Дилогия об изгоняющем дьявола — страница 3 из 9

БЕЗДНА

Глава первая

 Крис ожидала его, стоя на набережной около Кей-бридж. На дороге то и дело скапливались машины, водители, спешившие домой, сигналили в образовавшихся заторах с будничным безразличием.

Чуть раньше она связалась с Мэри-Джо. Пришлось пойти на хитрость.

«Риган чувствует себя прекрасно,— солгала она.— Да, кстати, я собираюсь организовать небольшое сборище — пригласить кое-кого на обед. Напомни, пожалуйста, как звали того иезуита... психиатра. Возможно, я включу его в список...»

Откуда-то снизу послышался смех — юная парочка каталась по реке на каноэ.

Крис нервно стряхнула пепел с сигареты и взглянула на дорогу, ведущую к мосту из города. Кто-то торопливо шел по тротуару. Крис разглядела брюки цвета хаки и синий свитер. Нет, это не священник.

Краем глаза она увидела, как человек в свитере положил руку на парапет, и резко обернулась.

— Двигай дальше, развалина,— жестко сказала Крис, бросая сигарету в воду,— или, клянусь Богом, я сейчас позову полицию.

— Мисс Макнил? Я отец Каррас.

Она вздрогнула, покраснела и повернулась к нему. Шероховатое, морщинистое лицо.

— О Боже мой! Я... Боже!

Нервничая, она сняла темные очки и тут же снова надела их, встретив взгляд ясных и грустных глаз.

— Мне надо было предупредить вас, что я буду в обычной одежде. Извините.

Голос звучал успокаивающе, он словно снимал все волнения и тревоги. Отец Каррас аккуратно сложил свои огромные и вместе с тем удивительно нежные руки на груди. Крис поймала себя на том, что не может оторвать глаз от этих рук.

— Я думал, что так будет менее заметно,— продолжал священник.— Ведь вы, кажется, хотели, чтобы все осталось в тайне?

— Мне нужно было лучше позаботиться о том, чтобы не выглядеть такой дурой,— ответила Крис, роясь в сумочке.— Я думала, что вы...

— Светский человек? — вставил он с улыбкой.

— Я поняла это сразу, когда увидела вас в университете.— Теперь она начала обыскивать карманы своего костюма.— Поэтому и позвонила вам. Да, вы производите впечатление светского человека.— Крис взглянула на него и увидела, что священник пристально смотрит на ее руки.— У вас не найдется сигареты, святой отец?

Он потянулся к карману рубашки:

— Ничего, что без фильтра?

— Сейчас я выкурю любую солому.

— Мои доходы таковы, что я часто так и поступаю,— откликнулся отец Каррас, выбивая сигарету из пачки «Кэмел».

— Обет нищеты,— пробормотала Крис и с вымученной улыбкой поднесла ее ко рту.

— Обет нищеты иногда приносит пользу,— возразил священник, отыскивая спички.

— Какую, например?

— Делает солому вкуснее.— Слегка улыбаясь, он смотрел, как сигарета дергается в руке Крис, затем решительно взял ее, прикурил, пряча спичку в ладонях, и со словами:— Машины поднимают такой ветер, что по-другому прикурить просто невозможно,— вернул Крис.

— Спасибо, святой отец.

Крис бросила на него благодарный взгляд, в котором светилась надежда, ибо она знала, что он сделал. Священник тоже взял сигарету и прикурил, даже не закрывая огонек от ветра. Глубоко затянувшись, он облокотился на парапет.

— Откуда вы родом, отец Каррас? — спросила Крис.

— Из Нью-Йорка.

— Я тоже. Но тем не менее никогда бы туда не вернулась. А вы?

— И я.— Каррас проглотил комок, подкативший к горлу, и попытался улыбнуться.— Но не мне принимать подобные решения.

— Ну да, какая же я глупая. Вы же священник. Вы едете туда, куда вас направят.

— Да.

— А как случилось, что вы из психиатра сделались священником? — спросила Крис.

Отцу Каррасу не терпелось побыстрее вникнуть в суть дела, но в то же время он понимал, что нельзя торопиться

с расспросами. Крис сама должна выйти на нужный разговор.

— Тут как раз наоборот,— поправил он.— Общество...

— Какое общество?

— Общество Христа. Иными словами, иезуиты...

— А, понимаю.

— Общество направило меня в университет учиться на психиатра.

— Куда?

— В Гарвард, к Джону Хопкинсу. В клинику Бельвю.

Каррас вдруг поймал себя на мысли, что хочет произвести впечатление на Крис. «Почему?» — удивленно подумал он, но тут же нашел ответ, вспомнив дешевые галерки в восточной части города и трущобы, где пролетело его детство. Маленький Димми стоит рядом с кинозвездой!

— Неплохо,— кивнула она.

— Мы не даем обета моральной нищеты.

Крис почувствовала легкое раздражение и, пожав плечами, перевела взгляд на реку.

— Видите ли, я вас не знаю, и...— Глубоко затянувшись, она выдохнула дым и потушила окурок о парапет.— Вы ведь друг отца Дайера?

— Да, я его друг.

— И довольно близкий?

— Достаточно близкий.

— Он рассказывал вам о вечеринке?

— В вашем доме?

— Да.

— Он сказал, что вы произвели на него очень хорошее впечатление.

Крис никак не отреагировала на комплимент.

— Он вам говорил что-нибудь о моей дочери?

— Нет, я и не знал, что у вас есть дочь.

— Ей двенадцать лет. Он вам не рассказывал про нее?

— Нет.

— И не рассказывал, что она сделала?

— Он вообще не упоминал о ней.

— Похоже, священники умеют молчать.

— Когда как,— ответил Каррас.

— А от чего это зависит?

— От священника.

В глубине его сознания вдруг мелькнула мысль об извращенности некоторых женщин, страстно желающих под любым предлогом завлечь и совратить именно священника

— Я хотела сказать, что наш разговор смахивает на исповедь. Вам ведь запрещено разглашать тайну исповеди, верно?

—• Да, это так.

— А то, что не относится к исповеди? — спросила Крис.— Я хочу сказать, что если...— Ее руки дрожали.— Мне интересно... Я... Мне правда очень хочется узнать. Что, если какой-то человек... ну, скажем, убийца или кто-то в этом роде... Вы меня понимаете? Если этот человек обратится к вам за помощью, вы его выдадите?

Пыталась ли она что-то выведать у него или же просто стремилась рассеять свои сомнения? Каррас знал, что некоторые люди относятся к идее спасения души с таким же недоверием, как к хлипкому мостику, перекинутому над бездонной пропастью.

— Если он придет ко мне за духовной помощью, то нет,— ответил Каррас.

— Вы бы его не выдали?

— Нет, но я бы постарался убедить его в том, что он должен сознаться сам.

— А как вы изгоняете бесов?

— О чем это вы?

— Если человек одержим, то как вы изгоняете из него бесов?

— Для начала, думаю, надо посадить этого человека в машину времени и доставить в шестнадцатый век.

— Что вы хотите этим сказать? Я вас не понимаю.

— Дело в том, мисс Макнил, что это явление больше не встречается.

— С каких пор?

— С тех пор как мир узнал о таких психических заболеваниях, как паранойя и раздвоение личности, и других патологических отклонениях, которые я изучал в Гарвардском университете.

— Вы шутите?

Крис смутилась. Голос ее дрожал, и Каррас в душе проклинал себя за болтливость.

«Что это на меня нашло?» — удивился он про себя, а вслух продолжил:

— Многие образованные католики, мисс Макнил, не верят больше в дьявола, а что касается одержимости, то с того дня, как я стал иезуитом, я не встречал ни одного священника, который бы изгонял бесов. Ни одного.

— Я начинаю сомневаться в том, что вы священник,— промолвила Крис с ноткой горького разочарования в голосе.— А как же библейские рассказы о Христе, изгоняющем всех этих бесов?

— Видите ли, если бы Христос назвал одержимых просто шизофрениками, что, как я полагаю, было истиной, его распяли бы на три года раньше.

— В самом деле? — Крис взялась за очки, пытаясь сдержать себя.— Дело в том, отец Каррас, что один очень близкий мне человек, возможно, одержим и ему нужна помощь. Вы сможете провести изгнание бесов?

Все вокруг показалось вдруг Каррасу нереальным: и мост, и кафе, и автомобили, и кинозвезда Крис Макнил.

Он уставился на нее, размышляя, как лучше ответить, и уловил мучительный страх и отчаяние в покрасневших от слез глазах.

— Отец Каррас, это моя дочь,— прошептала Крис.— Моя дочь!

— Тогда тем более нужно забыть об изгнании...

— Но почему? О Боже, я не понимаю! — надрывно вскрикнула Крис.

Каррас взял ее за руку.

— Прежде всего это может только ухудшить дело.

— Как?

— Ритуал изгнания бесов целиком основан на внушении. Он может вызвать одержимость там, где ее не было, или укрепить ее там, где она уже зародилась. Кроме того, мисс Макнил, прежде чем церковь даст разрешение на такой ритуал, ей нужно провести расследование, чтобы убедиться в правомерности вашей просьбы. На это нужно время. Между тем ваша...

— А вы не можете провести изгнание? — взмолилась Крис. Ее нижняя губа дрожала, в глазах стояли слезы.

— Послушайте меня. Право изгонять бесов имеет каждый священник, но ему необходимо разрешение церкви, и, честно говоря, это разрешение дается очень редко, поэтому...

— Но вы хотя бы взгляните на нее!

— Конечно, как психиатр, я мог бы, но...

— Ей нужен священник! — яростно вскричала Крис.— Я уже показывала ее всем этим идиотским психиатрам, и они посоветовали обратиться к вам. А теперь вы посылаете опять к ним!

— Но ваша...

— Господи Иисусе, неужели мне никто не поможет? — Этот отчаянный вопль переполошил птиц, которые откликнулись с берегов взбудораженным криком.— О Боже! Помогите мне, хоть кто-нибудь! — разрыдалась Крис и прижалась к Каррасу.— Пожалуйста, помогите мне! Помогите! Прошу вас! Пожалуйста! Помогите...

Иезуит заглянул Крис в глаза и успокаивающим жестом погладил ее по голове. Пассажиры, попавшие в затор, равнодушно наблюдали за ними из окон автомобилей.

— Конечно, конечно,— прошептал Каррас, похлопывая Крис по плечу. Он пытался успокоить и взбодрить ее, прервать женскую истерику.

«Дочь? Да ей самой нужна помощь психиатра!» — подумалось ему.

— Хорошо, я осмотрю ее,— сказал священник.— Осмотрю.

Они молча подошли к дому. Карраса угнетало ощущение нереальности происходящего, к тому же в голове вертелись мысли о завтрашней лекции в университете. Надо еще успеть набросать кое-какие заметки.

Поднимаясь следом за Крис по ступеням крыльца, Кар-рас бросил взгляд в ту сторону, где располагалось общежитие иезуитского колледжа. Да, к обеду он явно не успеет. Уже без десяти шесть. Крис открыла ключом дверь и, чуть поколебавшись, повернулась к нему:

— Святой отец... может быть, вам лучше надеть сутану?

Голос ее звучал совсем по-детски.

— Слишком опасно,— ответил он.

Крис понимающе кивнула и распахнула дверь. И вот тут Каррас почувствовал какую-то леденящую, гнетущую тревогу. Острыми осколками льда она вошла в его тело, сконцентрировалась и поползла вверх, замерев в горле.

— Отец Каррас?

Он поднял глаза. Крис вошла в дом и придерживала дверь.

Какую-то долю секунды священник стоял не шевелясь, а потом решительно вошел в прихожую, испытывая при этом странное чувство обреченности.

Он услышал звуки возни, доносившиеся сверху. Хриплый бас кому-то угрожал, посылая всевозможные проклятия с яростной ненавистью.

Крис стала подниматься на верхний этаж. Священник последовал за ней в спальню Риган. Карл стоял напротив двери, прислонившись к стене. Руки его были сложены, голова опущена. Он медленно поднял голову и посмотрел на Крис. Каррас уловил в его взгляде страх и смятение. Бас громыхал где-то совсем рядом Он был таким громким, что казалось, в комнате установлен электронный усилитель.

— Оно пытается вырваться из смирительных ремней,— вымолвил Карл слабеющим от ужаса голосом

— Я сейчас вернусь, святой отец,— пробормотала Крис

Каррас наблюдал, как она шла через зал к своей спальне. Потом взглянул на Карла.

— Вы священник? — спросил Карл.

Каррас кивнул. В этот момент из комнаты послышался рев какого-то животного, похожий на мычание вола.

Кто-то тронул его за руку.

— Это она,— выдохнула Крис.— Риган.— И дала ему фотографию.— Эта фотография была сделана четыре месяца назад.— Она взяла карточку и кивнула в сторону спальни.— А теперь идите и посмотрите, что с ней стало. А я подожду здесь.

— Кто с ней? — спросил Каррас.

— Никого.

Он выдержал ее пристальный взгляд и, нахмурившись, повернулся к спальне. Как только он взялся за ручку двери, звуки, доносившиеся оттуда, резко оборвались. В напряженной тишине Каррас медленно вошел в комнату и чуть не вылетел обратно, ощутив резкое зловоние.

Быстро придя в себя, он закрыл за собой дверь. И тут взгляд священника упал на существо, которое прежде было Риган. Оно полулежало на кровати, подпертое подушкой. Широко открытые проницательные глаза сверкали безумным лукавством. С интересом и злобой они уставились на Карраса. Лицо напоминало страшную маску. Кар-рас перевел взгляд на спутанные, свалявшиеся волосы, на исхудалые руки и ноги, на раздутый живот и потом снова на глаза: они наблюдали за ним, буравили его насквозь.

— Привет, Риган,— как ни в чем не бывало поздоровался священник.— Я друг твоей матери. Она мне сказала, что ты неважно себя чувствуешь. Сможешь рассказать, что произошло? Я хочу помочь тебе.

Немигающие глаза яростно блеснули, и на подбородок из уголков рта поползла желтоватая слюна. Потом губы напряглись и выгнулись в злобную насмешливую улыбку.

— Ну-ну,— злорадно прохрипела Риган, и у Карраса побежали мурашки по всему телу от этого невероятно низкого баса, полного угрозы и силы.— Итак, это ты... они прислали тебя! Ну, тебя-то нам нечего бояться.

— Да, это верно. Я твой друг. Я бы хотел помочь тебе.

— Тогда ослабь ремни,— загремел голос Риган. Она попыталась поднять руки, и только теперь Каррас заметил, что они были стянуты двойными смирительными ремнями.

— Они тебе мешают?

— Чрезвычайно. Они создают крайнее неудобство. Адское неудобство.— В ее глазах блеснул тайный азарт.

Каррас заметил следы царапин на лице и раны на губах девочки. Наверное, она кусала их.

— Боюсь, что ты можешь сделать себе больно, Риган.

— Я не Риган,— басом откликнулся голос. На лице оставалась все та же злобная усмешка, и Каррасу вдруг показалось, что таким оно было всегда. «Как нелепо это выглядит со стороны».

— Да, я понимаю. Тогда, наверное, нам надо познакомиться. Я — Дэмьен Каррас. А ты кто?

— А я — дьявол.

— Ага, хорошо, очень хорошо,— одобрительно кивнул Каррас.— Теперь мы можем поговорить.

— Поболтаем немного?

— Если хочешь.

— Это так приятно для души. Однако ты скоро поймешь, что я не могу свободно разговаривать, пока на мне эти ремни. Я привык жестикулировать. Как тебе известно, я провел много времени в Риме, дорогой Каррас. Будь так добр, развяжи ремни!

«Как по-взрослому мыслит и выражается это дитя!» — удивился Каррас и заинтересованно наклонился к девочке. В нем взыграло профессиональное любопытство.

— Так ты утверждаешь, что ты дьявол? — спросил он.

— Уверяю тебя.

— Тогда почему ты не можешь сделать так, чтобы ремни исчезли?

— Это слишком примитивное проявление моей силы, Каррас. Слишком грубое. В конце концов, я же князь! — Смех.— Для меня предпочтительней убеждение. Я люблю, чтобы в мои дела кто-нибудь вмешивался и помогал мне. Если я сам расслаблю ремни, мой друг, я лишу тебя возможности совершить благодеяние.

— Но ведь благодеяние,— возразил Каррас,— это добродетель и именно то, что дьявол должен предотвращать, так что я помогу тебе, если не буду снимать ремни. При условии, конечно,— он пожал плечами,— что ты на самом деле дьявол. Если же нет, то я, пожалуй, сниму их.

— Ну ты лиса, Каррас. Если бы любезный Ирод был с нами, он гордился бы тобой.

— Какой Ирод? — прищурившись, спросил Каррас,— Их было двое. Ты говоришь о короле Иудеи?

— Об Ироде из Галилеи! — с ненавистью и презрением выкрикнула она и улыбнулась, продолжая тем же зловещим голосом: — Ну вот, видишь, как меня расстроили эти проклятые ремни. Развяжи их. Развяжи, и я сообщу тебе твое будущее.

— Очень соблазнительно.

— Это я умею.

— А как я узнаю, что ты действительно видишь будущее?

— Я же дьявол.

— Да, ты так говоришь, а вот доказательств не даешь.

— В тебе нет веры.

Каррас застыл:

— Веры в кого?

— В меня, дорогой Каррас, в меня! — Маленькое пламя заплясало в злобных и насмешливых глазах.— Доказательства — это так расплывчато!

— Мне подошло бы что-нибудь очень простое,— продолжал Каррас.— Ну, например... дьявол ведь знает все, верно?

— Не совсем: почти все, Каррас, почти. Ты меня понимаешь? Люди говорят, что я зазнаюсь. Это не так. К чему же ты клонишь, лиса?

— Я думаю, что мы сможем проверить твои знания.

— Ах да, конечно! Самое большое южноамериканское озеро,— насмешливо произнесла Риган,— озеро Титикака в Перу! Это подойдет?

