— Ага! — пацан подпрыгнул и ударил по столу ладонью.
— Что «ага»? — передразнил Мирон. Ему не понравилось, как Амели и Капюшончик быстро нашли общий язык. Двое сумасшедших — это уже перебор. А если учесть, что у него с мозгами тоже не всё в порядке…
— Ты говорил, что их не существует. А они есть. Вот так вот.
Мирон на мгновение закрыл глаза.
— Ладно, извини, — сказал он после паузы. — Я… Я просто не был готов говорить о… демонах.
— Не доверяешь, — со знанием дела кивнул пацан. — Фигня, проехали. Я тоже не люблю людей. Злые они.
— А Призраки добрые?
— Они говорили со мной, — с нажимом сказал Капюшончик. — Они сказали, что придёт тот, кто знает их лучше всех. Кто видит их просто так, без девайсов. И они просили помочь ему. То есть, тебе. Добраться до меня. И я помог.
— То есть, — медленно уточнил Мирон. — Конвой Рейнметалл — твоих рук дело?
— А то! — малец засиял, как донышко медной банки из-под кофе. — Клёво вышло. Доставили, можно сказать, к самому порогу.
— А не боишься, что хлебные крошки выведут на тебя?
— Чо я, лохопетра? Простой сбой программы. Конвой уже на пути к заказчику. Все довольны.
Мирон вспомнил профессора Китано. Современные дети не знают, из чего сделан бутерброд. Зато могут преспокойно взломать файерволл спутника и покопаться в мозгах управляющего облачного мейнфрейма.
И все довольны.
— Ближе к телу, — сказала Амели, закидывая пустую банку из-под кофе в груду таких же банок. Раковины под ними видно не было.
Она повернулась к Мирону.
— Где флэшка?
Тот полез в карман. Сердце неожиданно сковало льдом: нижняя кромка ткани прохудилась, пальцы вылезли наружу. Но в следующий момент он нащупал плоский прямоугольничек — тот застрял среди крошек и прочей муры, которая копится на дне любого кармана.
Капюшончик накинулся на крохотный девайс, как полицейский дрон на контрабандную жвачку с марихуаной. Издавая воркующие звуки, он оглаживал и ощупывал флэшку, поднося к глазам, разглядывая разъём, даже лизнул. Мирон закатил глаза.
— Ты сможешь её прочитать? — нетерпеливо спросила Амели.
— Да, смогу, — уверенно ответил ребенок. — Наверное. С большой долей вероятности.
— Как быстро?
— Не знаю. Надо подготовиться…
— Я заплачу, — перебила Амели. — Говори, сколько.
— Дело не в этом, — пацан сгорбился на высоком табурете, став похожим на грустного гнома. — Я почти уверен, что смогу собрать подходящий интерфейс. Почти. Этой штуке сорок лет. Раритет, музейная редкость. Я постараюсь. Но ничего обещать не могу.
— Меньше слов, больше дела, — бросила Амели. — У тебя сигареты есть?
— Эй, я подросток, усекла? Конечно есть.
— Вот почему ты такой мелкий, — не удержался от назидательности Мирон. — Никотин задерживает рост.
— Мелкий я потому, что мне всего двенадцать, — отбрил пацан. — Но молодость — не порок. Она, знаешь ли, проходит. А над ростом я работаю.
— И как? Получается?
Почему я не могу сдержать сарказм? — подумал Мирон. — Потому что он — это я. Лопоухая, прыщаво-озабоченная копия.
— А вон, зацени, — Капюшончик мотнул подбородком в направлении самого тёмного угла. Там громоздилось нечто, больше всего похожее на помесь Оптимуса Прайма с автопогрузчиком. — Модель «Ахиллес». Двадцать пять программируемых режимов. Сенсорные датчики, голосовое управление. Такими оснащают лишь самые крутые фитнесс-центры.
— Наверняка очередной заказ доставили не по-адресу, — промурлыкала Амели.
— Обижаешь, начальник, — фыркнул ребенок. — Я же говорил: я так не работаю. Чтобы никто не задавал вопросов, все должны быть довольны. Тренажер я, между прочим, собрал сам, из запасных запчастей.
— И что, регулярно занимаешься? — Мирон с уважением оглядел сложную конструкцию, в глубине которой пряталось вытянутое эргономичное седло.
— Каждый день, — серьёзно кивнул пацан. — Я, знаешь ли, не согласен жить всего до ста двадцати лет.
— Ладно, хватит трепаться, — Амели прихлопнула по столу ладонью. Капюшончик, сколько реально тебе нужно времени?
— Четыре. Может, пять часов. Больше. Если придётся докупать недостающее на дарк-сайтах антикваров.
— Приступай, — скомандовала девушка. — Расходы — за мой счёт. Хотя нет, погоди… Закажи сначала пожрать.
— Да вон он, лилипайп, — пожал плечами пацан. — Что хотите, то и берите. Хоть сэндвичи, хоть чипсы.
— Я хочу нормальной жратвы, — сказала Амели. — Паприкаш из куриных крылышек. Мороженое. Маргариту с нормальным льдом.
Капюшончик поёжился.
— Это ведь… Ну, эту еду ведь готовят ЛЮДИ…
— Да. Ну и что с того?
— А если на неё кто-нибудь чихнёт? Или плюнет? Возьми лучше упаковку сырных крекеров. Они стерильные.
— Я рискну, — сделав «покер-фейс», сказала Амели.
— И тебе, если рассчитываешь прожить со своей печенью хотя бы до тридцати, советую переходить на натуральный белок, — добавил Мирон.
