— я Ада, мисс Вера говорила о вас и сестра Евдокия тоже…
и в этот момент она поняла, почему сразу же запомнила ее имя и почему так настойчиво стала ее выдумывать: из-за длинных волос до пояса цвета воронова крыла, а кожа совсем белая, никакого загара — ни от солнца, ни от грязи… острое одиночество, подумала она, из-за отсутствия уголка губ с улыбкой… вместо этого ответила:
— мне тоже говорили о вас… я рада нашему знакомству… но ее слова повисли в воздухе, ведь она не может подать ей руку, ее рука дрожит, но Ада мгновенно среагировала, поймав эти слова буквально в воздухе,
— я знаю, что вы не можете подать мне руку, вы ведь здесь именно из-за нее,
она посчитала себя обязанной возразить:
— не совсем, я здесь из-за святой Терезы, а это, с рукой, просто несчастный случай, авария, в которую я попала, ерунда, в сущности,
но эта женщина и в самом деле не умеет улыбаться и, вероятно, не соблюдает никаких правил любезности, потому что самым нахальным образом наклонилась к ней и положила свою руку на ее повязку… сама она побрезговала бы прикоснуться к этой грязной обмотке, так похожей сейчас на кожу, и терпит ее лишь потому, что она — ее собственная, поэтому и не отдернула руку, все-таки никто до сих пор так не делал…
— нет, не мелочь, — сказала Ада, — раз мешает вам писать… вероятнее всего, вы здесь именно из-за этой невозможности, просто не хотите этого признать.
Когда кто-то вместо нее всё знает, она обычно соглашается, спорить бесполезно,
— может, и так, но это пройдет, вопрос времени… раны заживают, раз уж человек выжил,
— нет, вряд ли, если вы не предпримете что-то сами.
Сегодня Ханна сказала ей почти то же самое: если она тебе мешает — сними, и в ее груди снова набухла тревога, голос задрожал,
— Ханна посоветовала, чтобы я сама ее сняла, — призналась она, надеясь, что Ада скажет то же самое, но та убрала свою руку,
— не стоит заблуждаться, всё далеко не так просто,
она раздражает или, скорее, пугает ее, наверное, из-за пропавшего куда-то кусочка пазла с ее улыбкой или потому, что говорит именно то, что ей приходит в голову, а вот она постоянно блуждает в своих мыслях, вертится внутри круга… и сейчас центр этого круга — Ханна, ее мысли снова убегают к ней, к фруктам, которые она ест в эту минуту, но ни в коем случае нельзя себя выдавать, поэтому она возвращается к затронутой теме,
— разумеется, не просто, но если бы речь шла только о повязке, доктор давно бы ее снял, хотя он сам куда-то исчез… надеюсь, что завтра к ужину он явится и я ему скажу, может быть… но у вас нет подобных проблем, вероятно, нас связывает что-то другое, я, например, побывала в коме, и с той поры мне снится зеленый сон, а вам, как я поняла, снится ангел… может быть, наша общая проблема — сны?
В этот момент официант поставил на стол тарелки с отбивными… не спрашивая, Ада взяла в руки нож, вилку и стала резать мясо в ее тарелке, отделяя его от косточки, а она даже не успела остановить ее и сказать, что уже привыкла справляться с этим сама, всё это так сильно ее удивило, что мисс Вера рассмеялась, вот так и нужно, сказала она, а Ада, не обращая внимания на ее смех, продолжала резать мясо до последнего маленького кусочка, потом выбросила косточку в пепельницу и вернула ей вилку,
— если бы мне просто снился зеленый сон, я бы его нарисовала и освободилась от него… но мне снится ангел…
Художницы, они такие, сказала она Ханне на берегу, для них главное — чтобы всё было по их желанию, делают, что хотят, а потом такого ей наговорила впридачу, вот Ханны и нет сейчас… значит, наверняка лучше ничего ей не объяснять, но эта женщина вызывает у нее желание возражать,
— и с зеленым цветом все не так просто, раз доктор подарил мне картину, зеленую… я сама не рисую, значит, причина — в самом зеленом цвете… правда, мой муж был художником,
я хотела сказать, что повесила эту картину точно напротив кровати, чтобы она поглощала, принимая в себя, мой зеленый сон, но не успела, потому что Ада внезапно вздрогнула, подскочив на стуле, и опрокинула свой стакан с водой,
— доктор подарил вам картину?
и не обратила внимания на стакан, вода из которого выплеснулась на скатерть, отчего мисс Вера пришла в негодование, а люди вокруг разволновались,
— ну смотрите, что вы наделали, придется сейчас всё это убирать, а я пригласила вас как… — почти кричала мисс Вера,
— но это всего лишь вода, — сказала я и почувствовала себя ужасно неловко,
— ну да, только теперь будет лужа,
но Ада даже не слышала мисс Веру, она полностью была захвачена мыслью о картине, поэтому я поспешила уточнить сказанное, вопреки суматохе, которая росла,
— нет-нет, он не подарил ее мне, я не так выразилась, просто я засмотрелась на нее при нашей первой встрече, и позже он прислал ее в мою комнату… на время, пока я здесь, а вообще-то она — его…
— неважно… всё временно, и пока мы здесь… а вы поблагодарили его?