— Нет, мне нужно от тебя только то, что известно одному дьяволу. Например, где Риган? Ты знаешь это?

— Она здесь.

— Где «здесь»?

— В свинье.

— Дай мне взглянуть на нее.

— Зачем?

— Я должен быть убежден, что ты говоришь правду.

— Ты хочешь поразвлекаться с ней? Ослабь ремни, и я разрешу тебе это сделать.

— Я хочу видеть ее.

— Она ничего собой не представляет как собеседница, мой друг. Я бы посоветовал тебе остановить свой выбор на мне.

— Ну вот, теперь мне ясно, что ты не знаешь, где она.— Каррас пожал плечами.— Очевидно, ты не дьявол.

— Я — дьявол! — неожиданно взревела Риган и дернулась вперед. Лицо ее исказилось от злобы. Каррас вздрогнул от этого низкого громыхающего голоса, сотрясшего стены в комнате.— Я — дьявол!

— Ладно, ладно, так дай же мне взглянуть на Риган,— попросил Каррас.— Это и будет доказательством.

— Я докажу тебе! Я отгадаю твои мысли! — вскипело существо.— Задумай число от одного до десяти!

— Нет, это мне ничего не докажет. Мне нужно видеть девочку.

Неожиданно Риган засмеялась и откинулась на по-душку.

— Нет, тебе никто ничего не сможет доказать, Каррас. И это прекрасно. Это действительно прекрасно! А мы тем временем постараемся развлечь тебя на славу. В конце концов, нам бы сейчас очень не хотелось потерять тебя.

— Кому это «нам»? — заинтересовался Каррас.

— Мы — маленькая симпатичная компания внутри поросенка,— кивнула Риган.— Да-да, великолепное маленькое общество. Позднее, возможно, я тебя кое с кем из нас познакомлю. А пока у меня мучительно чешется в одном месте, до которого я не могу достать. Ты не мог бы на минуточку ослабить ремень, Каррас?

— Нет. Скажи мне, где у тебя чешется, и я почешу.

— Ах, как хитро! Как хитро!

— Покажи мне Риган, тогда я, возможно, и развяжу один ремень,— предложил Каррас.— Если...

И вдруг он замер. Дэмьен понял, что смотрит в глаза, переполненные ужасом; на губах девочки застыл беззвучный вопль.

В ту же секунду облик Риган исчез, и черты лица быстро изменились, превратившись опять в жуткую маску.

— Ну, так снимешь эти ремни? — спросил бас с сильным британским акцентом.

— Помогите старому дьяцку, отця! Позалейте! — Существо вдруг перешло на гаденький скрипучий голос, а потом с хохотом откинулось назад.

Каррас сидел неподвижно. Внезапно он почувствовал, как будто к его шее прикоснулись чьи-то холодные руки. Риган перестала смеяться и сверлила его взглядом.

— Кстати, твоя мать здесь, с нами, Каррас. Ты ничего не хочешь ей передать? Я бы мог это сделать.

Побледнев, Каррас уставился на кровать. Риган торжествующе засмеялась.

— Если это правда,— ровным голосом проговорил священник,— тогда ты должен знать имя моей матери. Назови его.

Риган зашипела на него, глаза ее безумно заблестели, шея по-змеиному изогнулась.

— Так назови его.

Риган взревела, и этот вопль, прорвавшись через ставни, заставил задрожать стекла огромного окна. Глаза ее закатились.

Некоторое время Каррас наблюдал за Риган, потом опустил взгляд на свои руки и вышел из комнаты.

Крис быстро отошла от стены, вопросительно глядя на иезуита.

— Что случилось? Ее опять тошнило?

— У вас есть полотенце? — вместо ответа спросил Кар-рас,

— Там, в ванной,— поспешила ответить Крис, указывая рукой на одну из выходящих в коридор дверей.— Карл, присмотри за ней,— бросила она уже на ходу и последовала за священником в ванную.— Мне так неловко, святой отец! — извиняющимся тоном вновь обратилась она к склонившемуся над умывальником священнику.

— Вы держите ее на транквилизаторах? — спросил Каррас.

— Да. На либриуме.

— Какая дозировка?

— Сегодня ей ввели четыреста миллиграммов, святой отец.

— Четыреста?

— Да, иначе нам не удалось бы надеть на нее эти ремни.— Крис принялась помогать иезуиту, который в этот момент пытался снять с себя свитер.— Мы с трудом все вместе...

— Вы дали девочке четыреста миллиграммов за один раз?

— Ну да.. Поднимите руки, святой отец...— Иезуит повиновался, и Крис осторожно стянула с него свитер.— Риган такая сильная, вы не поверите.— Она отодвинула занавеску душевой кабины и затолкала свитер в бак для грязного белья.— Попрошу Уилли постирать его. Еще раз извините, святой отец.

— Ничего страшного. Все в порядке.— Каррас расстегнул на правой руке накрахмаленный манжет белой рубашки и закатал рукав, открывая взору мускулистое, покрытое светло-коричневыми волосками предплечье.

— Ох, и все же мне так неловко, святой отец,— в который уже раз повторила Крис, усаживаясь на край бака.

— Она хоть что-нибудь ест? — спросил иезуит. Он повернул кран и сунул руку под горячую воду, чтобы смыть следы рвоты.— Получает хоть какое-то питание?

— Нет. Только сустаген во время сна.— Крис нервно комкала маленькое розовое полотенце с вышитым на нем голубыми нитками именем Риган.— Но она выдернула трубку.

— Выдернула?

— Сегодня.

Каррас забеспокоился и серьезно произнес:

— Она должна быть в больнице.

— Я не могу на это пойти,— безжизненным голосом ответила Крис.

— Почему?

— Просто не могу! — повторила она.— Нельзя допустить, чтобы еще кто-то был в этом замешан. Она...— Крис глубоко вздохнула. Потом медленно выдохнула воздух.— Она кое-что сделала, святой отец. Я не могу рисковать. Никто не должен об этом знать. Ни врач... ни сиделка.— Крис взглянула на Карраса.— Ни одна душа.

Нахмурившись, священник выключил воду. «Что, если человек, скажем, преступник...» Он опустил голову.

— Кто дает ей сустаген? Либриум? Другие лекарства?

— Мы сами. Доктор показал нам, как это делается.

— Но вам будут необходимы рецепты.

— Кое-чем вы смогли бы нам помочь, святой отец, ведь верно?

Каррас повернулся к Крис, встретил ее испуганный взгляд и прочел в нем какой-то необъяснимый, тайный ужас. Он молча кивнул на полотенце в ее руках, однако она никак не отреагировала.

— Позвольте...— мягко произнес священник, заметив, что глаза женщины устремлены в пространство.

— Ох, извините,— Крис поспешно протянула ему полотенце, и на лице ее появилось выражение напряженного ожидания.

Иезуит принялся неторопливо и методично вытирать руки.

— Святой отец, на что это похоже? — спросила Крис— Вы думаете, она одержима?

— А вы?

— Я не знаю. Я считала вас специалистом.

— Что вы знаете об одержимости?

— Только то, что сумела выудить из разного рода изданий. И еще то, что мне рассказали врачи.

— Какие врачи?

— В больнице Бэрринджера.

— Вы католичка?

— Нет.

— А ваша дочь?

— Нет.

— А какой религии вы придерживаетесь?

— Никакой, но я...

— Зачем же вы тогда пришли ко мне? Кто вам посоветовал?

— Я пришла, потому что мне некуда больше идти! — взволнованно воскликнула Крис.— Никто мне не советовал!

— Вы говорили, что вам посоветовали обратиться ко мне психиатры.

— Я уже не знаю, что говорила. Я почти потеряла рассудок!

— Послушайте, для меня важно только одно: помочь вашей дочери. Но я должен предупредить вас: если вы рассчитываете на ритуал изгнания как на какое-нибудь лечение потрясением или внушением, то церковь не даст своего разрешения и вы упустите драгоценное время, мисс Макнил.

Каррас вцепился в вешалку, чтобы успокоить дрожь в руках.

«В чем дело? Что случилось?»

— Между прочим, я миссис Макнил,— сухо отрезала Крис.

Каррас опустил голову и попытался говорить мягче.

— Видите ли, для меня не важно, что это — бес или психическое расстройство. Я сделаю все, чтобы помочь девочке. Но мне нужно знать правду. Пока что я только пробираюсь в темноте. Почему бы нам не спуститься вниз, где мы смогли бы поговорить? — Он повернулся к Крис и ободряюще улыбнулся ей.— Я бы выпил чашку кофе.

— А я бы выпила что-нибудь покрепче.

Поручив Риган заботам Карла и Шарон, они устроились в кабинете. Каррас сел в кресло у камина, а Крис — на диван. Она рассказала священнику историю болезни Риган, старательно опуская все, что касалось Дэннингса.

Каррас слушал, лишь изредка перебивая ее, чтобы задать вопрос. Он кивал головой и время от времени хмурился.

Крис призналась, что вначале действительно считала, будто изгнание может подействовать как потрясение.

— А теперь я и сама не знаю,— засомневалась она. Ее веснушчатые руки нервно вцепились в колени.— Я просто не знаю.— Крис взглянула на задумавшегося священника.— А что вы думаете, святой отец?

— Вынужденное поведение, вызванное чувством какой-то вины и, возможно, основанное на раздвоении личности.

— Святой отец, мне уже говорили о подобной чепухе! Как же вы можете предполагать это после всего, что увидели?!

— Если бы вы наблюдали стольких пациентов в психиатрических больницах, скольких довелось наблюдать и лечить мне, вы утверждали бы это с не меньшей легкостью,— убедительно возразил Каррас.— Пойдем дальше. Одержимость бесами — ладно. Давайте представим, что это возможно и иногда случается. Но ведь ваша дочь не говорит, что она бес, а уверяет, что она сам дьявол, а это равносильно тому, как если бы она утверждала, что она Наполеон! Понимаете?

— Тогда объясните стук и все прочее.

— Но я не слышал стука.

— Его слышали не только здесь, в доме, но и в больнице, святой отец.

— Возможно, но его происхождение отнюдь не обязательно объясняется вмешательством дьявольских сил.

— А чем же тогда? — требовательно спросила Крис.

— Возможно, речь может идти о психокинезе.

— Что?

— Вы слышали о том, что происходит на сеансах спиритизма, не правда ли?

— Когда призраки швыряются вещами и двигают блюдечко?

Каррас кивнул.

— Такая способность встречается не так уж редко, и обычно ею обладают эмоционально неуравновешенные подростки. Очевидно, невероятное внутреннее напряжение будит невидимую энергию, которая и передвигает предметы на расстоянии. В этом нет ничего сверхъестественного. То же можно сказать и о чрезвычайной силе Риган. Назовите это «разум, преобладающий над материей», если хотите.

— Лучше я назову это кошмаром.

— Ну, в любом случае подобное встречается за пределами одержимости.

— Черт возьми, это прекрасно,— тихо пробормотала Крис. — Вот мы сидим здесь: я атеистка, а вы священник, и...

— Лучшее объяснение любому явлению,— перебил ее Каррас,— всегда то, что проще других и включает в себя все факты.

— Может быть, я глупа,— парировала Крис,— но объяснение, будто что-то непонятное в чьей-то голове подбрасывает блюдце к потолку, мне тоже ничего не дает! Так что же это? Можете вы объяснить, ради всех святых?

— Нет, мы пока не пони...

— Что такое раздвоение личности? В чем, черт возьми, суть этого феномена? Вы упоминаете об этом явлении... Я вас внимательно слушаю, но понять, о чем именно идет речь, не могу. Неужели я действительно так глупа? Пожалуйста, объясните мне, но так, чтобы я наконец смогла уяснить себе это!

В ее полных отчаяния, покрасневших от слез и усталости глазах застыла мольба.

— Послушайте, Крис...— стараясь говорить как можно мягче, начал Каррас,— во всем мире, наверное, не найдется человека, который бы в полной мере понимал это явление. Мы знаем лишь, что такое случается, но о том, что лежит в основе этого феномена, о том, что служит его причиной, мы можем только догадываться и строить гипотезы. Попробуйте подойти к нему вот с какой точки зрения... Как вам известно, человеческий мозг состоит из приблизительно семнадцати миллиардов клеток...

Крис чуть наклонилась вперед и сосредоточенно вслушивалась в его слова.

— Так вот,— продолжал тем временем Каррас,— эти клетки предположительно поглощают до ста миллионов единиц информации в секунду — в данном случае я говорю о тех ощущениях, которые испытывает ваше тело. И эти клетки не только успевают перерабатывать всю получаемую информацию, но делают это весьма эффективно и никогда не мешают друг другу и не конфликтуют между собой. Однако каким образом им бы удавалось делать это в отсутствие какой-либо связи, своего рода коммуникации? На наш взгляд, это невозможно. Итак, мы предполагаем, что каждая клетка обладает собственным сознанием,— другого объяснения у нас пока нет. А теперь представьте себе, что человеческое тело — это огромный океанский лайнер, а клетки мозга — его команда. Одна из клеток стоит на командном мостике. Она играет роль капитана. Однако при этом она не знает и не может знать, чем именно занимается в данный момент тот или иной член команды, находящийся внизу — в трюме, на нижних палубах и так далее... Капитану известно лишь одно: они добросовестно выполняют свои обязанности, корабль успешно продвигается вперед и все идет как положено. Иными словами, этот капитан — вы, то есть ваше бодрствующее сознание. Но что произойдет, если кто-то из членов команды вдруг решит подняться на капитанский мостик и заявить о своем желании управлять судном — то есть если на судне возникнет мятеж? Вот такая ситуация и может служить своеобразной метафорой, помогающей постичь суть раздвоения личности. Теперь вам понятно?

Крис недоверчиво смотрела на Карраса немигающим взглядом.

— Святой отец, но это настолько невероятно, что легче, наверное, поверить в существование и в причастность ко всему дьявола!

— Что ж...— начал он.

Но Крис не дала ему договорить.

— Послушайте, я не знаю всех этих ваших теорий и ничего в них не смыслю. Но я знаю, что, если вы приведете и покажете мне точную копию Риган, с тем же лицом, с тем же голосом, с тем же запахом, с той же манерой поведения — словом, ее стопроцентного двойника, не пройдет и секунды, прежде чем я увижу и почувствую, что это не она Непременно почувствую! Интуитивно, всем своим существом. Так вот. Уверяю вас, что там, наверху, сейчас находится вовсе не моя дочь. Я знаю это. И ничто не сможет убедить меня в обратном.

Она в изнеможении откинулась на спинку кресла.

— А вот теперь продолжайте,— устало произнесла она.— Давайте, говорите мне, что я должна делать. Продолжайте твердить о своей уверенности, что с моей дочерью все в порядке, что у нее просто-напросто мозги съехали набекрень, что она не нуждается ни в каком изгнании дьявола и эта процедура не принесет ей ничего, кроме вреда... Ну же! Давайте! Я слушаю! Скажите, как я должна поступить!

Священник долго молчал и сидел совершенно неподвижно. Наконец он тихо произнес:

— Поверьте, в этом мире очень мало найдется вещей, в которых я уверен...

Он вновь задумался и после паузы задал вопрос:

— У Риган низкий голос?

— Нет, я бы даже сказала — очень высокий.

— А как насчет коэффициента интеллектуального развития?

— Он близок к среднему.

— А что она читает?

— В основном книги о Нэнси Дрю и комиксы.

— А сама манера разговаривать сильно отличается сейчас от ее обычной речи?

— Кардинально. Она не употребляла и половины слов, которыми пользуется теперь.

— Нет, я имею в виду не содержание речи, а стиль.

— Стиль?

— Ну, как она соединяет слова в предложении.

— Я не уверена, что поняла вас правильно.

— У вас нет ее писем? Сочинений? А запись ее голоса была бы...

— Да, у меня есть кассета с записью ее звукового послания к отцу,— перебила Крис.— Она хотела отослать ее вместо письма, но так и не закончила. Возьмете ее?

— Да, и еще мне нужна история болезни из клиники Бэрринджера.

— Послушайте, святой отец, я уже прошла через все это, и...

— Да-да, я понимаю, но мне необходимо ознакомиться со всем этим.

— Значит, вы все еще против изгнания?

— Я только против того, что принесет вашей дочери больше вреда, чем пользы.

— Но вы сейчас говорите как психиатр?

— Нет, я говорю и как священник. Если я пойду в церковь за разрешением на изгнание беса, то первым делом я должен буду дать существенные доказательства того, что у вашей дочери не обычное психическое расстройство. Потом мне нужны будут данные, исходя из которых церковь признает, что она одержима.

— Например?

— Еще не знаю, надо почитать книги.

— Вы шутите? Мне казалось, что вы в этом разбираетесь.

— Возможно, вы сейчас знаете об одержимости больше, чем многие священники. А пока что скажите, когда вам смогут прислать записи из больницы?

— Если будет нужно, я найму самолет.

— А кассета?

Крис встала:

— Пойду поищу.

— И еще кое-что,— добавил Каррас.— Та книга, о которой вы говорили,— с главой об одержимости... Вы не припомните, когда Риган ее читала? До начала болезни?

Стараясь сосредоточиться, Крис постучала ногтями по зубам.

— Мне помнится, она что-то читала, перед тем как это дерь... как началась эта ужасная история,— быстро поправилась она.— Но я не могу сказать точно. Думаю, что она ее читала. То есть я в этом уверена. Абсолютно уверена.

— Я бы хотел просмотреть эту книгу. Вы мне ее дадите?

— Она ваша. Ее взяли в вашей библиотеке. Я сейчас принесу. А кассета, по-моему, внизу. Я скоро вернусь.— Крис вышла из кабинета.

Каррас отсутствующе кивнул, рассматривая узор на ковре. Прождав Крис несколько минут, он встал, прошел через кабинет и остановился в темном холле. Дэмьен словно застыл в другом измерении; засунув руки в карманы, он уставился в никуда и слушал доносившиеся сверху звуки; то хрюканье свиньи, то вой шакала, то шипение и икание.

