— С появлением нового совладельца у Игоря Станиславовича временно станет меньше геморроя, — отрезаю я. — С руководящей должности его, как мы видим, никто не снимает, так что в жалости нет смысла.
На это Диляра мечет в меня осуждающий взгляд. «Бессердечная», читается в нем. Меня это нисколько не трогает. Благодаря таким бессердечным, как я, свободно существуют такие, как она, ждущие, что кто-то вытрет им сопли и утешит. Вот в чем разница между нами: я не люблю жалеть кого бы то ни было, потому что жалость для меня унизительна. Для Диляры же она — признак добродетели.
— Подскажите, а предложения нужны в письменном виде или электронном? — тоном примерной ученицы спрашивает она, вновь повернувшись к центру зала.
— Как угодно. — Глаза Камиля вспыхивают усмешкой. — Но в силу своего возраста, предпочел бы получить их старинке: на бумаге.
Вот теперь меня разбирает смех. Чертов мамонт. Это ведь булыжник в мой огород.
— Скажу на всякий случай, что бизнес-ланчи для сотрудников останутся в силе, — добавляет он, на что кто-то особо веселый даже пытается аплодировать.
Спустя минут двадцать так называемая планерка подходит к концу, и мы расходимся по своим рабочим местам. Промежуточные итоги встречи такие: кардинальных изменений внесено в ближайшее время не будет, и продвижением по-прежнему занимаюсь я, правда, и отчитываться теперь придется не только перед Кокориным, но и перед новым совладельцем. Возможно, по необходимости будет увеличен бюджет на рекламу.
— А Камиль Асхатович приятный такой, — подает голос Диляра, идущая со мной рядом. — Я раньше его побаивалась, а он, оказывается, говорит так красиво и даже шутит.
Все, что мне остается — это закатить глаза. Ясно, что это была показуха для сотрудников. Долго шутить он не будет.
— А еще он красивый такой, — не желает смолкать коллега. — Хотя и взрослый. Интересно, он встречается с кем-то? Я бы попробовала с ним. Если уж со сверстниками не складывается.
Поперхнувшись воздухом, я продолжаю идти молча. Сдается мне, Диляра переоценивает значимость макияжа. Думает, что с Камилем будет проще, чем со сверстниками? Ну-ну. Он перемелет ее косточки в муку, а сердце прожует и выплюнет. Я-то знаю.
16
Хотя после планерки Камиля я не видела почти неделю, его присутствие незримо ощущалось в коридорах «Холмов». Работая за компьютером, мне чудился его голос, а запах его туалетной воды, казалось, пропитал воздух в вестибюле. Ну, или я все это придумала, и так эффективно работает самовнушение.
В любом случае, мысль о том, что мы в любой момент можем столкнуться, держала меня в тонусе. Я стала более щепетильно относиться к своему внешнему виду, перестав пренебрегать макияжем, и всегда проверяла, заперла ли туалетную дверь. Самое паршивое заключалось в том, что это призрачное ожидание мне нравилось. Я по-прежнему не допускала мысли о возобновлении отношений с ним, но приезжать на работу однозначно стало интереснее.
— Самый красивый женский коллектив у меня, — заметил в один из своих визитов в наш кабинет Игорь Станиславович. — Жена узнает — начнет ревновать.
Диляра, сидящая при полном макияже и укладке, порозовела от такого комплимента, а меня напротив, разобрал смех. Мы с ней последние дни и правда будто соревнуемся, кто завоюет титул «Мисс Холмы». Надо бы сбавить обороты.
И как назло, именно в тот день, когда я решаю сбавить эти самые обороты и прихожу на работу с немытой головой и во вчерашней рубашке, то в коридоре сталкиваюсь с Камилем. Волосы у него, разумеется, идеально чистые, а рубашка выглядит так, будто ее накрахмалили сказочные феи.
— Привет, — первым здоровается он, по обыкновению выразительно меня оглядев. — Куда бежишь?
— В свой кабинет, — не слишком любезно буркаю я, растерявшись от столь внезапной встречи.
— Спускайся в ресторан минут через пятнадцать. Кофе попьем.
Еще до того, как я успеваю хоть что-то ответить, Камиль выуживает из кармана брюк завопивший телефон и отвечает на звонок. Мне остается только прокряхтеть «угу» и продолжить путь.
Вот так легко он может снова отдавать мне распоряжения, невзирая ни на что. Все же деньги, а вернее, власть и независимость, которые они дают, стоят того, чтобы попотеть. Будь у меня их столько, сколько у Камиля, я бы из вредности купила часть его автосалона, просто ради возможности набрать его номер и без прелюдий сказать: «Надо перетереть кое-что в срочном порядке, мамонт. Тащи свой накачанный зад туда-то».
— Если Игорь Станиславович будет меня искать — скажи, пусть звонит на мобильный, — инструктирую я Диляру после того, как отсидев за компьютером минут пять, снова встаю.
— А ты куда? — непонимающе интересуется она.
— В ресторан. Новый совладелец хочет о чем-то переговорить.
Судя по взгляду, Диляра в ближайшее время сделает куклу Вуду, напишет на ней мое имя и утыкает канцелярскими булавками. Да-да, я помню о ее внезапной симпатии к Камилю. Надеюсь, она не думает, что встреча с ним — это часть моего коварного плана по разрушению ее счастья. Кстати, только ради ее спокойствия я не стала подкрашивать губы и смотреться в зеркало, хотя не помешало бы.