— Я пью витамины, — огрызнулся ребенок. — А также детоксиканты и гепатопротекторы. А натуральная еда — говно. Потому что живёт в говне и производит тоже говно. Вы хоть видели эти куриные фермы? Там птицы ходят по своему же помёту. В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ. О свиньях я вообще говорить не хочу — стошнит. А мороженое? Его же делают из МОЛОКА. Которое добывают из ЖИВОЙ КОРОВЫ! Возьмите лучше замороженный йогурт.
— Ладно, не кипишуй, — махнула рукой Амели. — Просто вызови дрона доставки из ресторана. Из ХОРОШЕГО ресторана, — она скопировала манеру речи Капюшончика. — Такого, где не плюют в еду.
Когда прилетел дрон, нагруженный фирменными коробками с логотипом «ДНБ Будапешт», Капюшончик уже сидел под своим Робокоп-шлемом.
Тело парня удобно покоилось в кресле-трансформере, в подголовник уходил разъём с толстенной косой проводов.
Ему придётся заново сконструировать девайс, способный прочесть флэшку, — подумал Мирон.
Он поймал себя на мысли, что даже рад. Необходимая передышка. Почему-то в логове Капюшончика, на сто восьмидесятом этаже дома-улья, он чувствовал себя в полной безопасности.
После еды они с Амели перебрались в спальню — на редкость прибранное и уютное помещение с громадным траходромом, оборудованным нано-матрасом с массажным контуром.
К тому времени, как Мирон вышел из душа, Амели уже уютно свернулась под пуховым одеялом — наружу торчала лишь макушка.
Но когда он осторожно забрался в кровать с другой стороны, перекатилась под бок и запустила ладошку Мирону в трусы. В паху тут же набухло и заныло.
Тем не менее, он отодвинулся.
— Ты чего? — Амели подула ему в ухо. Кожа на шее покрылась мурашками. — Не хочешь?
— Пацан, — прошептал Мирон, словно испугавшись, что Капюшончик услышит. — Знаешь, когда ты была в душе, он интересовался, не дашь ли ты ему?
Амели расхохоталась в голос.
— Я бы дала, — сказала она сквозь смех. — Да учить долго придётся. А я — девушка нетерпеливая. Мне важен результат.
— Понимаешь, у него гормоны, — пояснил Мирон. — В его возрасте я тоже каждую тёлку оценивал с точки зрения траха. Гипотетического, разумеется.
— Расслабься, — Амели слегка царапнула коготками его живот. Мышцы инстинктивно поджались. — Капюшончик сейчас в лучшем мире из возможных. Ему не до нас.
По здравом размышлении, Мирон согласился.
Когда они через несколько часов выбрались из спальни, за окнами вновь было темно. По крайней мере, сквозь щели в заклеенных стёклах не пробивался ни один лучик.
Капюшончик спал прямо в своём кресле-трансформере. Шлем аккуратно водружен на полку стеллажа — так, чтобы дотянуться, не вставая, а сам пацан кутался в цветастый вязаный плед.
Ну прямо копия меня, — подумал Мирон.
— Есть две новости, — почувствовав, что они рядом, пацан открыл глаза. — Одна хорошая, другая — плохая. С какой начинать?
Глава 13
3.13
— У тебя нормальный кофе есть? — спросил Мирон.
И поймал себя на мысли, что боится. Какое послание мог оставить отец? Как он, Мирон, его воспримет? Что почувствует?
— Заказал, пока вы трахались.
— Эй, побольше уважения, — Мирон хотел дать парню подзатыльник, но сдержался.
— Да всё норм. Вы же взрослые, так чего париться-то?
— Надеюсь, у тебя в спальне нет никаких камер? — рассеянно спросила Амели.
— Конечно есть, — пацан глумливо захихикал. — А вы на что рассчитывали?
— Дашь потом посмотреть, — Амели подмигнула.
Мальчишка стремительно покраснел.
— Ну это… Вообще-то я их отключил. Я ж не извр какой-нибудь.
— А зря, — протянув руку, она провела ноготками по щеке мальчишки, перешла на шею — там, где билась жилка, запустила руку ему под майку… — Мог бы поучиться.
— Оставь его в покое, — Мирон убрал руку Амели с груди мальчишки. — А то у него эякуляция сделается. Одновременно с инфарктом. — Где, говоришь, нормальный кофе?
Капюшончик сглотнул, и замотавшись по пояс в плед, неловко поскакал к кухонному уголку.
Оказалось, он успел навести порядок. По крайней мере, выгреб все пустые банки, упаковки и прочий мусор. Стойка больше не была липкой и сияла светлым синтетическим шпоном. Раковина была девственно пуста. Лишь в углу громоздилась коробка, обляпанная стикерами с логотипом «Т-Z».
На стойке сверкало никелированными ручками и кранами нечто, похожее на кухонный комбайн. Мирон как-то подумывал купить такой: больше тысячи программных блюд, опция мультиповар, встроенная кофеварка. Но решил не связываться. Пришлось бы заморачиваться доставкой продуктов, холодильником…
— Вот, решил прислушаться, — смущенно пояснил пацан. — Научусь готовить. Так, на всякий случай.
Подставив под сопла кружки, он нажал пару рычагов. Машина загудела, в скрытых ферропластиковым корпусом потрохах что-то забулькало и в кружки полились черно-тягучие струйки. Запахло молотыми кофейными зёрнами.
— Молодец, — Амели взъерошила прозрачные волосы на макушке пацана. — Быстро схватываешь.
Кофе был именно таким, как хотел Мирон. Он пил его мелкими глотками, закрыв глаза и повторяя в голове последовательность Фибоначчи. Смех, конечно, но детское упражнение дало возможность отключиться от реальности хотя бы ненадолго.