— А, вы здесь! А я искала вас в кабинете.

Каррас обернулся.

Крис включила свет.

— Вы уходите? — Она подошла к нему, держа книгу и кассету.

— Боюсь, что да. Мне нужно подготовиться к завтрашней лекции.

— Вы читаете лекции? Где?

— В медицинской школе.— Дэмьен взял у нее книгу и кассету.— Я приду к вам завтра, днем или вечером. Но если случится что-нибудь непредвиденное, звоните мне в любое время. Я попрошу телефонистку на коммутаторе, чтобы вас со мной соединили.

Крис кивнула. Иезуит открыл дверь.

— Как у вас обстоит дело с медикаментами?

— Пока хорошо,— успокоила она священника.— Нам выписали рецепт на бланке, который каждый раз возвращают.

— Вы больше не будете вызывать врача?

Крис прикрыла глаза и чуть заметно покачала головой.

— Вы же знаете, я не терапевт,— предупредил Каррас

— Я не могу,— прошептала она.— Не могу.

Священник чувствовал, как в ней поднимается тревога

— Вы понимаете, что рано или поздно мне придется рассказать обо всем высшему духовенству, особенно если я буду бывать здесь по ночам?

— Это так необходимо? — Крис нахмурилась.

— Иначе это будет выглядеть несколько странно, вы не считаете?

Крис опустила глаза.

— Да, я понимаю, что вы хотите сказать,— пробормотала она.

— Вы не против? Я расскажу только самое необходимое. Не волнуйтесь.— Иезуит попытался успокоить ее.— Больше никто не узнает.

Крис подняла свои измученные глаза и, встретившись с его грустным взглядом, прочитала в нем боль и сочувствие.

— Хорошо,— согласилась Крис.

Она поверила этому взгляду.

Каррас кивнул:

— Мы еще поговорим.

Он уже собирался выйти, но замешкался на секунду в дверях, приложил к губам пальцы, о чем-то раздумывая.

— Ваша дочь не знала, что я священник?

— Нет. Никто не знал, кроме меня.

— Вы знали, что у меня недавно умерла мать?

— Да. Мне очень жаль.

— А Риган знала об этом?

— Нет.

Каррас кивнул.

— А почему вы об этом спрашиваете? — не унималась Крис, удивленно приподнимая брови.

— Это не важно.— Иезуит пожал плечами.— Мне просто хотелось узнать.

 Он посмотрел на актрису, в его глазах мелькнула тревога

— Вы ночью спите?

— Да, немного.

— Принимайте таблетки. Вы пьете либриум?

— Да.

— Сколько? — поинтересовался Каррас.

— По десять миллиграммов, два раза в день.

— Принимайте по двадцать. Попробуйте пока не заходить к дочери. Чем чаще вы ее видите в таком состоянии, тем скорее начнете неправильно судить о ней. Лучше оставайтесь в неведении. И успокойтесь. В состоянии нервного расстройства вы ей ничем не поможете. Да вы и сами это знаете.

Опустив глаза, Крис грустно кивнула.

— А теперь, пожалуйста, ложитесь спать,— тихо попросил священник.— Прямо сейчас идите и ложитесь.

— Да, хорошо,— послушно согласилась Крис.— Хорошо. Я вам обещаю.— Она попыталась улыбнуться.— Спокойной ночи, святой отец. Спасибо. Спасибо вам большое.

Секунду он молча смотрел на нее, потом повернулся и быстро вышел.

Крис, стоя в дверях, наблюдала за священником. Когда он перешел через улицу, она вдруг поняла, что сегодня Кар-рас остался без обеда.

Заметив, что он опускает закатанные рукава, Крис забеспокоилась, не холодно ли ему.

На углу Проспект-стрит и П-стрит иезуит уронил книгу и резко остановился, чтобы поднять ее, потом обогнул угол и скрылся из виду. Глядя ему вслед, Крис отчего-то испытала облегчение. Она не заметила, что в машине без номеров, стоящей рядом с ее домом, сидит Киндерман.

Крис закрыла дверь.

 Получасом позже Дэмьен Каррас быстрым шагом подходил к двери своей комнаты, неся под мышкой целую кипу книг и журналов, найденных им на полках Джорджтаунской библиотеки. Он поспешно сгрузил свою ношу на стол и принялся рыться в шкафах в поисках сигарет. Наконец он нашел полпачки «Кэмела», закурил и глубоко затянулся. Все это время мысли о Риган не оставляли его ни на секунду.

Истерия... Он был уверен, что это не что иное, как истерия. Выпустив струю дыма, он засунул за брючный ремень большие пальцы и бросил взгляд на разложенные на столе книги.

Так, «Одержимость» Остеррайха, «Луденские бесы» Хаксли, «Проговорки в исследовании Фрейда, посвященном случаю Хайзмана», «Одержимость дьяволом и экзор-цизм в эпоху раннего христианства в свете современных взглядов на психические заболевания» Дэвида Маккаслан-да, статьи из фрейдовских журналов, посвященных вопросам психиатрии: «Дьявольский невроз в семнадцатом столетии» и «Демонология в современной психиатрии».

Иезуит провел рукой по лбу и внимательно посмотрел на свои влажные от липкого пота пальцы. Только теперь он заметил, что дверь в комнату осталась незапертой. Он плотно прикрыл ее и подошел к полке, на которой стояла книга в красном переплете: «Обряды Римско-католической церкви» — принадлежащий ему сборник чинов богослужения и молитв. Зажав в зубах сигарету и щурясь от дыма, он перелистывал страницы, пока не дошел до заголовка: «Общие правила для экзорцистов». Каррас принялся быстро просматривать текст, надеясь найти в нем описание симптомов одержимости дьяволом. Постепенно он стал все более внимательно вчитываться в написанное...

«...Экзорцист не должен безоговорочно верить, что тот или иной человек одержим злым духом. Он обязан найти способ убедиться, что те признаки, которые заставляют предполагать наличие одержимости, не вызваны каким-либо заболеванием, прежде всего психического характера. Признаками одержимости могут служить следующие проявления: способность без труда разговаривать на необычном или чужом языке или понимать тех, кто на таком языке говорит; умение предсказывать будущее или узнавать о каких-либо тайных, не известных другим событиях; обладание силой и способностями, не свойственными обыкновенному человеку в данном возрасте; иные странные проявления, в совокупности своей позволяющие допустить, что человек одержим дьяволом».

Каррас некоторое время стоял в задумчивости, потом прислонился к стеллажу и продолжил изучать инструкцию. Дойдя до последней страницы, он вернулся назад и еще раз внимательно перечитал пункт под номером восемь:

«Некоторые способны раскрывать преступления и предавать гласности имена виновных...»

Каррас оторвался от чтения, лишь когда послышался стук в дверь.

— Дэмьен!

— Войдите,— откликнулся он.

Это был Дайер.

— Послушай, с тобой очень хотела встретиться миссис Макнил. Ты ее видел?

— Когда она меня искала? Вечером?

— Нет, еще днем.

— A-а. Тогда да, я с ней говорил.

— Отлично.— Дайер вздохнул с облегчением.— Я просто хотел убедиться, что все в порядке.

Маленький священник ходил по комнате, трогая или беря в руки то один, то другой предмет,— он походил на озорного карлика в шикарном магазине.

— Тебе что-то нужно, Джо? — спросил Каррас.

— У тебя есть леденцы?

— Что?!

— Я всю округу обшарил в поисках леденцов. Ни у кого нет. А мне вдруг так захотелось... Хотя бы один.— Дайер погрустнел и замолчал, не переставая бродить по комнате.— Понимаешь,— спустя несколько минут попытался объяснить он,— однажды мне довелось в течение целого года выслушивать исповеди ребятишек, и после этого я превратился едва ли не в леденцового наркомана. Я буквально подсел на них. От этих маленьких разбойников постоянно пахло леденцами. Между нами говоря, в леденцах, мне кажется, действительно есть нечто такое, что вызывает быстрое привыкание к ним.— Он приподнял крышку коробки для трубочного табака, в которой Каррас хранил фисташки.— А это что? Мексиканские скачущие бобы?

Каррас вновь повернулся к стеллажу с книгами и принялся читать написанные на корешках названия книг.

— Знаешь, Джо, у меня...

— А эта Крис ничего себе штучка, да? — перебил его Джо, заваливаясь на кровать. Он вытянулся на ней во весь рост и заложил руки за голову.— Очень приятная дамочка. Ты с ней лично встречался?

— Да, мы долго беседовали.

Каррас наконец нашел что искал и вытащил из ряда стоявших на полке книг том в зеленом переплете, озаглавленный «Сатана». Это был сборник статей и фрагментов разного рода католических периодических изданий, публиковавших работы французских богословов. Он положил книгу на стол.

— Послушай,— вновь начал он,— мне действительно нужно...

— Очень простая, разумная женщина. Искренняя. И ведет себя так непринужденно...— Дайер продолжал гнуть свою линию.— Она может оказать помощь в осуществлении моего плана, после того как мы откажемся от священного сана.

— А кто собирается отказываться?

— Да желающих полно. Черный цвет выходит из моды. Я...

— Извини, Джо, но мне нужно подготовиться к завтрашней лекции.

Каррас разложил на столе книги.

— Ладно-ладно, я понял. А план мой состоит в том, что мы отправляемся к миссис Макнил — представляешь себе картину? — и говорим ей, что я собираюсь написать сценарий о жизни святого Игнатия Лойолы... Называться он будет... Ну, скажем, «Когда отважные иезуиты маршируют»... А потом...

— Да уберешь ты наконец отсюда свою задницу, Джо?! — раздраженно воскликнул Каррас, резко сминая окурок в пепельнице.

— Я тебе мешаю?

— У меня куча дел.

— Так кто тебе не дает? Работай!

— Все, убирайся. Я серьезно тебе говорю.— Каррас начал расстегивать пуговицы на рубашке.— Я собираюсь прыгнуть под душ, а потом плотно засесть за работу.

— Кстати, я что-то не видел тебя сегодня за обедом,— заметил Дайер, поднимаясь с кровати.— Ты перекусил где-то в другом месте?

— Нет.

— Ну и глупо с твоей стороны. К чему сидеть на диете, если единственная одежда, которую ты носишь, это монашеская ряса,— хмыкнул Дайер, подходя к столу. Он взял в руки сигарету и понюхал ее.— Старье. Пахнет затхлостью.

— Ты не знаешь, в холле есть магнитофон? — спросил Каррас.

— В этом холле нет даже леденцов. Воспользуйся лингафонным кабинетом.

— А у кого можно взять ключ? У преподобного президента?

— Нет, у преподобного сторожа. Он нужен тебе сегодня?

— Да.— Каррас аккуратно повесил рубашку на спинку стула.— Где я смогу его найти?

— Хочешь, я принесу тебе ключ?

— Буду тебе очень признателен.

— Нет проблем, о блаженный иезуит, великий специалист по ведьмам. Уже иду.

С этими словами Дайер открыл дверь и вышел из комнаты.

Каррас принял душ, надел футболку и брюки и сел за письменный стол. Там он обнаружил блок сигарет «Кэмел» без фильтра, а рядом с ним два ключа: на бирке, прикрепленной к одному из них, было написано «Лингафонный кабинет», на бирке другого — «Холодильник столовой». Ко второму ключу была приложена записка: «Лучше это сделаешь ты, чем крысы». Увидев подпись, Каррас невольно улыбнулся: «Леденцовый мальчик». Он отложил записку, снял часы и положил их перед собой на стол. Было 12 часов 28 минут ночи. Каррас начал читать. Фрейд. Маккасланд. «Сатана». Подробные и глубокие исследования Остеррайха. Чтение он закончил уже под утро. Глаза нестерпимо болели. Каррас взглянул на пепельницу, переполненную пеплом и смятыми окурками. Дым густой пеленой повис в воздухе. Он встал, медленно побрел к окну, открыл его, вдохнул полной грудью свежий утренний воздух и задумался. У Риган выявились физические признаки одержимости. Он не сомневался в этом. Во всех приведенных случаях, независимо от эпохи и места нахождения больного, симПтомы одержимости всегда были одни и те же. Некоторые из них, правда, у Риган еще не проявились: пятна на теле, желание есть непригодную к употреблению пищу, нечувствительность к боли, громкая и продолжительная икота. Но остальные выявились в достаточной степени: непроизвольное мышечное возбуждение, зловонное дыхание, обложенный язык, раздутый живот, раздражение на коже и слизистых оболочках. Но, что более важно, налицо были основные симптомы, наличие которых Остеррайх относил к «истинной» одержимости: поразительные перемены в голосе и чертах лица в сочетании с появлением новой личности.

Каррас поднял глаза и уставился в темноту. Через ветви деревьев ему померещились дом и большое окно в спальне Риган. Когда одержимость добровольная, как у медиумов, новая личность часто бывает доброй. «Как Ция»,— отметил про себя Каррас. Дух женщины, который вселился в мужчину-скульптора. Приступы были непродолжительными, длились не более часа. Но в Риган находится не Ция. Эта вторая личность была злой. Типичный случай бесовской одержимости, когда новая личность пытается разрушить тело своего хозяина. И это ей часто удается.

В задумчивости иезуит подошел к столу, взял пачку сигарет, закурил. Ну, хорошо. У нее синдром бесовской одержимости. А как это лечить? Все зависит от того, что вызвало одержимость.

Священник присел на край стола Задумался. Например, монахини в монастыре Лилля. Это случилось во Франции в начале семнадцатого века. Монахини признались на исповеди, что в моменты одержимости они часто посещали дьявольские оргии и занимались развратом с женщинами, с мужчинами, с домашними животными и с драконами. И с драконами!.. Иезуит покачал головой. Во многих случаях одержимости встречается смесь фантазии и ми-фомании. Одержимость может быть вызвана и психическими расстройствами: паранойей, шизофренией, неврастенией, психастенией — в этом крылась основная причина того, что уже в течение многих лет Церковь советовала священникам работать вместе с психиатрами и невропатологами. Однако не все случаи одержимости объяснялись так просто. Некоторые из них Остеррайх характеризовал как «отдельные случаи расстройства», не прибегая к психиатрическому термину «раздвоение личности», а заменяя его примерно такими же по смыслу оккультными понятиями «бес» или «дух усопшего».

Записи, сделанные в клинике Бэрринджера, свидетельствовали, по словам Крис, о том, что расстройство Риган могло быть связано с внушением или с чем-то, вызвавшим истерию. Каррас тоже придерживался этого вывода. Он считал, что большинство изученных им случаев имели в своей основе эти причины. Во-первых, подобное почти всегда случается с женщинами. Во-вторых, вспомнить хотя бы вспышки эпидемий одержимости. И еще священников, занимавшихся изгнанием бесов... Каррас нахмурился. Они сами часто становились одержимыми. Он подумал о Лудене. Франция. Урсулинский женский монастырь. Из четырех священников, посланных туда во время эпидемии одержимости, трое — отцы Лукас, Лактанц и Транквилль — не только сами стали одержимы, но и вскоре умерли — вероятно, от нервного потрясения. Четвертый, Пьер Сурин, ставший одержимым в 33 года, сошел с ума и провел остальные 25 лет своей жизни в безумии.

Если расстройство Риган было истерического характера, если внушение есть причина одержимости, тогда на это могла повлиять прочитанная глава из книги о колдовстве. Глава об одержимости. Читала ли она ее?

Иезуит пролистал несколько страниц. Может быть, здесь он найдет какое-то сходство описания припадков одержимости с поведением Риган? Это было бы доказательством. Это могло бы помочь.

Кое-где он нашел совпадения:

«...случай с 8-летней девочкой, который описывали так: “Она ревела, как бык, тяжелым, низким басом”. (И Риган ревела так же.)

...Случай с Элен Смит, которую лечил известный психолог Флурной. Психолог описывал, как с поразительной скоростью менялись черты ее лица и голос. (С Риган было то же. Личность, которая разговаривала с британским акцентом. Быстрая перемена. Почти моментальная.)

...Случай в Южной Африке. Сведения получены от известного этнолога Юно. Он рассказал о женщине, которая однажды ночью исчезла из дома. Ее нашли на следующее утро. Женщина была привязана к верхушке высокого дерева широкими прочными лианами, а потом сползла с дерева вниз головой, шипя и высовывая язык, как змея. Некоторое время она висела на дереве и говорила на языке, которого до сих пор никто из местных жителей не слышал. (Риган тоже ползала за Шарон, как змея. А ее бессмысленная речь? Что это — попытка говорить на неизвестном языке?)

...Случай с Джозефом и Тибатом Бернерами. Им было соответственно 10 и 8 лет. Говорили, что они вдруг начинали волчками вертеться с огромной скоростью. (Очень похоже на то, как дергается и крутится Риган.)

Да, причины, чтобы подозревать внушение, имелись: в этой главе упоминалось об огромной силе, о сквернословии. Более того, в ней подробно описывалось течение одержимости по стадиям: «Первая — заражение; сюда входят нападение жертвы на предметы окружающей обстановки, шумы, запахи, перемещение предметов. Вторая — одержимость; нападение на субъект с целью запугивания, нанесения увечий посредством ударов руками и ногами».

Может быть, она все это и читала. Но Каррас не был убежден. И Крис тоже. Она сильно в этом сомневалась.

Священник снова подошел к окну. «Так где же ответ? Настоящая одержимость? Бес?» Он опустил глаза и покачал головой. «Нет. Это невероятно. Парапсихологические проявления? Конечно. Почему бы и нет? Сколько опытных наблюдателей описывало их. И терапевты, и психиатры. Например, Юно. Но все дело в том, как ты преподнесешь эти проявления». Каррас опять вспомнил Остеррайха, его рассказ про шамана в горах Алтая. Шамана исследовали в больнице во время левитации. Незадолго до начала левитации его пульс участился сначала до ста, а потом до двухсот ударов в минуту. Заметно изменилась частота дыхания, поднялась температура. Его ненормальное состояние было тесно связано с физиологией. Оно было вызвано какой-то материальной силой или энергией.

