость, звеневшую в голосе. Конечно, я уже заметил отсутствие обручального кольца, но в наши дни это ничего не значит. – Сразу как закончите работу.
– Я одного не пойму: почему разговаривать надо непременно за едой?
– Ну так все равно есть-то нужно, правда?
– Правда. – Она облегченно вздохнула. Похоже, такая логика ей нравилась. – Хорошо, мистер…
– Вулкотт. Просто Аарон.
– Где эта «Старая бухта»?
– Не беспокойтесь, я за вами заеду.
– Не стоит. У нас табельный таймер.
– Простите?
– Наша парковка с почасовой оплатой. Зачем платить лишнее?
– Ах вон что.
Дороти встала, я тоже поднялся.
– Я освобожусь не раньше семи, – сказала она.
– Прекрасно. Я закажу столик на половину восьмого. Отсюда до ресторана ехать не больше пятнадцати минут.
– Тогда лучше заказать на четверть восьмого.
– Чудесно. Четверть восьмого.
Я записал адрес «Старой бухты» на визитке, которую достал из бумажника. Обычно я пишу на оборотной стороне карточки, но сейчас использовал лицевую. Мне хотелось, чтобы Дороти привыкла к моему имени. И стала называть меня «Аарон».
Однако она сказала «Ну, до свидания» без всякого обращения вовсе. И не удосужилась проводить меня к выходу.
Я понял, что она не местная, ибо всякий бал-тиморец знал «Старую бухту», где едали еще его предки. Заведение старомодное в хорошем и плохом смыслах этого слова. Скажем, тамошний крабовый суп – это нечто, но всем официантам перевалило за восемьдесят, а в зале сумрачно и промозгло. Я выбрал этот ресторан из-за его близости к больнице и еще потому, что в нем не было этакого официоза. А мне хотелось, чтобы меня начали воспринимать в неформальном, так сказать, свете.
М-да. Задача явно непростая, ибо Дороти явилась в докторской куртке. Вокруг разодетые пары, дамы в весенних нарядах пастельных тонов, а вот вам моя сотрапезница: ремень кожаной сумки наискось через грудь – наподобие патронташа, руки глубоко в карманах белой накрахмаленной куртки.
Я привстал и помахал ей. Дороти направилась к моему столику, оборвав разговор с метрдотелем.
– Привет. – Она потянулась к стулу, но я ее опередил и сам выдвинул его из-за стола:
– Прошу вас.
Дороти уселась, я вернулся на свое место.
– С-спасибо, что пришли.
– Тут очень темно. – Дороти огляделась, сняла сумку и поставила ее к ногам. – Как же читать при таком свете?
– Нет-нет, читать придется только меню. – Я издал смешок, прозвучавший фальшиво. – Я позвонил доктору Уорту насчет списка вопросов, но он говорит, было бы лучше, если б вы нашли время показать мне ваше оборудование. Чтобы весь процесс от начала до конца я увидел как бы глазами пациента.
По правде, я вообще не говорил с доктором Уортом, но вряд ли он станет возражать, если я сделаю часть его работы.
– То есть мы здесь только для того, чтобы условиться о встрече? – спросила Дороти.
– И обсудить ваши условия. Во-первых, размер вашего гонорара и… Что вы будете пить?
Я задал этот вопрос, потому что к нам подошел официант, но Дороти на миг оторопела, вообразив это пунктом договора. Но потом лицо ее прояснилось и она заказала:
– Диетическую пепси, пожалуйста.
– Что? – воскликнул я. – Врач пьет сплошную химию?
Дороти моргнула.
– Неужто не знаете, как аспартам воздействует на центральную нервную систему? (На меня сильно повлияла «Дилетантская книга о вкусной и здоровой пище», не говоря уж о священной войне Нандины с прохладительными напитками.) Лучше выпейте бокал вина. Красное вино полезно для сердца.
– Ну хорошо…
Я просмотрел карту вин и заказал два бокала «Мальбека». Официант ушел.
– Я не большая любительница спиртного, – сказала Дороти.
– Однако вы, конечно, наслышаны о достоинствах средиземноморской диеты?
Дороти сощурилась:
– Наслышана.
– И несомненно, знаете о свойствах оливкового масла.
– Послушайте, вы собираетесь перечислить свои симптомы?
– Что?
– Я пришла поговорить о будущей книге, так? И не хочу осматривать всякие пятнышки на предмет возможного рака.
– Что осматривать? Какие пятнышки?
– Или слушать о том, что иногда ваше сердце как будто пропускает такт.
– Вы в своем уме? – опешил я. – У меня идеальный сердечный ритм. О чем вы?
Дороти смутилась.
– Извините. – Она уткнулась взглядом в стол, поправила ложку. – То и дело ко мне обращаются за бесплатным советом. В любом месте, даже в самолете.
– Но я-то не обращался. Разве я о чем-нибудь просил?
– Нет, но я подумала…
– Похоже, вы страдаете серьезным расстройством восприятия. Если надо, я иду на прием к нашему семейному врачу. Отличный, кстати, специалист, прекрасно знает историю моих хворей, да вот только нет ни малейшего повода его беспокоить.