Амели уселась на один из ящиков, устало вытянула ноги. Он присел рядом, развязал рюкзак, вытащил вторую — и последнюю — бутылку воды.
— Ты должен мне всё рассказать, — тихо говорить не имело смысла. Турбинный двигатель ревел, как противотуманная сирена. — Ты, мать твою, должен всё мне рассказать, — сделав глоток, она отдала бутылку и посмотрела на Мирона.
В полумраке лицо её белело, будто припудренное мелом. Горели только глаза.
Мирон прикинул: — а что будет? Даже если она не поверит. Никто до сих пор — ни профессор, ни Хитокири, ни даже Платон — не относились к его словам о том, что он общается с Призраком, серьёзно.
— Помнишь, ты говорила, что устроить диверсию в материнском доме тебе помогли Призраки? — приходилось изрядно напрягать связки, почти кричать. — Расскажи, как это было.
— Ты вот прямо сейчас хочешь об этом послушать? — разъярилась Амели. Мирон смотрел на неё, не отводя взгляда. Девушка сдалась.
— Мы общались… Через Плюс, — сказала она. — Не я. Мои… друзья. На них вышел некто, и сказал, что может помочь. Предоставить вирус, который окажет фатальное влияние на интерфейсы определенных особ. Они испугались, сообщили мне.
— Твои люди — это Хакеры? — уточнил Мирон. — Анонимусы?
— Хиномару, — тряхнула головой Амели. — Это были мои люди из Хиномару. По-сути — анонимусы, только преданные лично мне. На то есть причины, о которых сейчас мы говорить не будем.
— Почему вы поверили? — спросил Мирон. — Почему согласились на помощь?
— Он сказал, кто он такой. В доказательство привёл наш разговор в Плюсе — наш с тобой. Тот самый, первый. Помнишь?
— Когда я привёл тебя в свой виртуальный дом? А потом ты впала в энцефалическую кому?
— Спасибо, что напомнил, — скорчила рожицу Амели. — А то я как-то забыла, что это значит — обоссаться прямо в постели, лёжа рядом с парнем.
— Да на здоровье, — пожал плечами Мирон. — Всегда пожалуйста.
Интересно, знает она о том, что приходил старик Такеши? Что я с ним беседовал?
— Призрак слил моим людям несколько пакетов инфы, и разобравшись они сказали, что это — полный улёт. Вирус, который подстраивается индивидуально под ментальный отпечаток. Сечёшь? Мы отправили его свободно гулять по Плюсу, но поразил он исключительно тех, кто были в списке. Как он это сделал — я не знаю. Если хочешь, потом сведу тебя с ребятами.
— С теми, что пытались убить Платона, когда он только появился в Плюсе?
Мирон чувствовал, что своими словами рушит шаткое доверие, которое между ними установилось. Но он устал. Устал смертельно, просто нечеловечески. Сдерживаться становилось всё труднее.
— Когда-нибудь ты поймёшь, что мы действовали правильно, — очень убеждённо сказала Амели. — Когда-нибудь ты поймёшь, что выпустил в Плюс самое большое зло в истории человечества. Создал бога из машины.
— Ой, только не надо этого пафоса, — поморщился Мирон. — Я прекрасно знаю, каким засранцем может быть мой брат. Но на Доктора Зло он не тянет.
— Ладно, твоя очередь, — сказала Амели через минуту.
Сидеть на жестких оружейных ящиках было неудобно. И хотя грузовик катил по бетонке плавно, Мирон почувствовал, что ягодицы совсем онемели.
— Призрак общается со мной напрямую, — сказал он. Впечатление от новости несколько смазалось тем, что в этот момент он ёрзал, пытаясь устроиться поудобнее.
Амели молчала. Свесив руки между ног, она безучастно смотрела в одну точку.
— Чего ты молчишь? — не выдержал Мирон. — Я говорю: Призрак общается со мной. Без Плюса, без нифига. Он помог мне сбежать в Москве. Вытащил из странного аттрактора в Плюсе, когда я там чуть не загнулся. Он говорил со мной сегодня ночью. Твоими, между прочим, голосовыми связками. Он, мать его, надел тебя, как костюм, и говорил со мной! А потом, когда мы бежали от танков, показал дорогу сюда. И остановил грузовик.
— Ты точно псих, — кивнула Амели, не глядя на Мирона. — Самый психованный псих из психов. Круче, чем я раз в сто. Отаку. Фрик. Но я тебе верю, — она положила сухую ладонь на руку Мирона и сжала. — Слышишь? Я, мать твою, верю тебе. То, что ты говоришь — охуенно.
— Почему? — одними губами спросил Мирон.
— Потому что именно Призрак сказал найти тебя в Минске и вывезти оттуда. Это была плата. Моя часть сделки. Он даёт нам вирус, но лишь в том случае, если я вытащу тебя из Минска. И ты будешь рядом во время операции, в доме моей матери.
— То есть, все эти слова об отвлечении внимания…
— Полная хуйня. Призраку зачем-то нужно было, чтобы мы с тобой были вне досягаемости из Плюса. А с вирусом прекрасно справился мой отец. Это он всё спланировал. Он — настоящий глава Хиномару.
Глава 12
3.12
Конвой катил и катил, не останавливаясь. Это были военные грузовики, с софтом вместо водителей.