Но в качестве доказательства настоящей одержимости Церковь требовала иные внешние проявления, которые...

Каррас забыл формулировку и заглянул в книгу. Провел пальцем по странице и отыскал нужное место: «...достоверные внешние проявления, свидетельствующие о высшем вторжении в интеллект человека». «Есть ли это у Риган?» — спросил себя Каррас.

Он прочитал строчки, которые отчеркнул для себя карандашом: «Изгоняющий бесов должен убедиться в том, что ни одно из проявлений не осталось незамеченным...» Священник зашагал по комнате, перечисляя в уме признаки расстройства Риган и пытаясь по возможности объяснить их. Он перебирал один признак за другим:

Невероятная перемена черт лица Риган.

Частично вследствие болезни. Частично в результате плохого питания и ухода. Но скорее всего, решил он, из-за того, что лицо должно отражать психическую конституцию. И тут же устало подумал: «Хотя одному Богу известно, что это может означать».

Невероятная перемена голоса.

Иезуит ни разу не слышал ее нормального голоса. Но даже если он и был высоким, как утверждает мать, постоянный крик мог огрубить голосовые связки, и, следовательно, голос стал более низким. Дело было даже не в этом, а в удивительной громкости голоса, которая физиологически невозможна. И все же, подумал Каррас, в состоянии возбуждения и в патологии огромная сила и напряжение мышц считаются нормальным явлением. Не может ли это относиться и к голосовым связкам?

Резкое увеличение словарного запаса и объема знаний.

Криптомнезия: сохранившаяся и отложившаяся в глубине мозга информация, полученная с первого дня жизни. У сомнамбул, а иногда и у людей, находящихся при смерти, эта подсознательная информация пробивается наружу с поразительными подробностями.

Тот факт, что Риган мгновенно узнала в нем священнослужителя.

Риган могла догадаться. Если она читала главу про одержимость, то могла ожидать, что к ней пришлют священника Юнг утверждал, что подсознательная интуиция и чувствительность у истерических больных в десятки раз выше той, которую проявляют медиумы во время чтения мыслей и на сеансах спиритизма. Ведь чтение мыслей — это не что иное, как вибрации, незаметное сотрясение воздуха, идущее от человеческих рук. Эти вибрации создают определенный рисунок, он-то и является условным кодом для разных букв или чисел. Риган, угадав его профессию, могла прочитать и мысли священника. Она ведь наблюдала за его манерами, руками, могла почувствовать запах церковного вина.

Риган узнала, что у него умерла мать.

Всего лишь логический домысел. Ему уже сорок шесть лет.

«Помогите старому дьяцку...»

Католичество признает телепатию как реальное и естественное явление.

Раннее развитие интеллекта у Риган.

Психиатр Юнг, наблюдая однажды случай раздвоения личности, обладающей якобы оккультными способностями, сделал заключение, что истерический лунатизм не только обостряет чувственное восприятие, но и повышает интеллектуальные способности, так как новые, вторгающиеся личности оказываются намного умнее первой. «Но все же,— удивился Каррас,— может ли констатация факта объяснить его?»

Внезапно священник застыл над столом. Его осенило, что намек Риган на Ирода был гораздо тоньше, чем ему сначала показалось: когда фарисеи рассказали Христу об угрозах Ирода, Христос ответил им: «Идите и скажите этой лисе, что я изгоняю бесов...»

Каррас взглянул на кассету с записью голоса и устало опустился на стул. Он прикурил еще одну сигарету... выпустил дым., и опять вспомнил братьев Бернеров и восьмилетнюю девочку со всеми признаками настоящей одержимости. Какую же книгу могла прочитать девочка, чтобы подсознательно так правдоподобно симулировать симптомы? И может быть, одержимые в Китае каким-то образом связывались с одержимыми в Сибири, в Германии, в Африке, ведь симптомы всегда были одинаковы?

«Кстати, твоя мать здесь, с нами, Каррас...»

Сигаретный дым поднимался вверх и возвращал Дэмьена в прошлое. Он откинулся назад, уставившись на нижний левый ящик стола, затем выдвинул ящик и вытащил из него старую школьную тетрадь, тетрадь своей матери. «Обучение взрослого населения». Дэлзьен положил ее на стол и с трепетом пролистал. Алфавит, опять и опять алфавит. Потом простые упражнения:

Урок 6.

МОЙ ПОЛНЫЙ АДРЕС.

Между страницами она пыталась написать ему письмо:

«Дорогой Димми,

Я долго ждала тебя...»

Еще одно письмо. Тоже незаконченное. Дэмьен отвернулся. В окне привиделись ее глаза. В них застыла тоска.

«Отец наш, я недостоин...»

Глаза матери вдруг превратились в глаза Риган. Они молили... Они ждали...

«Скажи хоть слово...»

Священник взглянул на кассету с записью голоса Риган.

Он вышел из комнаты, прихватив с собой пленку, и направился в лабораторию. Отыскал свободный магнитофон. Сел. Вставил кассету. Надел наушники. Щелкнул выключателем. Подался поближе и приготовился слушать.

Некоторое время было слышно только шипение пленки. Потом раздался щелчок включаемого аппарата и сразу же какой-то шум, звуки возни. «Привет...» Потом, видимо, кассету остановили. Откуда-то издалека донесся приглушенный голос Крис Макнил: «Не так близко к микрофону, малышка. Держи его чуть подальше».— «Так?» — «Нет, еще дальше».— «Так?» — «Да, вот так. Ну, давай. Говори дальше». Смех. Микрофон стучит по столу. Потом веселый голос Риган Макнил.

«Привет, папа! Это я. М-м-м-м». Опять смех и шепот в сторону: «Я не знаю, что говорить!» — «Ну, расскажи ему, как у тебя дела. Расскажи, чем ты занимаешься». Снова смех. «М-м-м... папа... ну, я... Ты меня хорошо слышишь? Я... м-м... в Вашингтоне, знаешь? Это где президент и этот дом... ты знаешь, папа, он такой... нет, подожди, я лучше начну сначала. Ну вот. В общем, здесь...»

Остальное Каррас слышал неясно, звуки доносились издалека, в ушах шумело, в груди, где-то внутри, всколыхнулось предчувствие: «Существо, которое я видел в той комнате,— не Риган!»

Он вернулся к себе. Произнес молитву, а когда поднимал гостию, пальцы его задрожали. Дэмьен вдруг ощутил надежду, о которой не смел даже думать; против этой надежды восставала вся его воля, каждая клеточка, каждый нерв.

«Это мое тело...» — прошептал он с трепетом.

«Нет, это хлеб! Это только хлеб!»

Дэмьен не осмеливался полюбить вновь и опять потерять свою любовь. Прежняя утрата была для него слишком тяжела. Священник опустил голову и проглотил гостию. Надежда растаяла, а хлеб больно оцарапал его пересохшее горло.

После мессы Дэмьен позавтракал, набросал кое-какие заметки и отправился читать лекцию в медицинскую школу Джорджтаунского университета. С трудом давалась плохо подготовленная речь: «...и рассматривая симптомы маниакальных состояний, вы...»

«Папа, это я... это я...»

Но кто «я»?

Каррас отпустил студентов пораньше и вернулся домой.

Он сразу же сел за стол и еще раз просмотрел главу о признаках одержимости: «...телепатия... естественное явление... движение предметов... теперь предполагается... тело может излучать некий флюид... наши предки... наука... в настоящее время надо быть более осторожным. Однако сверх-нормальные явления не выдерживают критики...» Дэмьен начал читать медленней: «...нужно тщательнее анализировать все разговоры, которые ведутся с пациентом. Если в них сохраняется логико-грамматическая структура и та же система ассоциаций, что и в нормальном состоянии, то одержимость следует поставить под сомнение».

Каррас тяжело вздохнул и опустил голову. Он сильно устал за это время. Нет, он не знает, как поступить... Он не в силах что-либо сделать... Взгляд его упал на иллюстрацию, на вклейку, в книге. Дьявол. Подпись под иллюстрацией гласила: «Пазузу». Каррас зажмурился. Нет, что-то не так... Транквилль... Ему словно воочию представилась картина смерти экзорциста. Последняя агония... рев... вопли... мычание... шипение... рвота... И то, как бесы в ярости от того, что он скоро умрет и окажется вне пределов их досягаемости, сбрасывали его с кровати. И Лукас... Лукас, стоящий на коленях возле кровати, погруженный в молитву. И едва Транквилль умер, Лукасом в тот же момент овладели бесы, и он принялся жестоко избивать еще теплое, измученное, скрюченное, исторгавшее экскременты тело. Сила его была такова, что шестеро здоровых, крепких мужчин не могли справиться с ним, и все это продолжалось до тех пор, пока труп не вынесли из комнаты.

Каррас был тому свидетелем. Он видел все собственными глазами.

Неужели это правда? Неужели такое может быть? Неужели единственная надежда для Риган — это обряд изгнания? Неужели ему придется приподнять завесу прошлого?

Нет, нужно еще раз проверить. Он должен все досконально выяснить. Но как? Священник открыл глаза. «...Разговоры с больными надо тщательно...» Ну да. Почему бы не попробовать? Если обнаружится, что структура речи Риган и «беса» совпадает, то даже со сверхнормальными проявлениями, конечно же... Верно. Только резкое отличие докажет, что одержимость возможна!

Священник нервно зашагал по комнате. Надо еще что-то срочно придумать. Она... Он остановился, уставившись в пол и сложив за спиной руки. Эта глава... Эта глава в книге по колдовству... Бесы всегда реагируют на священную гостию, она вводит их в ярость, как и другие реликвии... Святая вода! Вот то, что мне надо! Я приду к девочке и окроплю ее простой водопроводной водой, но скажу, что это святая вода! Если Риган среагирует на нее так, как должны реагировать на святую воду бесы, то будет ясно, что она не одержима... что причина во внушении... А если нет, то это...

Настоящая одержимость?

Может быть...

Дрожа, как в лихорадке, Дэмьен пошел искать пузырек для святой воды.

Уилли открыла священнику дверь. Еще из прихожей он взглянул на дверь спальни Риган, откуда доносились крики. Кто-то ругался. Но это был уже не тот оглушительный бас. Голос отличался резкостью, в нем явственно слышался британский акцент... Когда Каррас видел Риган в последний раз, именно эта личность на секунду возникла перед ним.

Каррас посмотрел на Уилли, с удивлением рассматривающую его рясу.

— Скажите, пожалуйста, где миссис Макнил? — обратился к служанке священник.

Уилли указала наверх.

— Спасибо.

Дэмьен поднялся по лестнице и увидел Крис. Она сидела рядом со спальней Риган. Голова опущена, руки сложены на груди. Когда иезуит подошел поближе, Крис услышала шорох его одежды и встала.

— Здравствуйте, святой отец.

Увидев у нее под глазами мешки, Каррас нахмурился:

— Вы спали?

— Немного.

Он с упреком покачал головой.

— Я просто не могла,— вздохнула Крис, кивком указывая на спальню.— Это продолжается всю ночь.— Она взяла священника за рукав, будто пыталась увести его в сторону.— Пойдемте вниз, там мы сможем...

— Нет. Я хотел бы посмотреть на нее,— перебил Каррас, не трогаясь с места.

— Прямо сейчас?

Что-то было явно неладно. Каррас отметил про себя, что она напряжена. Чем-то напугана.

— А почему бы нет? — поинтересовался он.

Крис с опаской взглянула на дверь, ведущую в спальню. Оттуда доносился пронзительный мужской голос:

— Проклятый нацист! Нацистская свинья!

Крис отвернулась, потом в отчаянии кивнула:

— Идите. Идите к ней.

— У вас есть магнитофон?

Она метнула на него удивленный взгляд.

— Принесите его, пожалуйста, сюда И еще чистую кассету.

Крис подозрительно нахмурилась.

— Зачем? Вы хотите записать?

— Да. Невоз...

— Святой отец, я не могу...

— Мне нужно сравнить структуру ее речи,— резко перебил Каррас. — И, пожалуйста, запомните: вы должны мне доверять!

Из спальни выскочил Карл, вслед ему несся поток отборной ругани. Мрачное лицо швейцарца было землистого оттенка. В руках он сжимал грязные полотенца и постельное белье.

— Ты его сменил, Карл? — спросила Крис, как только слуга закрыл за собой дверь.

— Да, сменил,— сухо отчеканил Карл и заспешил через холл к лестнице.

Крис посмотрела ему вслед и повернулась к Каррасу.

— Хорошо. Хорошо. Магнитофон принесут сюда.— Она неожиданно отвернулась и вышла из холла.

Каррас следил за ней, ничего не понимая. Что произошло? Потом прислушался. В спальне было тихо. Но тишина взорвалась вдруг дьявольским смехом. Каррас нащупал в кармане пузырек с водой, открыл дверь и шагнул в спальню.

Зловоние было еще сильнее, чем в прошлый раз. Священник прикрыл за собой дверь и уставился на кровать.

Бес наблюдал за ним насмешливым взглядом. Глаза его были полны лукавства, ненависти и силы.

— Здравствуй, Каррас.

— Здравствуй, дьявол. Как ты себя чувствуешь?

— В настоящий момент счастлив видеть тебя. Очень рад.— Язык вывалился наружу, глаза нахально рассматривали Карраса. — Теперь ты в своем обычном одеянии. Очень хорошо. Кстати, кто тебе сказал, что я — дьявол?

— Разве не так?

— Нет. Просто бедный разбуянившийся демонишка. Черт. Однако я не совсем забыт нашим папочкой, который сейчас обитает в аду. Кстати, ты ведь ему не расскажешь о моей непростительной оговорке, Каррас? Не расскажешь, когда его увидишь?

— Я увижу его? Он здесь? — вздрогнул священник.

— В поросенке? Конечно нет. Здесь только маленькая несчастная компания скитающихся душ, мой друг. Ты ведь не винишь нас за то, что мы здесь, правда? Дело в том, что нам деться-то некуда. Мы бездомные бродяги.

— И как долго ты собираешься здесь находиться?

Голова дернулась, Риган перекосило от ярости, и она зарычала:

— Пока не сдохнет поросенок! — Неожиданно она откинулась назад и, пуская слюни, улыбнулась: — Между прочим, какой сегодня прекрасный день! Как раз для изгнания, Каррас.

«Книга! Она прочитала это в книге!»

— Ну начинай же. Побыстрее, пожалуйста.

— Разве тебе этого хочется?

— Безумно.

— Но это выгонит тебя из Риган.

Закинув голову, бес дико расхохотался. Потом смех резко оборвался.

— Это нас сплотит.

— Тебя и Риган?

— Тебя и нас, мой милый друг,— заскрипел бес.— Тебя и нас.

Каррас замер. Он ясно почувствовал прикосновение к шее чьих-то рук. Будто кто-то дотронулся до него ледяными пальцами. Мгновением позже ощущение пропало. «Это от страха,— успокоил себя иезуит.— От страха».

Страха перед чем?

— Ну да, ты присоединишься к нашей маленькой семейке, Каррас. Беда в том, моя крошка, что, хоть раз распознав знамение Бога и поверив в него, человек уже не имеет оправданий. Ты, наверное, заметил, как мало чудес происходит в последнее время? Не наша вина, Каррас, не обвиняй в этом нас. Мы стараемся.

Каррас дернулся и повернул голову, услышав резкий, громкий скрип. Ящик шкафа был выдвинут на всю мину. Священник увидел, как ящик сам собой задвинулся с тем же противным скрипом Что это? Он тут же успокоился, и душа его освободилась от мелькнувших на мгновение сомнений, подобно дереву, сбросившему оковы состарившейся коры. Психокинез. Каррас услышал хохот.

— Как приятно поболтать с тобой, Каррас,— оскалился бес.— Я чувствую себя свободным. Как развратник. Я расправляю свои огромные крылья. Ведь даже то, что я просто рассказываю тебе об этом, должно удесятерить твои проклятия, мой доктор, мой бездарный лекарь.

— Это ты сделал? Ты двигал сейчас ящик?

Но бес уже не слушал его. Он уставился на дверь. Кто-то приближался к спальне.

Черты его лица опять изменились, и перед Каррасом явилось новое существо.

— Проклятый мерзавец! — закричало оно с британским акцентом.— Поганый лгун!

Вошел Карл. Он быстро приблизился к кровати, держа в руках магнитофон, поставил его, отвернулся от Риган и так же быстро вышел из комнаты.

— Прочь, Гиммлер! Прочь с моих глаз! Вали к своей косолапой дочке! Поднеси ей квашеной капустки и геро-инчику! Торндайк! Ей это придется по нраву! Ей...

Карл поспешно вышел.

Неожиданно существо успокоилось и мирно наблюдало, как Каррас вставляет в магнитофон кассету.

— О, здорово, здорово, здорово! Что у нас там новенького в программе? — радостно заверещало оно.— Мы что-то собираемся увековечить, падре? Как здорово! Я люблю новые роли, ты же понимаешь! Просто обожаю!

— Я — Дэмьен Каррас,— начал священник, когда магнитофон заработал.— А кто ты?

— Ты что же, меня не узнаешь? Ерунда какая-то.— Существо захохотало.— Кстати, где здесь дают выпить? А то у меня в горле пересохло.

Священник аккуратно поставил микрофон на ночной столик.

— Если ты назовешь мне свое имя, то я, пожалуй, поищу что-нибудь.

— Ну да, конечно,— хихикнуло существо.— А потом, я полагаю, сам все и вылакаешь.

Каррас нажал на кнопку «запись» и продолжал:

— Как тебя зовут?

— Задрюченный ворюга! — заорало существо. И в тот же момент исчезло. Вместо него появился бес.— А что мы сейчас делаем, Каррас? Записываем нашу милую трепотню?