Мне стало стыдно, я даже опустила глаза, ничего не ответив, и воспользовалась моментом — к нам подошел официант с тряпками и салфетками, спросил, надо ли сменить скатерть,
— не беспокойтесь, это просто вода, — повторила я, но мисс Вера настаивала, чтобы скатерть тотчас сменили и вытерли пол… я надеялась, что пока всё уберут, вопрос Ады забудется, но она упорно продолжала игнорировать всё происходящее вокруг и, вздохнув, произнесла:
— значит, не поблагодарили…
— я и не могла бы этого сделать, потому что не видела его с тех пор, а писать левой рукой не могу, я правша, а то послала бы ему открытку…
— это всё оправдания,
ее глаза смотрят на меня, а я ненавижу, когда меня разглядывают так пристально. Поэтому решила побыстрее доесть свое мясо, извиниться и уйти, но она снова наклонилась ко мне, коснулась моей больной руки, словно погладив, и спросила:
— а можно мне посмотреть? увидеть картину?
— да ничего особенного… всё довольно банально… натюрморт с каллами, стол на берегу моря, ваза. Пейзаж…
— а точнее?
Я смутилась,
— ну, стол…
— но можно посмотреть? завтра?
— ну разумеется, можно, когда хотите…
— а сейчас?
Сейчас?.. нет, как это сейчас… точно на этом «сейчас» у нее закружилась голова — официант вывел ее из себя, мисс Вера, суматоха со стаканом воды… больше всего ей хотелось сейчас подняться наверх, пройти по мягкой дорожке, остановиться перед дверью Ханны, постучать, подождать, пока откроют, и разделить с ней трапезу… естественно, она этого не сделает, не сделала бы, но ведь она может взять свои фрукты и съесть их у себя. Этот день — такой тревожный, ей не нужна Ада, что может ей сказать Ада? что у нее любовник? рассказать, хотя ей это вовсе не интересно, как он приходил к ней в дом или на квартиру… она понятия не имеет, где именно та живет — в доме или на квартире… она этого не знает и знать не хочет, а вероятно, Ада рассказывает всем подобные вещи, раз мисс Вера без малейшего смущения сообщает об этом… или это она сама всё придумала?.. в сущности, она ведь ничего о ней не слышала, только то, что ей снится какой-то ангел… а она открывает ему дверь и в этот миг чувствует, как ее тело готовится принять его… едва заперев за ним дверь, она протягивает руки к его ремню, расстегивает, притягивает его к себе… если это зима, перед этим ей придется расстегнуть ему и пальто… так же она протянула руку и к ее повязке, прикоснулась к ней безо всякого предупреждения, а без предупреждения нельзя… нельзя…
— нет, прошу вас, только не сегодня, сегодня мне что-то не по себе, и я бы хотела побыть одна…
— так я и предполагала… — Ада вздохнула, наверное, обиделась, надо ей объяснить,
— вы знаете, сейчас я доем мясо… спасибо, что вы его мне нарезали, не помню, когда кто-либо делал что-то подобное для меня, сегодня особый день, бывают такие… может быть, мы поссорились с Ханной или я себе это вообразила, чем-то ее задела, как вот сейчас — вас, со мною такое бывает, а ведь мы с ней приятельницы, у нее никого нет… поэтому я должна остаться одна, но если хотите — приходите завтра… я просыпаюсь около девяти, потом просто лежу, в это время картина уже вобрала в себя мой сон, если он мне снился, разумеется, но этой ночью он наверняка мне приснится… а вы знаете заранее, когда к вам придет ваш сон? ангел?.. Ну, неважно… потом я встаю и пью кофе, возможно, утром ко мне зайдет и Ханна, если придете к одиннадцати, я непременно вас с ней познакомлю… впрочем, что это я? вы же знакомы, я совсем забыла, Ханна такая замкнутая, я все время забываю, что она всех тут знает… одно ведь не противоречит другому? не так ли?
Ада задумалась…
— не противоречит… к тому же она останется здесь навсегда, по крайней мере, хотела бы…
Ада знает что Ханна останется здесь навсегда, значит, они близки, а я-то думала, что об этом знаю только я,
— и вы это знаете?
— знаю.
Мне стало грустно, так, ничего особенного, просто тоска.
— и завтра будем вместе пить кофе?
спросила Ада, и в этот момент мясо застряло у меня в горле, я поперхнулась, и Ада протянула руку стукнуть меня по спине, но я прокашлялась, ничего страшного, сделала глоток воды, почему-то глотается с большим трудом, и зачем я продолжаю есть… я положила вилку и отодвинула тарелку…
— да,
— я завтра зайду, — сказала Ада, — а сейчас ступайте.
Словно отпустила меня, и я встала.
Все это время, с момента, когда Ада разлила воду, мисс Вера молча наблюдала за нами, значит, она может и молчать… и, возможно, молчала и раньше? Она только произнесла «до свиданья», но когда я, уже выходя, оглянулась назад, помахала мне точно так же, как Аде — вилкой, я не ответила, представив себе скатерть с жирной каплей на ней.
Ханна не пришла и на ужин. Не в силах справиться с тревогой, около девяти вечера я постучала к ней, она не открыла, я услышала лишь ее голос, издали: извини, я не одета, только что из ванны, а не ужинала в столовой, потому что доктор разрешил. Потом спросила, что давали на ужин — рулет «Стефани», сказала я, и клубнику со сливками. Я подумала, что она решила лечь спать пораньше, и ушла к себе, смотрела на море, темно, ни огонька, всё затихло, я чувствовала какую-то тяжесть в груди и все прислушивалась, когда же зазвучит Шуберт, чтобы уже потом ждать его окончания… Но минуты шли одн