Подъезжая к КПП, они заранее включали радиоответчик свой-чужой, и им освобождали коридор. Вояки всегда любили архаичные решения.
Скоро Рейнметалл подомнёт под себя всю Европу, — думал Мирон, разглядывая в щелочку аккуратные домики с белыми заборчиками, мимо которых катили грузовики. Домики были идентичные, словно слепленные из одного набора конструктора. — Голландия, Австрия — ничего не останется. Лишь один громадный завод, на котором день и ночь клепают пушки.
Они несколько раз спали — по часу, по два — дольше лежать на жестких ящиках не получалось. От постоянного гула турбин в голове установился ровный шум, и через некоторое время Мирон заметил, что больше ничего не слышит. Вообще ничего.
Накатило дикое отупение. Казалось, это равномерное движение будет продолжаться вечно — до тех пор, пока грузовики не съехали с бетонки на обычную трассу.
И вот здесь стало ещё веселее: дробная тряска не давала возможности расслабиться ни на минуту. Сидеть, лежать было невозможно. Стоять — небезопасно. В любой момент грузовик мог дёрнуться, а держаться, кроме тех же ящиков, было не за что.
Амели, устроившись на полу, умудрилась открыть один из ящиков, и теперь перебирала промасленные, завёрнутые в вощёную бумагу железки.
— Что ты делаешь? — Мирон сел рядом и понял, что на полу трясёт меньше всего.
— Нам понадобится оружие, — сказала девушка, передернув затвор. Оказывается, она уже собрала пистолет — новенькую, тускло поблёскивающую смертельно опасную машинку. — Мы не знаем, где можем оказаться.
— Я не согласен, — взяв из её рук пистолет, Мирон положил его назад в ящик. — Когда начинается стрельба, всё становится только хуже.
— Это на крайний случай, — Амели вновь взяла пистолет и запихала его в рюкзак. Отправила следом пару магазинов. — В конце концов, его можно загнать. Нам понадобится еда.
Мы не можем пользоваться счетами, — вспомнил Мирон. — Мы теперь нелегалы. Те, кого стараются не замечать.
— Тогда возьмём еще несколько, — сказал он, сгребая железки из ящика. — Необязательно их собирать, так даже удобнее.
О том, что это кража, он старался не думать. Приходилось совершать вещи и похуже, а Рейнметалл борзиг, скорее всего, даже не заметит недостачи.
Ночью грузовик остановился. Остальной конвой громыхал дальше — судя по звуку — но их грузовик, даже не потрудившись прижаться к обочине, замедлил ход и встал посреди дороги.
Амели спала, положив голову Мирону на колени, но от смены ритма тут же проснулась.
— Я так понимаю, нам пора, — сказал он, нащупывая рюкзак.
— Отлично, — сглатывая сухим горлом, ответила девушка.
Вода закончилась часов девять назад. К тому же, дико хотелось отлить, чего в грузовике, да ещё при Амели, Мирон делать не собирался.
Они выбрались из-под брезента в ночную прохладу, спрыгнули с грузовика и отошли на обочину. Турбина взревела, и сигнальные огни фуры начали удаляться.
Пахнуло сыростью, речной водой и тиной. Впереди светилась россыпь огней — голубых, желтых, зелёных. На их фоне чернели острые шпили, тёмные кроны деревьев, слышался равномерный гул транспорта.
— Это Будапешт! — прошептала Амели.
— Вряд ли конвой шел именно в Венгрию, — осторожно заметил Мирон после того, как вернулся с противоположной стороны дороги. Пустой мочевой пузырь сделал его лёгким, почти невесомым.
— Да нет, это точно он, — Амели счастливо рассмеялась. — Видать, Призраку реально нужно, чтобы ты прочитал дневник отца. Так что погнали. Удивим Капюшончика.
— Ты знаешь, где он живёт?
— У меня карта, — серьёзно сказала девушка. — Вот здесь, — она притронулась кончиком указательного пальца к виску. — Нужно просто найти парочку ориентиров.
Сначала они долго шли по набережной Дуная. Рассвело, появились прохожие — Будапешт всё ещё оставался любимым городом туристов.
Вода в реке была тяжелая, словно металлическая.
— Так и есть, — кивнула Амели. — Реку наводняют миллиарды наноботов. Когда-то Дунай основательно загадили, вымерла вся рыба, совершенно нарушился биоценоз. Потом спохватились. Попытались чистить химически — и чуть не убили окончательно. Наконец запустили нанитов — они находят вредные соединения и разлагают на нейтральные молекулы. Ил выгребают специальные траулеры.
— А ты помешана на экологии, — заметил Мирон. — Прям любишь природу?
— Мы, люди — тонкая плёнка мазута на поверхности планеты, — зло сказала девушка. — Только и всего.
Капюшончик жил в Улье. Когда они по цепному мосту, переброшенному через Дунай еще в девятнадцатом веке, перебрались в равнинный Пешт, застроенный «умными» домами-роботами, на Мирона накатило какое-то иррациональное умиление.
Запахи, свист ветра между километровыми башнями, сырая слякоть дорожек, на которые всё время моросило из стационарных геодезиков — всё это напомнило родную Рязань.
Пара часов ушла на то, чтобы найти нужную башню. В подъезде горели такие же тусклые желтоватые лампочки, пол хрустел битым стеклом и одноразовыми смарт-картами — даже куча тряпья громоздилась в углу, покрытая застарелой плесенью и пылью.