Каррас напрягся. Он посмотрел на беса, переставил стул поближе к кровати и сел.

— Ты не возражаешь?

— Вовсе нет,— заскрипел бес.— Мне всегда нравились эти адские механизмы.

И вдруг новый сильный запах ударил в нос священнику, запах, похожий на...

— Квашеная капуста, Каррас. Ты заметил?

Действительно, пахнет квашеной капустой. Потом запах исчез, и его сменило обычное зловоние. Каррас нахмурился. Неужели показалось? Самовнушение? Он решил, что пора доставать пузырек. Хотя нет, еще рано. Надо записать побольше.

— С кем я говорил перед этим? — спросил Каррас.

— С одним из нашей компании, Каррас.

— С демоном?

— Ты ему льстишь.

— Каким образом?

— Слово «демон» означает «мудрый», а он придурок.

Иезуит встрепенулся.

— А на каком языке «демон» означает «мудрый»?

— На греческом.

— Ты говоришь по-гречески?

— Совершенно свободно.

Один из признаков! Она говорит на незнакомом языке. На подобное священник даже не рассчитывал.

— Pos egnolcas hoti presbyteros eimi? — быстро задал он вопрос на классическом греческом языке.

— Я не в духе, Каррас.

— А-а-а. Тогда не умеешь...

— Я не в духе!

Каррас почувствовал разочарование.

— Это ты выдвигал ящик стола? — поинтересовался он.

— Да, уверяю тебя.

— Очень эффектно.— Каррас кивнул.— Ты действительно очень сильный демон. Интересно, а можешь повторить?

— В свое время повторю.

— Сделай, пожалуйста, сейчас, мне очень хочется посмотреть.

— В свое время.

— Почему не сейчас?

— Надо же оставить тебе сомнения,— прорычал бес.— Некоторые сомнения. Чтобы таким образом обеспечить правильный исход событий.— Он откинул голову и злобно рассмеялся.— Как нехарактерно для меня брать в союзницы истину и выигрывать с ее помощью! Как это заводит!

Ледяные пальцы вновь дотронулись до шеи. Каррас окаменел. Опять страх? Страх? Но страх ли это?

— Нет, не страх,'— возразил бес, ухмыльнувшись:— Это я сделал.

Ощущение прикосновения пропало. Каррас нахмурился. Еще одно проявление. Телепатия? Проверить. Немедленно проверить.

— Ты можешь сказать, о чем я сейчас думаю?

— Твои мысли слишком скучно читать.

— Значит, ты не умеешь читать мысли.

— Думай как хочешь...

Попробовать святую воду? Сейчас? Каррас слышал, как поскрипывает мотор магнитофона. Нет. Еще не время. Надо еще немного записать.

— Ты очаровательное создание,— начал Каррас.

Риган ухмыльнулась.

— Нет-нет, в самом деле,— продолжал Каррас.— Я бы с удовольствием послушал подробности о твоем прошлом. Ну, например, ты никогда не говорил мне, кто ты такой.

— Я — черт,— представился бес.

— Да, знаю, но какой именно черт? Как тебя зовут?

— Какая разница, Каррас? Зови меня Гауди.

— Да-да, капитан Гауди,— Каррас кивнул.— Друг Риган.

— Очень близкий друг.

— Правда?

— В самом деле.

— Тогда почему ты мучаешь ее?

— Потому что я ее друг. Поросенку это нравится.

— Нравится?

— Она без ума от этого.

—' Но почему?

— Спроси ее!

— И ты разрешишь ей ответить?

— Нет.

— Тогда какой смысл спрашивать?

— Никакого! — В глазах беса заблестела ярость.

— С кем я говорил раньше? — выпытывал Каррас.

— Ты уже спрашивал об этом.

— Я знаю, но ты мне так и не ответил.

— Еще один хороший приятель нашего сладкого поросеночка, дорогой Каррас.

— Можно мне поговорить с ним?

— Нет. Им сейчас занимается твоя мамаша. Она сосет его член. Вылизывает его до блеска. — Бес тихо загоготал и добавил: — Прекрасный язычок у твоей мамаши. И ротик замечательный.

Он хитро и выжидающе уставился на Карраса. Священник почувствовал резкий прилив ярости, но понял, что она относится не к Риган, а к бесу. Бес!

«Что случилось с тобой, Каррас?»

Он попробовал успокоиться, глубоко вздохнул, достал из кармана рубашки пузырек и откупорил пробку. Демон насторожился:

— Что это?

— А ты разве не знаешь? — удивился Каррас, слегка прикрывая большим пальцем горлышко пузырька и разбрызгивая содержимое на Риган.— Это святая вода, дьявол.

В то же мгновение бес съежился и начал корчиться, в ужасе выкрикивая:

— Она жжет! Она меня жжет! А-а-а! Прекрати это! Остановись, мерзкий святоша! Прекрати!

Каррас хладнокровно закрыл пузырек. Истерия. Внушение. Она все же читала эту книгу. Он посмотрел на магнитофон. Зачем тогда записывать?

Заметив, что Риган затихла, Каррас взглянул на нее и нахмурился. В чем дело? Что происходит? Черты лица изменились, они лишь отдаленно напоминали только что виденную Каррасом страшную маску. Риган что-то бормотала. Очень медленно. Какой-то бред. Каррас подошел к кровати, нагнулся и стал вслушиваться. Что это? Набор звуков. И все же... Здесь прослеживается определенный ритм... Похоже на непонятный язык. Возможно ли это? Нет, он не позволит себя одурачить! И все-таки...

Каррас проверил уровень записи на магнитофоне. Слишком тихо. Он увеличил громкость и стал прислушиваться, пригнув свою голову к губам девочки. Бред тем временем прекратился, слышно было только глубокое хриплое дыхание.

Каррас выпрямился.

— Кто ты? — обратился он к Риган.

— Откъиньай,— выдохнула она. Стон. Потом шепот. Девочка говорила с надрывом, казалось, каждое слово вызывало у нее сильную боль. Веки задрожали.

— Откъиньай.

— Это твое имя? — нахмурился Каррас.

Губы зашевелились. Девочка лихорадочно произносила непонятные слоги. Что-то совсем неразборчивое. Внезапно прекратился и этот шепот...

— Ты понимаешь меня?

Тишина. Приглушенное глубокое дыхание. «Странный звук,— подумал Каррас.— Так дышат больные люди, когда спят в кислородной камере».

Иезуит ждал, надеясь услышать еще что-нибудь.

Тишина.

Каррас перемотал пленку и, прихватив кассету, поднял магнитофон.

Последний раз взглянул на Риган. В нерешительности задержался, уставившись на ослабшие ремни, потом вышел из комнаты и спустился вниз.

Крис он нашел в кухне. Она сидела за столом рядом с Шарон, мрачно уставившись неподвижным взглядом в чашку с остывавшим кофе. Заметив священника, обе женщины впились в него напряженными взглядами. Потом Крис повернулась к Шарон:

— Иди проверь Риган. Хорошо?

Шарон отпила маленький глоток кофе, кивнула Кар-расу и вышла. Священник устало опустился на стул.

— Ну как там? — спросила Крис, ловя его взгляд.

Каррас собрался было ответить, но в этот момент вошел Карл. Он направился к раковине, намереваясь почистить кастрюли.

Крис проследила за взглядом священника.

— Все нормально,— тихо успокоила она его.— Говорите. Как там дела?

— Появились две новые личности. Вернее, одна появлялась в прошлый раз, она говорит с британским акцентом. Это ваш знакомый?

— А это так важно? — переспросила Крис.

— Да, важно.

Крис опустила глаза и кивнула.

— Я его знаю.

— Кто это?

— Бэрк Дэннингс.

— Режиссер?

— Да...

— Режиссер, который...

— Да,— быстро вставила Крис.

Некоторое время иезуит молчал, обдумывая услышанное. Он заметил, как нервно подергиваются его пальцы.

— Вы не хотите выпить кофе? — предложила Крис.

Каррас покачал головой.

— Нет, спасибо.— Он облокотился на стол.— Риган была с ним знакома?

— Да.

— И...

Раздался звон падающей посуды. Крис вздрогнула, резко повернулась и увидела, что Карл уронил на пол сковородку.

— В чем дело, Карл?

— Извините, мадам.

— Выйди отсюда. Сходи в кино или еще куда-нибудь. Нельзя же нам всем сидеть в этом доме как в тюрьме.— Крис повернулась к Каррасу, взяла пачку сигарет и в ответ на протестующий возглас Карла хлопнула ею по столу.

— Нет, я лучше посмотрю за...— начал было тот.

— Карл, я не шучу! — не оборачиваясь, нервно вскричала Крис.— Убирайся! Уйди из дома, ну хоть ненадолго! Нам всем надо выходить отсюда. Иди!

— Да-да, иди! — поддержала вошедшая на кухню Уилли и отобрала у Карла сковородку.

Карл взглянул на Крис и Карраса и вышел.

— Извините, святой отец,— смущенно пробормотала Крис.— Ему так много пришлось пережить в последнее врелАя.

— Вы правы,— мягко начал Каррас.— Все должны стараться хоть ненадолго выходить из дома. И вы в том числе.

— Так что говорил Бэрк? — поинтересовалась Крис.

— Он ругался,— пожал плечами Каррас.

— И это все?

Священник заметил, что голос ее дрогнул.

— Разве этого недостаточно? — Он заговорил тише: — Кстати, у Карла есть дочь?

— Дочь? Нет, я ничего не знаю. Если и есть, то он о ней никогда не говорил

Уилли чистила кастрюли у раковины, и Крис обернулась к ней.

— Разве у вас есть дочь, Уилли?

— Она умерла, мадам. Очень давно.

— Извини меня.

Крис повернулась к Каррасу.

— Я сама об этом первый раз слышу,— прошептала она.— А почему вы спросили? Откуда вы узнали?

— Риган говорила о ней,— ответил Каррас.

Крис молча уставилась на него.

— А вы никогда не замечали у нее сверхчувствительного восприятия? — спросил священник.— Я имею в виду, до болезни.

— Ну...— Крис запнулась.— Даже не знаю. Я не уверена. То есть бывало, что наши мысли совпадали, но мне кажется, это часто происходит с близкими людьми.

Каррас кивнул и задумался.

— А вторая личность, о которой я говорил,— начал он,— это она появлялась во время гипнотического сеанса?

— Та, которая бредит?

— Да. Кто это?

— Я не знаю.

— Она вам совсем незнакома?

— Нет.

— А вы посылали за медицинскими отчетами?

— Да, их привезут сегодня и сразу же передадут вам.— Крис отпила глоток кофе.— Мне это стоило большого труда.

— Я знал, что вы столкнетесь с трудностями.

— Трудности были, но тем не менее документы вам принесут. Так как же насчет изгнания беса, святой отец?

Каррас опустил глаза и вздохнул:

— Я не совсем уверен, что епископ одобрит это изгнание.

— Что значит «не совсем уверен»? — Крис поставила чашку на стол и нетерпеливо взглянула на священника.

Иезуит сунул руку в карман и вынул оттуда пузырек.

— Вы видите это?

Крис кивнула.

— Я сказал девочке, что это святая вода,— объяснил Каррас.— И когда начал разбрызгивать ее, Риган реагировала очень бурно.

— Ну и что?

— Это не святая вода. Это обыкновенная водопроводная вода.

— Может быть, некоторые бесы просто не знают разницы?

— Вы действительно верите, что в ней сидит бес?

— Я верю, что Риган завладел тот, кто хочет ее убить, отец Каррас. А может ли он отличить мочу от воды, по-моему, не так уж и важно. Разве я не права? Извините, конечно, но вы хотели знать мое мнение! Какая разница между святой водой и водопроводной?

— Святую воду освящают.

— Великолепно, отец Каррас, я так счастлива, что узнала об этом! Значит, вы говорите, об изгнании не может быть и речи?

— Нет, я только начал разбираться в этом деле,— горячо возразил Каррас.— Но у Церкви свои критерии, и с ними надо считаться. Нельзя без разбора верить во все предрассудки и рассказы о левитирующих священниках или плачущих статуях святой Девы Марии. Я не хочу стоять в одном ряду с такими рассказчиками.

— Вы не хотите принять либриум, святой отец?

— Извините, но вы хотели знать мое мнение.

— И я узнала его.

Каррас полез за сигаретами.

— Дайте и мне тоже,— попросила Крис.

Иезуит протянул ей пачку, поднес спичку и прикурил сам. Они шумно выдохнули дым и тяжело откинулись на спинки стульев.

— Извините,— мягко проговорил священник.

— Такие крепкие сигареты вас погубят,— заметила Крис.

Он повертел в руках пачку, шелестя целлофаном.

— У нас есть все необходимые Церкви признаки. Ваша дочь говорит на языке, который никогда прежде не знала и не изучала. Я все записал на пленку. Ее ясновидение... Правда, современные взгляды на телепатию и сверхчувствительное восприятие несколько иные, чем в средние века, и Церковь может не принять их как доказательство одержимости.

— А вы сами-то верите в эту чепуху?

Крис нахмурилась.

Каррас посмотрел на нее и продолжил:

— И последнее — ее сила. Она не соответствует ни ее возрасту, ни ее состоянию. Это уже ближе к мистике.

— А стук в стенах?

— Сам по себе он ничего не значит.

— А то, как она подпрыгивала на кровати?

— И этого недостаточно.

— А чертовщина на коже? Эти странные знаки?

— О чем вы?

— Разве я вам не рассказывала?

— О чем?

— О, я узнала о них, когда Риган лежала в больнице,— объяснила Крис.— Там были...— Она провела пальцем по груди.— Ну, как надпись. Просто буквы. Они появились у нее на груди, а потом исчезли.

Каррас нахмурился.

— Вы сказали «буквы», а не целые слова?

— Нет, не слова. Сначала один или два раза появлялась буква «М», потом «П».

— Вы это видели? — спросил Каррас.

— Нет, мне рассказывали.

— Кто?

— Лечащие врачи Риган. Все записано в истории ее болезни.

— Я вам верю. Но опять же повторяю: это естественное явление. Оно встречается довольно часто.

— Где? В Трансильвании? — недоверчиво поинтересовалась Крис.

Каррас покачал головой.

— Нет, я читал об этом в журнале. Мне запомнился один случай. Тюремный психиатр сообщил, будто один из заключенных мог по своему желанию впадать в транс и в этом состоянии у него на груди появлялись знаки зодиака.— Иезуит провел рукой по груди.— Он заставлял кожу приподниматься в определенных местах.

— Пожалуй, вы не очень-то верите в чудеса.

— Однажды был проведен такой эксперимент,— спокойно объяснил Каррас.— Пациента загипнотизировали, ввели в транс и на каждой руке сделали надрезы. Ему сказали, что левая рука будет кровоточить, а правая — нет. И действительно, кровь пошла только из левой руки. Сила мозга удерживала ток крови. Мы не знаем, как это происходит, но факты налицо. То же самое и со стигматами — вроде тех, что появлялись у заключенного и у Риган: подсознание контролирует скорость течения крови и посылает ее увеличенное количество туда, где кожа должна вздуться. Таким образом появляются рисунки, буквы или что угодно. Это, конечно, таинственно, но вряд ли сверхъестественно.

— С вами очень трудно, святой отец.

Каррас прикусил ноготь большого пальца.

— Я попробую вам объяснить,— начал он.— Церковь — заметьте, не я, а Церковь — издала однажды предупреждение для священников, занимающихся изгнанием бесов. Я читал его вчера вечером. Там было сказано, что большинство людей, считающих себя одержимыми, — я цитирую,— «гораздо больше нуждаются в помощи врача, нежели священника». Как вы думаете, в каком году было издано это предупреждение?

— В каком же?

— В тысяча пятьсот восемьдесят третьем

Крис удивленно взглянула на него и задумалась. Потом она услышала, что священник встает со стула.

— Разрешите, я подожду, пока принесут больничные документы, и просмотрю их?

Крис кивнула.

— А пока что,— продолжал иезуит,— я прослушаю записи, выберу из них нужные места и отвезу их в Институт лингвистики. Может быть, это бессмысленное бормотание все-таки имеет отношение к какому-нибудь языку. Хоть я и сомневаюсь в этом, но все, в конце концов, возможно. Там выявят еще и структуру речи. Если она окажется постоянной, вы можете быть уверены, что девочка не одержима.

— И что тогда? — заволновалась Крис.

Священник пристально посмотрел на нее. В глазах Крис застыла тревога. Странно! Неужели она боится, что дочь не одержима?! Он вспомнил Дэннингса. Что-то здесь не так... Совсем не так...

— Мне очень неудобно просить вас, но не могли бы вы одолжить мне на некоторое время свою машину?

— На некоторое время я могу вам одолжить хоть собственную жизнь,— пробормотала Крис.— Только верните машину к четвергу — вдруг она мне понадобится.

Каррас с болью смотрел на эту беззащитную, поникшую женщину. Ему так хотелось взять ее за руку и успокоить, сказать, что все так или иначе уладится. Но как это сделать?

— Подождите, я дам вам ключи,— сказала Крис, выходя из комнаты.

Получив ключи, Каррас прошел в комнату, взял пленку с записью голоса Риган и возвратился на стоянку, где была припаркована машина Крис.

Садясь в машину, он услышал с крыльца оклик Карла:

— Отец Каррас!

Каррас обернулся. Карл бежал к нему, натягивая на хо-ду куртку, и махал рукой.

— Отец Каррас! Подождите минутку!

Каррас опустил стекло, и Карл просунул в окно голову.

— Вы в какую сторону едете, отец Каррас?

— На Дюпон-серкл.

— Это просто здорово. Вы меня туда не подбросите, святой отец? Не возражаете, если я поеду с вами?

— Рад помочь. Садитесь.— Каррас завел мотор.— Сделаю доброе дело, если вывезу вас отсюда на некоторое время.

— Да, я пойду в кино. Идет хороший фильм.

Каррас включил скорость, и машина тронулась.

Некоторое время они ехали молча.