— Привет еще раз, — деловито говорю я, подойдя к столу, за которым уже восседает Камиль.
— Ты еще не здоровалась, а просто проворчала что-то в ответ, — с усмешкой говорит он и кивает на стул. — Присаживайся, пожалуйста.
Скрипнув зубами, я сажусь. Все-то он замечает, когда не нужно.
— Уже обедала?
Я киваю.
— Разумеется. У нас здесь четкий режим.
— Десерт и кофе? — Камиль поднимает руку.
— Я стала выглядеть слишком стройной? — не успев подумать, язвлю я. — Что-то ты часто стал предлагать мне десерты.
— Не помню, чтобы для тебя это когда-то было проблемой, — парирует он. — Выбери какой-нибудь на свой вкус. Мне будет приятно.
Я нарочно прошу Алексея принести самый дорогой кусок торта, чтобы уж ублажить новоиспеченного шефа как следует. А вместо капучино прошу гляссе с ореховым топпингом. Кто увидит нас со стороны — точно решит, что это никакая не деловая встреча, а свидание. А это ведь деловая встреча, верно?
— Для чего ты меня позвал? — спрашиваю я, уставившись ему в глаза и стараясь в этот момент не думать, насколько грязными выглядят мои волосы. — Надеюсь, не десерты дегустировать.
— Нет, не для этого, — голос Камиля звучит серьезно, но взгляд искрится весельем. — Может, все-таки дождемся, пока принесут торт. А то ты выглядишь недружелюбно настроенной.
— Не помню, чтобы тебя это пугало.
— Ладно, — усмехнувшись, отвечает он. — Хотел обсудить перспективы работы ресторана. Нужно твое мнение. В формальности выражений нет нужды. Расскажи своими словами: как видишь стратегию развития и в чем заключаются основные затыки, по твоему мнению.
Теперь приходит мой черед усмехаться. Потому что я искренне не понимаю, для чего он его купил.
— Основной затык заключается в том, что это ресторан при отеле, разумеется. Если у него нет мишленовских звезд или заоблачного рейтинга на Трипэдвайзере, никто не станет воспринимать его всерьез. Ну кому из туристов хочется сутками торчать в четырех стенах, когда можно просто перейти улицу и налопаться бургеров и суши в культовых заведениях.
— Понимаю. А на чем сейчас делают основную прибыль?
Веселье полностью исчезло из его глаз, уступив место сосредоточенному выражению. Меня даже посещает ностальгия по тому времени, как мы сидели в его кабинете в автосалоне, устраивая мозговой штурм.
— Заказы в номер по вечерам и завтраки. Ну и еще чай и кофе для тех, кто любит устраивать встречи в лобби.
— Понял. А что по стратегии. Каково твое личное видение развития?
Этим вопросом Камиль попал в яблочко, ибо говорить об этом я могу часами, что я начинаю делать, напрочь забыв о прошлых разногласиях.
— Покажешь потом результаты того, что уже внедрила, — говорит он, когда мой эмоциональный монолог, наконец, стихает. И, тронув тарелку с моим нетронутым десертом, с улыбкой добавляет: — Ешь давай. Выглядит неплохо.
Я снова ловлю себя на том, что броня, наросшая за время, что мы не виделись, вновь трескается. Когда Камиль берет на себя труд быть милым, ему сложно противостоять.
— А как у тебя дела? — спрашивает он, пока я ковыряю десерт. И тон у него в этот момент очень личный, что ложка в моей руке дергается.
— У меня все хорошо, — отвечаю я, на секунду встречаясь с ним глазами. — Живу, как видишь. Работаю.
В своем ответе ему я не пытаюсь играть или огрызаться. Полчаса, проведенные наедине, смягчили меня и обезоружили.
— И как там, кстати, моя замена? — добавляю я через паузу. — Справляется?
— Справляется, — кивает Камиль, который, в отличие от меня, ни разу не отвел взгляда. — Но тебе и в подметки не годится.
17
«Неплохо бы еще обсудить вывеску и подумать над летней террасой», — печатаю я по пути в свой кабинет.
«Что думаешь по поводу бизнес-ланчей? Не скатит нас до уровня кафе?»
Только вовремя поднятый взгляд спасает меня от того, чтобы не врезаться в дверь. Притормозив, я продолжаю увлеченно молотить пальцами по экрану:
«Если будем подавать оливье с колбасой и борщ, сваренный на тушенке, то точно скатит. С ланчами я подумаю. Стоит оно того, или нет».
«Договорились».
Вернувшись на свое рабочее место, я не сразу ныряю в монитор, а еще какое-то время покачиваюсь в кресле с блуждающей улыбкой на губах. С появлением Камиля в «Холмах» моя жизнь словно повернула вспять. Я снова разрываюсь между двумя проектами и откровенно от этого кайфую. Снова засыпаю, обуреваемая новыми идеями, снова встаю без будильника и приезжаю на работу заряженная бодростью, не прибегая к допингу в виде кофе. Я обожаю Кокорина, но при всем моем уважении к нему, сотрудничество с Камилем — это какой-то другой уровень взаимопонимания.
Ты, главное, не переходи грань делового взаимодействия и ничего себе не придумывай, — строго напоминаю я себе. — И обмен сообщениями не принимай на свой личный счет. Просто радуйся тому, что его имя больше не отзывается обидой и болью.