Каррас погрузился в размышления, мучительно отыскивая ответы на бесконечные вопросы. Одержимость? Невозможно. Святая вода... И все-таки...

— Карл, вы ведь хорошо знали мистера Дэннингса?

Карл уставился на ветровое стекло, потом кивнул:

— Да, я его знал.

— Когда Риган... когда она пытается изобразить Дэннингса, вам не кажется, что она действительно на него похожа?

Молчание. Потом последовал короткий сухой ответ:

— Да.

Больше они не разговаривали. Выехав на Дюпон-серкл, машина затормозила перед светофором.

 — Я сойду, отец Каррас,— сказал Карл, открывая дверцу.— Здесь можно пересесть на автобус. Большое спасибо, вы меня очень выручили.

Швейцарец стоял посреди улицы и ждал, когда загорится зеленый свет. Он улыбнулся, помахал священнику рукой и следил за машиной, пока она не скрылась за поворотом на Массачусетс-авеню. Потом побежал к автобусу и сел в него. Проехав несколько остановок, Карл сделал пересадку, доехал до северо-западного жилого района и зашагал к старому, полуразрушенному зданию.

Он остановился около мрачной лестницы и задумался. Из кухни несло кислятиной. Где-то в квартире надрывался ребенок. Швейцарец опустил голову. Из-под плинтуса выполз таракан и заспешил к лестнице. Карл вцепился в перила и хотел было вернуться, но потом покачал головой и пошел наверх. На третьем этаже он свернул в темный закуток и остановился перед дверью. Постоял так некоторое время, положив руку на дверную ручку, и нажал на кнопку звонка. Из глубины квартиры донесся скрип пружин. Кто-то раздраженно выругался. Послышались неровные шаги, как будто человек шел в ортопедической обуви. Дверь неожиданно приоткрылась, гремя, натянулась дверная цепочка, и в образовавшейся щели показалась женщина в одной комбинации. Из уголка рта торчала сигарета.

— А, это ты,— мрачно произнесла она и сняла цепочку.

Карл наткнулся на ее жесткий взгляд. Эти глаза, похожие на два переполненных болью колодца, обвиняли его. Он разглядел печальный изгиб рта на опустошенном лице молодой женщины, похоронившей свою юность и красоту в дешевых гостиничных номерах, ночами тоскующей по несостоявшейся жизни.

— Скажи там, чтобы побыстрее проваливали! — донесся из глубины квартиры мужской голос.

Она грубо отрезала:

— Не трепыхайся, это мой папаша!

Потом повернулась к Карлу:

— Пап, он пьяный. Ты лучше туда не ходи.

Карл кивнул.

Равнодушные глаза молча следили за его руками. Карл достал из заднего кармана брюк бумажник.

— Как мама? — поинтересовалась женщина, затягиваясь сигаретным дымом и не сводя глаз с бумажника.

Карл отсчитывал десятидолларовые купюры.

— Она чувствует себя хорошо.— Он кивнул.— Мама чувствует себя хорошо.

Женщина судорожно закашлялась и прикрыла рот рукой.

— Проклятые сигареты,— прохрипела она.

Карл заметил у нее на руке следы от уколов.

— Спасибо, пап.

Он почувствовал, как она вытягивает у него из пальцев деньги.

— О Боже, нельзя ли там побыстрей?! — заорал мужчина из комнаты.

— Слушай, пап, давай поскорей, а? Ты же его знаешь!

— Эльвира!..— Карл неожиданно сделал шаг вперед и схватил ее за руку.— Сейчас в Нью-Йорке открылась больница! — почти умоляя, прошептал он.

Дочь скорчилась и попыталась вырвать руку.

— Ну хватит!

— Я пошлю тебя туда! Они помогут! Тебя не посадят в тюрьму! Это...

— О Боже мой, ну хватит, па! — хрипло воскликнула женщина, высвободив наконец руку.

— Нет, прошу тебя! Это...

Она захлопнула перед ним дверь.

Карл горестно опустил голову — последняя его надежда рухнула.

Из квартиры раздались приглушенные голоса, послышался циничный женский смех, перешедший в кашель.

Карл повернулся и застыл на месте. Перед ним стоял лейтенант Киндерман.

— Может быть, мы поговорим, мистер Энгстром? — хриплым голосом спросил детектив. Он еще не избавился от одышки после подъема и стоял, засунув руки в карманы. Во взгляде устремленных на Карла понимающих глаз была грусть.— Я думаю, теперь мы можем поговорить.

Глава вторая

В кабинете директора Института лингвистики Каррас вставил в магнитофон кассету.

Он выбрал на пленке нужные места и переписал их на отдельную кассету. Сейчас Каррас собирался прослушать первую запись. Он включил магнитофон и отошел от стола. Каррас и директор молча слушали лихорадочное и невнятное бормотание Риган. Потом Каррас повернулся к директору.

— Что это, Фрэнк? Это язык?

Директор — полный седеющий мужчина — сидел на краю письменного стола. Пленка кончилась. Лицо Фрэнка выражало крайнее удивление.

— Какая-то дикость. Где вы это взяли?

Каррас остановил магнитофон.

— Эта запись хранится уже несколько лет. У меня был пациент, страдающий раздвоением личности. А сейчас я пишу статью по этому вопросу.

— Понятно.

— Ну, и что вы думаете?

Директор снял очки и начал покусывать черепаховую оправу.

— Нет, лично я такого языка никогда не слышал. Однако...— Он нахмурился. И опять взглянул на Карраса.— Можно еще раз прокрутить?

Каррас быстро перемотал кассету и запустил ее еще раз.

— Ну, теперь ваше мнение не изменилось?

— Ритм, характерный для человеческой речи вообще, здесь присутствует.

— Да, мне тоже так показалось,— согласился Каррас.

— Но язык мне не знаком, святой отец. Он древний или современный? Или вы сами этого не знаете?

— Не знаю.

— Оставьте кассету у меня. Я попрошу ребят, и они проверят.

— Фрэнк, а вы не могли бы сделать копию? Я должен оставить оригинал у себя.

— Да-да, конечно.

— Но это еще не все. У вас есть время?

— Да. Что там у вас?

— Если я дам вам пленку с записью речи двух разных людей, не могли бы вы, сделав семантический анализ, сказать, принадлежит ли речь в первом и во втором случаях одному и тому же лицу?

— Думаю, что смогу.

— Каким образом?

— Здесь молено применить метод подсчета частоты употребления тех или иных знаков. Если у вас есть запись из тысячи или более слов, можно подсчитать количество разных частей речи.

— А молено ли положиться на такой вывод?

— Безусловно. Почти на сто процентов. Такая проверка выявляет разницу и в основном словарном запасе. Здесь имеют значение не столько сами слова, сколько стиль. Мы это называем индексом разнообразия. Дилетанту здесь разобраться трудно, что, впрочем, нас устраивает.— Директор чуть заметно улыбнулся. Потом кивком указал на кассеты, которые Каррас держал в руках.— Если я правильно понял, здесь записана речь двух разных людей.

— Нет. И голос, и слова принадлежат одной и той лее личности, Фрэнк. Я уже говорил вам, это случай раздвоения личности. И слова, и голоса кажутся совершенно разными, но все это принадлежит одному и тому лее лицу. Я буду вам очень обязан.

— Вы хотите, чтобы я проверил записи? С радостью. Я передам их специалисту.

— Нет, Фрэнк, я прошу вас о большем: чтобы это сделали именно вы и как молено скорее. Это очень валено.

Директор заглянул ему в глаза и поспешно кивнул.

— Хорошо-хорошо, я займусь этим.

Фрэнк сделал копию записи с пленки священника, и Каррас вернулся в свою комнату. На полу за дверью он нашел записку. В ней сообщалось, что документы из клиники уже доставлены.

Каррас расписался за пакет. Вернувшись в комнату, он немедленно принялся за чтение и вскоре убедился, что напрасно ездил в институт.

«...предполагается навязчивая идея вины с последующим истерико-сомнамбулическим...»

Но сомнения все-таки остались. Все зависит от того, как объяснять эти явления. А пятна на коже у Риган? Каррас закрыл лицо руками. То, о чем рассказывала Крис, действительно упоминалось в бумагах. Но там также указывалось, что у Риган сверхчувствительная кожа и она вполне могла сама нарисовать эти буквы, проводя по груди пальцем незадолго до того, как замечали их появление букв. Обычная дерматография.

Она сама это делала. Каррас был убежден в этом. Как только Риган стянули ремнями руки, таинственные буквы больше ни разу не появлялись.

Обман. Сознательный или подсознательный, но все равно обман.

Священник взглянул на телефон. Может, позвонить Фрэнку? Он снял трубку. Абонент не отвечал, и Каррас продиктовал на автоответчик просьбу, чтобы Фрэнк ему перезвонил. Измученный и уставший, он медленно поднялся и побрел в ванную.

«...Изгоняющий дьявола должен убедиться п том, что не осталось признаков...»

Дэмьен взглянул на свое отражение в зеркале. Может быть, он что-то упустил? Что? Запах квашеной капусты. Каррас повернулся, снял с вешалки полотенце и вытер лицо. Самовнушение, вспомнил он. К тому же люди с психическими заболеваниями умеют так воздействовать на свой организм, что от тела начинают исходить самые различные запахи.

Удары... Ящик, открывающийся и закрывающийся сам по себе. Телекинез? Но может ли это быть? «Неужели вы верите в эту чепуху?» Мысли путались и разбегались. Слишком устал. Тем не менее Каррас продолжал думать о Риган.

Он направился в университетскую библиотеку, нашел нужный журнал и прочитал статью немецкого психиатра Ганса Бендера об исследовании явлений парапсихологии.

Сомнений нет, решил Каррас, закончив чтение: психокинез существует, в его пользу говорят авторитетные документы, случаи, которые удалось заснять на пленку, и случаи в психиатрических клиниках. Но ни в одном из них даже не упоминалось об одержимости бесами. Предполагалось, что телекинез достигается за счет энергии мозга, высвобожденной подсознательно и (что особенно произвело на Карраса впечатление) встречающейся у подростков в моменты чрезвычайно высокого внутреннего напряжения, расстройства или озлобленности.

Каррас потер усталые глаза, еще раз просмотрел выдержки с описанием симптомов, тщательно обдумывая каждый из них. «Что же пропущено? — удивлялся он.— Что?»

И тут же с отчаянием осознал, что ответом было жестокое слово: ничего.

Каррас вернул журнал и направился к дому миссис Макнил. Уилли открыла ему дверь и провела в кабинет.

Крис, облокотившись на стойку бара и подперев руками голову, стояла спиной к священнику.

— Здравствуйте, святой отец.

В ее голосе сквозило отчаяние. Обеспокоенный священник подошел к актрисе.

— Вам плохо? — тихо спросил он.

— Нет, мне хорошо.

Эту фразу она почти выдавила из себя. Каррас нахмурился. Крис закрыла лицо руками. Руки дрожали.

— Что вы делали? — спросила Крис.

— Я читал больничные записи.— Каррас подождал Она не отвечала. Тогда он заговорил снова: — Я считаю... Поймите, лично мое мнение таково, что Риган сейчас помогут психиатры и соответствующее лечение.

Крис медленно покачивала головой.

— Где ее отец? — спросил священник.

— В Европе,— чуть слышно прошептала Крис.

—- Вы сообщили ему, что случилось?

Крис столько раз порывалась рассказать ему обо всем. Может быть, это несчастье снова их сблизило бы. Но Говард и священники... Это невозможно. Ради Риган Крис решила ничего ему не говорить.

— Нет,— тихо ответила она.

— Мне кажется, будет лучше, если он приедет сюда.

— Послушайте, нет ничего лучше, чем то, что далеко от нас! — неожиданно взорвалась Крис.— И нет никого лучше, чем тот, кто убирается от нас ко всем чертям!

— Я думаю, стоит послать за ним.

— Зачем?

— Это может...

— Я просила вас выгнать дьявола, а не тащить сюда еще одного! — истерично закричала Крис. Лицо ее страдальчески сморщилось.— Что же вдруг случилось со всеми священниками?

— Послушайте...

— На кой черт мне здесь Говард?

— Мы можем поговорить об этом...

— Так поговорите об этом сейчас! На кой черт здесь нужен Говард? Какой от него толк?

— Есть сильные подозрения, что расстройство Риган как раз началось с ее чувства вины по поводу...

— По поводу чего?

— Это может быть...

— Развод? Этот бред я уже слышала от психиатров!

— Видите ли...

— Риган виновата, потому что она убила Бэрка Дэкнингса! — завизжала Крис, со всей силой сдавив руками виски.— Она убила его! Риган убила его, и теперь ее пытаются убрать! Ее посадят в тюрьму! О Боже мой. Боже мой...

Крис зарыдала и пошатнулась. Каррас подхватил ее и проводил до дивана.

— Успокойтесь,— тихо повторял он,— успокойтесь.

— Нет, они все равно ее уберут! — всхлипывала женщина.— Все равно... они... ее... О-о-о! Боже мой!.. Боже мой!

— Ну-ну, успокойтесь, пожалуйста.

Каррас усадил Крис на диван, помог лечь, а сам присел на край дивана и взял ее ладони в свои руки.

Он думал о Киндермане. О Дэннингсе. Об этих слезах. Нет, все это нереально.

— Успокойтесь, все в порядке... не переживайте так... успокойтесь...

Вскоре всхлипывания прекратились, и Крис, приподнявшись, села. Каррас принес ей воды и пачку бумажных салфеток, найденных им на полке в баре. Потом снова присел рядом с Крис.

— Я рада,— проговорила она, сморкаясь.— Боже, как я рада, что наконец-то рассказала об этом.

Карраса одолело смятение. Чем спокойней становилась Крис, тем сильнее он сам начинал волноваться. Необъяснимая и гнетущая тяжесть навалилась на священника. Он весь напрягся изнутри. «Нет! Молчи! Не говори больше ничего!»

— Может быть, вы хотите мне еще что-то сказать? — тихо вымолвил Каррас.

Крис кивнула, глубоко вздохнула и вытерла глаза. Очень сбивчиво и отрывочно она рассказала о Киндермане, о книге, о своей уверенности в том, что Дэннингс заходил к Риган в спальню, о невероятной силе Риган и о том, как она увидела повернувшееся к ней на сто восемьдесят градусов лицо Дэннингса.

Наконец она замолчала и замерла в ожидании реакции священника. Некоторое время Каррас обдумывал услышанное. Наконец тихо проговорил:

— Вы же не знаете наверняка, что это именно ее рук дело.

— Но голова повернулась и уставилась на меня,— воскликнула Крис.

— Вы сами довольно сильно ударились головой о стену,— возразил Каррас.— К тому же находились в шоковом состоянии. Вам это показалось.

— Она сама сказала мне об этом,— настаивала Крис безжизненным голосом.

— А Риган не рассказала вам, как именно она это проделала? — после недолгой паузы поинтересовался Каррас.

Крис отрицательно покачала головой.

— Нет, не говорила.

— Тогда ее слова ничего не значат,— заверил Каррас.— Это все ерунда, раз Риган не рассказала вам все подробности, знать которые может только убийца.

Крис с сомнением пожала плечами.

— Я не знаю,— промолвила она.— Не знаю, правильно ли я поступила. Я считаю, что это сделала Риган и что она может убить еще кого-нибудь. Я не знаю...— Крис замолчала.— Святой отец, что же мне делать?

Ощущение тяжести, обрушившейся на него, становилось все отчетливей и острей, и Каррас внезапно осознал, что эта тяжесть никогда больше его не оставит. Он уперся локтями в колени и прикрыл глаза.

— Вы правильно поступили, что рассказали мне обо всем,— спокойно начал Каррас.— А сейчас перестаньте думать об этом и положитесь на меня.

Священник почувствовал ее взгляд и обернулся.

— Вам лучше?

Крис кивнула.

— Вы не сделаете мне одолжение?

— Что такое?

— Сходите в кино.

Она вытерла ладонью глаза и улыбнулась:

— Я терпеть не могу кино.

— Тогда сходите в гости к друзьям.

Крис положила руки на колени и тепло взглянула на Карраса.

— Мой друг сидит передо мной,— произнесла она.

Иезуит улыбнулся.

— Отдохните-ка лучше,— посоветовал он.

— Ладно.

Каррас снова задумался.

— Вы считаете, что это Дэннингс отнес книгу наверх? Или она уже была там?

— Я думаю, что она уже была там,— ответила Крис.

Священник обдумал ее ответ. Встал.

— Ну хорошо. Вам нужна сейчас машина?

— Нет, можете пока оставить ее у себя.

— Отлично. Я к вам зайду попозже.

— До свидания, святой отец.

— До свидания.

Дэмьен в полном смятении вышел на улицу. В голове все перемешалось. Риган... Дэннингс...

«Невозможно! Нет! И все же...»

Крис, впав в истерику, почти убедила его. «Вот в том-то и дело: истеричное воображение. И все же...» Он перебирал все варианты и искал, искал ответ.

Проходя мимо длинной лестницы неподалеку от дома, Каррас услышал доносящиеся снизу звуки музыки. Кто-то наигрывал на гармонике мотив популярной песенки. «Долина Красной реки» — с детства и до сих пор она оставалась одной из его любимых. Каррас остановился и слушал до тех пор, пока шум уличного движения не заглушил мелодию, пока приятные воспоминания не оказались вновь вытесненными мучительной действительностью, воспоминаниями о событиях, от которых кровь стыла в жилах. Поглубже засунув руки в карманы, он вновь принялся лихорадочно размышлять... О Крис... О Риган... О Лукасе, неистово колотящем кулаками безжизненное тело Транквилля... Он должен, он просто обязан что-то сделать! Но что? Надо порыться в архивах. Он вспомнил случай Ахилла. Одержимость дьяволом. Так же, как Риган, он называл себя дьяволом. И так же, как у Риган, причиной психического заболевания стало чувство вины — чувство вины за нарушение супружеской верности. Джанет — психотерапевт, которая наблюдала и лечила его,— использовала гипноз. Она ввела Ахилла в состояние транса и заставила его увидеть свою жену. Та якобы навестила неверного мужа и с мрачным видом даровала ему свое прощение.

Каррас кивнул. Да, пожалуй, внушение могло бы стать и для Риган спасительным выходом из положения. Но только не гипнотическое. В клинике Бэрринджера они уже пытались применить этот метод. Единственным методом внушения в отношении Риган мог стать только обряд изгнания дьявола. Кому, как не Каррасу, знать, насколько действенным может оказаться этот обряд. Риган знала о нем, знала, в чем именно он заключается и какова его суть. И несомненным подтверждением в данном случае служит святая вода. Она прочла о ней в книге.

Да, это может сработать... Может сработать...

Но как получить санкцию церковных властей? Каким образом составить просьбу о разрешении, ни словом не упомянув в ней о Дэннингсе? Каррас никогда не осмелится лгать епископу. Равно как и подтасовывать или фальсифицировать факты.

«Все так. Но ты можешь сделать так, чтобы соответствующие факты говорили сами за себя».

Но какие именно факты?

Каррас устало провел рукой по лбу. Он мало спал в последнее время. Он просто не мог спать. В висках пульсировала непрекращающаяся боль.

«Привет, пап...»

Факты? Какие факты?

Записи, хранящиеся в архиве института? Сумеет ли Фрэнк отыскать в них что-нибудь полезное? Маловероятно. Впрочем, кто знает? Разве можно было предположить, что Риган не сумеет отличить святую воду от обычной, взятой из-под крана? Да, прежде она не слышала ни о какой святой воде. Это так.

«Но если девочка умеет читать чужие мысли, то почему же она не смогла прочесть мои и уяснить разницу?»

Дэмьен вновь поднес ладонь ко лбу. Ох уж эта головная боль! И вдруг его охватило смятение: «Господи! Каррас, очнись! Кое-кто умирает! Очнись!»

Вернувшись к себе, иезуит позвонил в институт. Но Фрэнка там не оказалось. Дэмьен положил трубку. Святая вода. И водопроводная вода. Что-то здесь не так. Он открыл «Инструкцию для изгоняющих дьявола»: «...злые духи... неверные ответы... таким образом может показаться, что данная личность не одержима...»

Каррас задумался. «Черт возьми! Какие еще “злые духи”?»

Он с треском захлопнул книгу, взгляд его упал на медицинские записи. Дэмьен перечитал их, отыскивая сведения, которые можно было бы использовать в разговоре с епископом.

Вот. Нет подозрения на истерию. Это уже кое-что. Но мало. Нужно еще. Смутно припоминалось какое-то несоответствие. Но какое? Дэмьен отчаянно пытался вспомнить. И вдруг его осенило.

Он поднял трубку, набрал номер и услышал сонный голос Крис:

— Это вы, святой отец?

— Вы спали? Извините.

— Ничего.

— Крис, где этот доктор...— Каррас заглянул в свои записи.— Доктор Кляйн?

— В Росслине.

— В больнице?

— Да.

— Позвоните ему и передайте, что к нему зайдет доктор Каррас, который желает посмотреть ЭЭГ Риган. Скажите, доктор Каррас. Вы меня поняли?

— Поняла.

— А с вами я поговорю попозже.

Повесив трубку, Каррас быстро переоделся в свитер и брюки цвета хаки. Сверху он надел черный плащ и застегнул его на все пуговицы. Посмотрев на себя в зеркало, он нахмурился. Так выглядят только священники и полицейские. В их одежде всегда найдется какая-нибудь деталь, сразу указывающая на профессию. Каррас расстегнул плащ, снял черные ботинки и надел белые теннисные тапочки.

Он сел в машину Крис и поехал в Росслин. Остановившись у светофора перед мостом, Дэмьен выглянул из окна и обомлел. Из черной полицейской машины, стоявшей перед винным магазином Дикси на Тридцать пятой улице, выходил Карл. За рулем машины сидел Киндерман.

Загорелся зеленый свет. Каррас дал полный ход и вырвался вперед. Он въехал на мост и глянул в зеркальце заднего вида. Заметили они его или нет? Вряд ли. Но почему они были вместе? Что это: чистая случайность? Или тоже связано с Риган?

«Забудь об этом! Нельзя все время думать об одном и том же».

Каррас припарковал машину у больницы и принялся разыскивать кабинет Кляйна. Доктор был занят, но медсестра передала Каррасу электроэнцефалограмму. В отдельном кабинете Дэмьен, пропуская между пальцев длинную узкую полоску бумаги, изучал результат ЭЭГ.

Вскоре к нему присоединился Кляйн.

— Доктор Каррас?

— Да. Рад с вами познакомиться.

— Я — доктор Кляйн. Как дела у девочки?

— Ей лучше.

— Рад слышать.

Каррас вернулся к изучению рисунка Кляйн водил пальцем по зигзагообразной линии.

— Видите? Волны очень ритмичные. Никаких отклонений.

— Да, вижу,— Каррас нахмурился.— Очень любопытно.

— Любопытно? Если учитывать, что мы имеем дело с истерией...

— Я полагаю, что это пока малоизвестно,— пробормотал Каррас, продолжая рассматривать ленту.— Бельгиец Айтека обнаружил, что при истерии наблюдаются довольно странные колебания волн на рисунке. Очень незначительные, но постоянные изменения. Я искал их здесь, но пока не смог найти.

Кляйн ухмыльнулся:

— Ну и что?

Каррас посмотрел в его сторону.

— Но все-таки, когда вы делали ЭЭГ, у нее было расстройство?

— Да, было. Я бы сказал, что было. То есть, конечно же, было.

— Неужели вас не поразило то, что результаты получились идеальные? Даже в нормальном состоянии субъекты способны менять рисунок волн в пределах допустимого, а у Риган было расстройство. Можно было логически предположить, что на ЭЭГ появятся колебания. Если...

— Доктор, миссис Симмонс нервничает,— перебила его медсестра, открывая дверь.

— Да-да, иду,— вздохнул Кляйн.

Медсестра поспешно удалилась. Кляйн шагнул к выходу и обернулся.

— Кстати, об истерии,— сухо вставил он.— Извините, мне надо бежать.

Кляйн закрыл за собой дверь. До Карраса донеслись его торопливые шаги. Потом стало слышно, как в приемной открылась дверь и оттуда раздался голос:

— Ну, как мы себя сегодня чувствуем, миссис?..

Дверь закрылась. Каррас вернулся к бумажной ленте, досмотрел ее, свернул, перевязал и вернул медсестре в приемной. Что-то есть. Об этом он мог упомянуть в разговоре с епископом Каррас мог утверждать, что у Риган не истерия, а значит, она, возможно, одержима. С другой стороны, ЭЭГ порождала еще одну загадку: почему на ней не было отклонений? Совсем никаких?!

Священник возвращался к дому Крис, но у дорожного знака на углу Тридцать пятой улицы и Проспект-стрит сердце его екнуло: между знаком и резиденцией иезуитов стояла машина Киндермана. Детектив сидел в машине один, высунув из окна локоть и уставившись прямо перед собой.

Каррас нашел свободное место, припарковал машину и запер ее. «Неужели он наблюдает за домом?» Призрак Дэннингса вновь отчетливо встал перед его глазами. Неужели Киндерман думает, что Риган...

«Спокойно. Не спеши. Спокойно».

Священник подошел к машине и нагнулся к окошку.

— Здравствуйте, лейтенант.

Детектив быстро обернулся, удивленно посмотрел на него, а потом расплылся в улыбке:

— А, отец Каррас.

Дэмьен почувствовал, что ладони у него увлажнились и похолодели.

«Спокойней. Не показывай ему, что ты волнуешься! Спокойней!»

— С вас сейчас штраф возьмут, вы это знаете? По будням с четырех до шести здесь запрещена остановка.

— Не важно,— засопел Киндерман.— Я ведь разговариваю со священником. А здесь все полицейские набожные.

— Как у вас дела?

— Говоря откровенно, отец Каррас, так себе. А у вас?

— Не могу пожаловаться. Вы так и не раскрыли то дело?

— Какое дело?

— Смерть режиссера.

— А, это...— Детектив махнул рукой.— Лучше не спрашивайте. Послушайте, а что вы делаете сегодня вечером? Вы не заняты? У меня есть пропуск в «Крэст». Там сейчас идет «Отелло».

— А кто играет?

— Дездемону — Молли Пайкон, а Отелло — Лео Фукс. Вы довольны? Это же Шекспир! Какая разница, кто играет! Так вы идете?

— Боюсь, что нет. У меня очень много работы.

— Вижу. Извините, но выглядите вы отвратительно. Засиживаетесь допоздна?

— Я всегда выгляжу отвратительно.

— А сейчас хуже обычного. Бросьте свои дела! Один вечер можно и отдохнуть. Пойдемте!

Каррас решил проверить Киндермана:

— А вы уверены, что именно эти актеры в главных ролях? Мне помнится, что сейчас на экранах идет картина с участием Крис Макнил.

Детектив не отреагировал:

— Нет, я уверен. Там идет «Отелло».

— Кстати, что вас привело в наши места?

— Я приезжал специально из-за вас, хотел пригласить в кино.

— Да, конечно, гораздо проще приехать, чем позвонить по телефону,— съязвил Каррас.

Детектив невинно поднял брови и развел руками.

— Ваш номер был занят.

Иезуит молча уставился на него.

— Что случилось? — спустя мгновение поинтересовался Киндерман.

Каррас с мрачным видом просунул внутрь машины руку и приподнял Киндерману веко. Осмотрел глаз.

— Не знаю. Вы ужасно выглядите. У вас может развиться мифомания.

— Я не знаю, что это такое,— проговорил Киндерман, когда Каррас убрал руку.— Это серьезно?

— Не смертельно.

— Но что это? Я умираю от любопытства.

— Загляните в справочник,— посоветовал Каррас.

— Не будьте злюкой. Я некоторым образом на страже закона и могу вас задержать. Вы это понимаете?

— А за что?

— Психиатр не должен заставлять людей волноваться. Вы эпатируете публику, святой отец. Нет, я серьезно, эта публика не прочь от вас отделаться. Что же это за экстравагантный священник, расхаживающий в свитере и тапочках?

Чуть заметно улыбнувшись, Каррас кивнул.

— Мне пора. Будьте осторожны.— Прощаясь, Дэмьен дважды постучал по окошку, потом повернулся и медленно побрел к дому.

— Сходите к психоаналитику! — хрипло крикнул вслед ему детектив. Проезжая мимо Карраса, он посигналил и махнул рукой.

Каррас помахал в ответ, остановился на тротуаре и дрожащими пальцами осторожно провел по лбу. Неужели она могла это сделать?

Неужели Риган так чудовищно разделалась с Бэрком Дэннингсом? Дэмьен поднял голову и взглянул на окно Риган. Что же там, в этом доме? И сколько уже времени Киндерман идет по следу Риган? Может быть, он видел кого-то, похожего на Дэннингса? Или слышал голос этого человека? Сколько времени будет мучиться Риган?

Или она умрет?

Он должен переговорить с высшим духовенством.

Священник торопливо перешел улицу и направился к дому Крис. Надавил на кнопку звонка. Дверь открыла Уилли.

— Миссис прилегла отдохнуть,— заявила она.

Каррас кивнул.

— Хорошо. Очень хорошо.— Он прошел мимо служанки и поднялся наверх. Ему срочно понадобились неопровержимые доказательства.

Священник вошел в спальню Риган и увидел Карла. Тот сидел у окна, сложив руки и уставившись на девочку. Своей солидностью и спокойствием швейцарец гармонировал с добротной темной мебелью комнаты.

Каррас подошел к кровати и посмотрел на Риган. Глаза ее закатились, слышалось невнятное бормотание, похожее на какое-то неземное заклинание. Каррас перевел взгляд на Карла. Потом не спеша нагнулся и начал развязывать ремни, стягивающие руки Риган.

— Святой отец, не надо!

Карл подскочил к кровати и резко оттолкнул руку священника.

— Не надо, святой отец! Она сильная! Очень сильная! Оставьте эти ремни!

В глазах его без труда читался неподдельный страх, и Каррас понял, что разговоры о силе Риган не были пустой болтовней. Она могла это сделать, могла свернуть шею Дэннингсу. «О Боже, Каррас! Спеши! Отыщи доказательства! Думай! Спеши, или...»

— Ich miichte Sie etwas fragen, Engstrom![7]

Горячей волной в крови нахлынула надежда. Каррас вздрогнул и посмотрел на кровать. Бес издевательски ухмылялся, обращаясь к Карлу:

— Tanzt Ihre Tochter gern?[8]

Немецкий! Бес спрашивает, любит ли дочь Карла танцевать! Сердце Карраса забилось, он повернулся и увидел, что у слуги щеки стали пунцовыми. Карл весь затрясся, в глазах сверкнула ярость.

— Карл, вам лучше выйти,— посоветовал Каррас.

Швейцарец отрицательно замотал головой и только крепче сжал кулаки.

— Нет, я останусь.

— Вы уйдете отсюда. Я прошу вас,— твердым голосом произнес иезуит, глядя прямо в глаза Карлу.

После некоторого замешательства Карл уступил и вышел из комнаты.

Смех прекратился. Каррас оглянулся. Бес с довольным видом наблюдал за священником.

— Итак, ты вернулся,— пробасил он.— Я удивлен. Я считал, что неудача со святой водой навсегда отобьет у тебя охоту появляться здесь. Но я совсем забыл, что у священников нет совести.

Каррас изо всех сил пытался сдержаться и ждал, что будет дальше. Ему необходимо было сосредоточиться и оценить все трезво. Он знал, что языковая проверка требует разговора, ведь отдельно произнесенные фразы могли оказаться подсознательно запомнившимися. «Спокойно! Ты помнишь ту девочку?» Служанку-подростка? Она была одержима и в бреду разговаривала на каком-то языке, который в конце концов оказался древнесирийским. Каррас представил себе, как это поразило всех, когда выяснилось, что девочка какое-то время работала в доме, где одним из квартирантов был студент, изучающий теологию. Накануне экзаменов он шагал по комнате, поднимался по лестнице и на ходу читал вслух древнесирийские тексты. Девочка все это слышала, «Спокойно! Не торопись!»

— Sprechen Sie deutsch?[9] — тихо спросил Каррас.

— Если хочешь поразвлекаться?

— Sprechen Sie deutsch? — повторил он и почувствовал, как сердце в надежде застучало еще быстрей.

— Naturlich[10],— злобно усмехнулся бес.— Mirabile dictu[11], не правда ли?

Сердце иезуита замерло, Не только немецкий, но и латынь! Да еще разговорная!

— Quod nomen mihi est? — быстро спросил Каррас, (Как меня зовут?)

— Каррас.

Священник возбужденно продолжал:

— Ubi sum? (Где я?)

— In cubiculo. (В комнате.)

— Et ubi est cubiculum? (А где комната?)

— In domo. (В доме.)

— Ubi est Burke Dennings? (Где Бэрк Дэннингс?)

— Mortuus. (Он умер.)

— Quomodo mortuus est? (Как он умер?)

— Inventus est capite reverso. (Его нашли со свернутой головой.)

— Quis occidit eum? (Кто его убил?)

— Риган.

— Quomodo еа occidit ileum? Due mihi exacte! (Как она убила его? Расскажи мне подробно!)

— Ну ладно, пока и этого вполне достаточно,— сказал бес, оскалившись.— Достаточно. И вообще хватит. Хотя, конечно, тебе и в голову не пришло, как я полагаю, что, пока ты задавал свои вопросы на латыни, ты в уме сам же проговаривал и ответы на латыни.— Он рассмеялся.— Разумеется, подсознательно. И что бы мы вообще делали без этого подсознания? Ты понимаешь, на что я намекаю, Кар-рас? Я совсем не умею говорить по-латыни. Я читаю твои мысли. Я просто нашел ответы в твоей голове.

Каррасу стало страшно. Уверенность его была поколеблена, постоянно мучили сомнения, глубоко засевшие в его мозгу.

Демон усмехнулся и продолжал:

— Да, я знал, что до тебя это дойдет, Каррас. За это ты мне и нравишься. За это я уважаю всех разумных людей.— Голова его откинулась, и он захохотал.

Мозг священника лихорадочно работал. Он пытался найти такой вопрос, на который можно было бы дать несколько ответов. «Но, может быть, я буду думать обо всех ответах? Ладно. Тогда можно задать вопрос, на который сам не знаешь ответа! А правильность его определить позже».

Он подождал, пока смех прекратится, и спросил:

— Quam profundus est imus Oceanus Indicus? (Какова глубина Индийского океана в самом глубоком месте?)

Глаза беса засветились.

— La plume de та tante[12],— злобно произнес он.

— Responde Latine[13].

— Bon jour! Bonne nuit![14]

— Quam...

Каррас не договорил. Глаза беса закатились, и появилось существо, бормочущее на неизвестном языке.

Каррас с нетерпением потребовал:

— Я хочу говорить с бесом!

Ответа не было. Только дыхание.

— Quis es tu? (Кто ты?) — резко спросил он. Голос его звучал раздраженно.

Молчание.

— Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!

Существо начало икать.

— Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!!!

Икота продолжалась с равномерными промежутками.

Каррас покачал головой. Затем подошел к стулу и сел на самый край. Сгорбившись, он принялся ждать...

Время шло. Каррас начал дремать. Вдруг он резко вскинул голову и посмотрел на Риган. Тишина, икота прекратилась.

Спит?

Он подошел к кровати и посмотрел на девочку. Глаза закрыты. Дыхание глубокое. Он нагнулся и нащупал пульс, потом тщательно осмотрел ее губы. Они были сухими и растрескавшимися. Каррас выпрямился, подождал еще немного, затем вышел из комнаты.

Он спустился в кухню в надежде найти Шарон. Шарон сидела за столом и ела суп. В руке у нее был бутерброд.

— Вам что-нибудь приготовить поесть, отец Каррас? — спросила она.— Вы, наверное, голодны.

— Спасибо, не надо. Я не хочу,— ответил Дэмьен и, взяв со стола блокнот Шарон, достал ручку.

— Ее мучила икота У вас есть компазин?

— Да, осталось еще немного.

Каррас писал что-то на листке и, не поднимая головы, сказал:

— Сегодня вечером поставьте половину 25-миллиграммовой свечки.

— Хорошо.

— У нее началось обезвоживание организма,— продолжал он.— Поэтому я перевожу ее на внутривенное питание. Первым делом позвоните в магазин медицинского оборудования и скажите, чтобы сюда доставили вот это.

Он протянул ей исписанный листок.

— Она спит, поэтому сейчас можно установить суета-генное питание.

— Хорошо,— кивнула Шарон.— Я все сделаю.

Выгребая ложкой остатки супа, она придвинула к себе листок и проглядела список.

Каррас молча наблюдал за ней.

— Вы ее учительница?

— Да.

— Не учили ли вы ее латыни?

Она удивилась:

— Нет.

— А немецкому?

— Только французскому. И довольно серьезно.

— Но ни немецкому, ни латыни?

— Да нет же!

— А Энгстромы, они между собой иногда говорят по-немецки?

— Конечно.

— Риган могла это слышать?

Шарон пожала плечами.

— Наверное.— Она встала и понесла тарелки в раковину.— Да, я даже уверена в этом.

— А вы сами никогда не изучали латынь?

— Никогда.

— Но могли бы отличить ее на слух?

— Да, конечно.

— Она никогда не разговаривала по-латыни в вашем присутствии?

— Риган?

— С тех пор, как заболела.

— Нет, никогда.

— А на каком-нибудь другом языке? — пытался дознаться Каррас.

Шарон закрутила кран и задумалась.

— Может быть, мне это показалось, но...

— Что?

— Ну, мне показалось...— Она нахмурилась.— Я готова поклясться, что она разговаривала по-русски.

Каррас внимательно посмотрел на нее.

— А вы сами говорите по-русски? — спросил священник. В горле у него пересохло.

Шарон пожала плечами.

— Чуть-чуть.— Она сложила кухонное полотенце.— Я изучала его в колледже, вот и все.

Каррас обмяк. «Она выбирала латинские слова из моей головы». Он сидел, опустив голову на руки и ничего не видя вокруг. Его терзали и сомнения, факты. «Телепатия часто встречается в состоянии сильного напряжения. Человек начинает говорить на языке, знакомом кому-нибудь из присутствующих... Что же делать? Надо немного отдохнуть. А потом еще раз попробовать... еще раз... еще раз... еще раз...» Он встал. Шарон, прислонившись к раковине и сложив руки, задумчиво наблюдала за ним.

— Я пойду к себе,— сказал Дэмьен. — Как только Риган проснется, позвоните мне.

— Хорошо, я позвоню.

— И насчет компазина,— напомнил он.— Не забудьте.

Она кивнула:

— Конечно не забуду. Я все сейчас сделаю.

Каррас пытался припомнить, не забыл ли он что-то еще сказать Шарон. Так всегда: когда надо сделать очень многое, обязательно о чем-то забываешь.

— Святой отец, что происходит? — спросила Шарон.— Что же это? Что случилось с Риган?

Он поднял свои поблекшие от горя и слез глаза.

— Я не знаю.

Затем повернулся и вышел из кухни.

Проходя через зал, Каррас услышал шаги. Кто-то торопливо догонял его.

— Отец Каррас!

Он оглянулся. Карл нес его свитер.

— Извините,— сказал слуга, протягивая свитер священнику.— Я хотел это сделать раньше, но совсем забыл.

Пятна были выведены, и от свитера приятно пахло.

— Большое спасибо, Карл,— ласково сказал священник.— Вы очень заботливы.

— Спасибо вам, отец Каррас. Спасибо за помощь мисс Риган.— Карл повернулся и с достоинством удалился.

Каррас смотрел ему вслед и вспоминал о том, как встретил его в машине Киндермана. Еще одна тайна...

Он с трудом открыл дверь. Было уже темно. С чувством отчаяния Дэмьен шагнул вперед — из одного мрака в другой.

Он перешел улицу и заспешил навстречу близкому отдыху, но, войдя в комнату, увидел на полу у двери записку. Записка была от Фрэнка. Насчет пленок. Домашний телефон и «пожалуйста, позвоните...»

Дэмьен набрал номер и замер в ожидании. Руки его подрагивали.

— Алло? — зазвучал в трубке писклявый мальчишеский голос.

— Можно мне поговорить с твоим папой?

— Да. Подождите, пожалуйста.— Трубку положили и тут же снова подняли. Опять мальчик: — А кто это?

— Отец Каррас.

— Отец Каритц?

Сердце Дэмьена бешено стучало, но он спокойно поправил мальчика:

— Каррас. Отец Каррас.

Трубку опять положили, и через несколько секунд раздался голос:

— Отец Каррас?

— Да. Здравствуйте, Фрэнк. Я тщетно пытался дозвониться вам.

— О, извините. Я занимался дома нашими пленками.

— Уже закончили?

— Да. Это какая-то чертовщина.

— Я и сам знаю.— Каррас пытался говорить ровным голосом.— Так что же там, Фрэнк? Что вы обнаружили?

— Начнем с частности..

— Ну?..

— Здесь недостаточно примеров, чтобы сказать наверняка, вы понимаете, но выводы сделать можно. Эти два голоса на пленках, возможно, принадлежат разным людям

— Возможно?

— Под присягой я не стал бы на этом настаивать, но ошибка почти исключена.

— Почти исключена...— автоматически повторил Кар-рас Опять сомнения...— А что насчет бреда? — спросил он безнадежно.— Это какой-нибудь язык?

Фрэнк рассмеялся.

— Что тут смешного?

— Это что, психологический тест, святой отец?

— Я вас не понимаю, Фрэнк.

— Или вы перепутали кассеты, или я уж не знаю..

— Фрэнк, это язык или нет? — перебил Каррас.

— Я бы сказал, что это язык. Да, именно язык.

Каррас напрягся:

— Вы шутите?

— Вовсе нет.

— И что это за язык?

— Английский.

Несколько секунд Каррас молчал, а потом изо всех сил закричал:

— Фрэнк, или я вас не расслышал, или вы решили надо мной подшутить?

— У вас есть магнитофон? — спросил Фрэнк.

Магнитофон стоял на письменном столе.

— Да, есть.

— Там есть кнопка реверса?

— А в чем дело?

— Есть или нет?

— Подождите.— Каррас раздраженно положил трубку на стол и снял с магнитофона крышку.— Такая кнопка есть. Но что все это значит?

— Поставьте кассету и проиграйте ее в обратную сторону.

— Что?!

— Там какие-то злые гномы.— Фрэнк рассмеялся.— В общем, вы прослушайте, а завтра побеседуем. Спокойной ночи, святой отец.

— Спокойной ночи, Фрэнк.

— Желаю вам хорошенько развлечься.

Каррас повесил трубку, разыскал нужную ленту и вставил ее в магнитофон. Сначала он просто прослушал ее. Покачал головой.

Ошибки быть не могло: бред — и все.

Дэмьен промотал пленку до конца и включил ее в обратную сторону. Он услышал свой голос, произносящий слова наоборот. А потом голос Риган — или еще кого-то,— говорящий... по-английски!

— ...Marin, Marin, Karras, be us let us...[15]

Английский. Какая-то чепуха, но на английском! Как она это делает, черт возьми!

Он прослушал пленку, перемотал ее и поставил снова. Потом еще раз. И только после этого осознал, что слова тоже шли в обратном порядке!

Взяв бумагу и карандаш, Дэмьен сел за стол и начал записывать транскрипцию слов. Он работал увлеченно, то и дело щелкая выключателем магнитофона. Когда с этим было покончено, на другом листке бумаги он записал те же слова, только меняя их порядок в предложениях.

Наконец откинулся на спинку стула и прочитал все, что у него получилось:

«...опасность. Но не совсем (неразборчиво) умрет. Мало времени. Теперь (неразборчиво). Пусть она умрет. Нет, нет, так хорошо! Так хорошо в этом теле! Я чувствую! Здесь (неразборчиво). Лучше (неразборчиво), чем пустота. Я боюсь священника. Дай нам время. Бойся священника! Он (неразборчиво). Нет, не этот, а тот, который (неразборчиво). Он болен. Ах, эта кровь, почувствуй кровь, как она (поет?).

На этом месте Каррас спросил: «Кто ты?» — и ответом было:

«Я никто... я никто...»

Тогда Каррас спросил: «Это твое имя?»

«У меня нет имени. Я никто. Нас много. Дай нам жить. Дай нам согреться в теле. Не (неразборчиво) из тела в пустоту, в (неразборчиво). Оставь нас, оставь нас. Дай нам жить. Каррас. (Мэррин? Мэррин?)...»

Он вновь и вновь перечитывал написанное. Его пугали эти слова, казалось, что здесь говорят несколько людей сразу. В конце концов от многократного перечитывания текст превратился в бессмысленный набор слов. Каррас отложил листок и закрыл лицо руками. Это не неизвестный язык. Писать слова наоборот не считалось сумасшествием, и такое явление часто встречалось, но говорить! Переделывать произношение так, чтобы при проигрывании назад слова звучали фонетически верно. Это было не под силу даже чрезмерно возбужденному интеллекту. Может, это и есть ускоренное развитие подсознания, на которое ссылается Юнг? Нет. Здесь что-то другое...

Каррас подошел к полкам, отыскивая книгу Юнга «Психология и патология так называемых оккультных явлений», и нашел нужную страницу: «Отчет об эксперименте относительно автоматического написания слов». Субъект подсознательно отвечал на все вопросы анаграммами.

Анаграммы!

Он положил открытую книгу на стол, склонился над ней и прочитал часть отчета:

«3-й день.

— Что такое человек? — ...

— Это анаграмма? — Да.

— Сколько в ней слов? — Пять.

— Какое первое слово? — Смотри.

— Какое второе слово? — И-и-и-и.

— Смотри? Я должен разгадать его сам? — Попробуй.

Решение анаграммы субъектом было найдено:

(Жизнь в меньшей степени может.) Он сам был удивлен. Это доказывало, что в его мозгу существует интеллект, совершенно от него не зависимый. Поэтому он продолжая задавать вопросы:

— Кто ты? — Клелия.

— Ты женщина? — Да.

— Ты жила на Земле? — Нет.

— Ты будешь жить? — Да.

— Когда? — Через шесть лет.

— Почему ты разговариваешь со мной? — ...

Субъект расшифровал и эту анаграмму: (Я Клелию чувствую.)

4-й день.

— Это я отвечаю на вопросы? — Да.

— Клелия здесь? — Нет.

— Тогда кто здесь? — Никого.

— Клелия существует? — Нет.

— Тогда с кем я разговаривал вчера? — Ни с кем».

Каррас перестал читать. Покачал головой. Ничего сверх-нормального здесь не было: просто неограниченные возможности интеллекта.

Он достал сигарету, потом снова сел и закурил: «Я никто. Нас много». Жутко. Откуда она могла это взять?

«Ни с кем».

Может быть, и Клелия появилась так же? Неожиданно возникающие личности?

«Мэррин... Мэррин...» «Ах, эта кровь...» «Он болен»...

Утомленный взгляд Дэмьена упал на книгу «Сатана». Он всполанил первые строки: «Не дай дьяволу увести меня...»

Каррас выпустил дым, закрыл глаза и закашлялся. Горло саднило. Глаза слезились от дыма. Он встал, повесил на дверь табличку «Прошу не беспокоить», выключил свет, задернул занавески, сбросил ботинки и рухнул на кровать. В голове мелькали обрывки мыслей. Риган, Дэннингс, Киндерман. Что делать? Он должен помочь, но как? Поговорить с епископом, имея лишь то немногое, что у него есть? Нет, рано. Пока еще он не может отстаивать свою правоту до конца.

Каррас подумал о том, что неплохо было бы раздеться и забраться под одеяло. Но он слишком устал Тяжесть событий давила на него, а он хотел быть свободным.

«...Дай нам жить!»

«Дай мне жить!» — ответил он на это. Тяжелый глубокий сон постепенно окутал его.

Дэмьена разбудил телефонный звонок. Слабой рукой он потянулся к выключателю. Интересно, сколько сейчас времени? Он снял трубку. Звонила Шарон и просила его прийти прямо сейчас. Каррас снова почувствовал себя затравленным и измученным.

Он прошел в ванную, умылся холодной водой, натянул свитер и вышел из дома.

Было еще темно. Несколько кошек в испуге шарахнулись в разные стороны.

Шарон встретила его внизу. Она была в кофте и куталась в одеяло. Вид у нее был перепуганный.

— Извините, святой отец,— прошептала Шарон,— но я подумала, что вы должны это видеть.

— Что?

— Сейчас увидите. Только тише. Я не хочу будить Крис.— Она кивком пригласила Карраса следовать за ней.

Войдя в спальню Риган, священник ощутил ледяной холод. Он нахмурился и недоуменно посмотрел на Шарон.

— Отопление включено на полную мощность,— прошептала она и взглянула на Риган, на страшные белки ее глаз, сверкающие при свете ночника. Казалось, Риган находится в бессознательном состоянии. Дыхание тяжелое, полная неподвижность. Трубка — на месте, сустаген медленно вливается через нос в горло ребенка.

Шарон осторожно подошла к кровати, наклонилась и медленно расстегнула Риган воротник пижамы. Каррас с болью наблюдал за тем, как обнажается исхудалое тело девочки. По выступившим ребрам, казалось, можно сосчитать остаток ее дней на этой земле.

Он почувствовал, что Шарон смотрит на него.

— Я не знаю, святой отец, может быть, это уже прекратилось,— прошептала она— Но вы посмотрите на грудь.

Брови Карраса поползли вверх. Он заметил, что кожа Риган начала краснеть, но не на всей груди, а только местами.

— Вот, начинается,— шепнула Шарон.

По телу Карраса поползли мурашки, но не от холода, а от того, что он увидел на груди Риган. Ярко-красными рельефными буквами на коже четко проступили два слова:

 «ПОМОГИТЕ МНЕ»

— Это ее почерк,— прошептала Шарон.

В девять часов утра священник Дэмьен Каррас явился к президенту Джорджтаунского университета и попросил предварительного разрешения на проведение ритуала изгнания дьявола. Получив его, он отправился к епископу епархии. Тот серьезно выслушал рассказ Карраса.

— Вы уверены, что это настоящая одержимость? — спросил епископ.

— Я могу утверждать, что все признаки, описанные в инструкции, сходятся,— уклончиво ответил Каррас. Он все еще не осмеливался поверить в случившееся. Не разум, а сердце заставило его прийти сюда. Жалость и надежда, что внушение поможет излечить девочку.

— Вы хотели бы провести изгнание сами? — спросил епископ.

Дэмьен почувствовал в себе прилив сил. Ему захотелось сбросить с себя тяжкий груз и избавиться от надоедливого призрака собственного неверия.

— Да, конечно,— ответил он.

— Как ваше здоровье?

— В порядке.

— Вам когда-нибудь приходилось делать что-нибудь подобное?

— Никогда.

— Хорошо, мы примем решение. Конечно, в таких делах лучше всего иметь человека с опытом. Их немного, но, возможно, кто-нибудь вернулся из заграничной миссии: Дайте мне время подумать. Когда что-нибудь прояснится, я сразу же поставлю вас в известность.

После того как Каррас ушел, епископ связался с президентом Джорджтаунского университета, и они поговорили о Дэмьене, уже второй раз за этот день.

— Да, он знает всю историю болезни,— заметил в разговоре президент.— Я думаю, не будет вреда, если взять его в качестве помощника. В любом случае необходимо присутствие психиатра.

— А кого пригласить для изгнания? У вас есть какие-нибудь предложения? Я ума не приложу.

— Здесь сейчас Ланкэстер Мэррин.

— Мэррин? Мне казалось, что он сейчас в Ираке. По-моему, я читал, что он работает на раскопках где-то в Ниневии.

— Да, рядом с Мосулом. Все правильно, только он уже закончил работу и три или четыре месяца назад вернулся. Он в Вудстоке.

— Преподает?

— Нет, работает над очередной книгой.

— Бог да поможет нам! Вам, однако, не кажется, что он слишком стар? Как его здоровье?

— Наверное, неплохо, иначе он не стал бы заниматься раскопками, не так ли?

— Думаю, вы правы.

— Кроме того, у него есть опыт, Майкл.

— Я этого не знал.

— По крайней мере так говорят.

— Когда это было?

— Мне кажется, десять или двенадцать лет назад, по-моему, в Африке. Изгнание длилось несколько месяцев, он сам чуть не погиб.

— В таком случае я сомневаюсь, чтобы он захотел это повторить.

— Мы делаем то, что нам говорят, Майкл. Среди нас, священнослужителей, мятежников нет.

— Спасибо за напоминание.

— Ну и что же вы думаете?

— Я полагаюсь на вас и на архиепископа.

Этим же вечером молодой человек, готовящийся стать священником, бродил по Вудстокской семинарии штата Мэриленд. Он искал худого седовласого иезуита и нашел его, когда тот в раздумье прогуливался по аллеям семинарии. Юноша вручил ему телеграмму. Пожилой человек поблагодарил его, тепло посмотрел на юношу, затем повернулся и продолжал свои размышления. Он шел и любовался природой; иногда останавливался, прислушиваясь к пению малиновки и наблюдая за поздними бабочками. Он не вскрыл телеграмму и не прочитал ее, так как уже знал, что в ней написано. Он прочитал ее в пыльных храмах Ниневии.

Он был готов, поэтому и продолжал свою прощальную прогулку.

Часть четвертая