— Почему не сказал? Ах да, — сам ответил Мирон. — Зависть.
— Что там было? — жадно спросил Виталик. — Что он оставил? Там было сказано, что конкретно он сделал с Мироном?
Платон посмотрел серебряными глазами киборга прямо на него.
— Я исследовал этот вопрос много лет, — медленно сказал он. — Потому что это — единственное, чего не было в записях. Он уничтожил эту часть.
— Куда мы летим? — спросил Мирон.
Прошло часа два, за это время они могли оказаться где угодно над Европой.
— В Москву, — ответил Платон. — Нужно закончить одно дельце.
— Какое? — спросил Виталик. Казалось, его переполняют вопросы. Мирон так устал, что ему было всё равно.
— Убить меня, — сказала киборг.
— Что? — тут даже Мирон заставил себя проявить интерес.
— Минск Неотех отдаст половину активов, чтобы заполучить кого-нибудь из вас, — пояснил Виталик. — Программа испытаний, которую они разработали для тебя, Мирон, внушает ужас. Крысы в лабиринте, подключенному к току, покажутся счастливчиками. Орэн вовремя тебя вытащила.
— Остаётся моё тело, — продолжил Платон. — Живое и трудоспособное, хотя и… без хозяина. Его нужно уничтожить. О том, что эксперименты отец проводил только над тобой, не знает никто.
— Ты можешь легко избежать преследования, — криво улыбнулся Мирон. — Если скажешь, что ни при чём.
— Ему не поверят, — сказал Виталик. — Хозяева УВЕРЕНЫ, что избранные — вы оба.
— На площади в Минске, — медленно сказал Мирон. — Интерфейс общения с Платоном. Оссеан сказала, такие есть во всех больших городах.
— Это была мистификация, — вместо него ответил Виталик. — Никаких городов. Они хотели одурачить тебя. Показать, что сотрудничают с Платоном на всю катушку.
— Устроить стационарный пандемониум для общения с людьми — это слишком даже для меня, — покачала головой киборг. — Ты бы знал, если бы хоть раз за эти шесть месяцев вышел на связь.
— Они хотели, чтобы ты доверял им, — добавил Виталик. — Всегда оставалась вероятность, что ты будешь сотрудничать добровольно.
— В расчленении собственного мозга?
— В изучении кибердемонов. «Узнай своих врагов».
— А попутно выясни, как Платону удалось переместить сознание в Плюс, — верно? — улыбнулась киборг.
Москва встретила пожарами и воем сирен.
— Кажется, это принадлежит тебе, — сказал киборг, доставая из ниши за креслом знакомую рукоять. Бросил Мирону на колени, и отвернулся.
— Откуда ты знаешь, что он там был? — меч привычно оттянул ладонь и Мирон почувствовал себя гораздо увереннее, чем всю последнюю неделю.
— У меня доступ ко всей памяти Оссеан, — пояснил Платон. — Киборгу понравилась твоя игрушка. Она хотела оставить её себе.
— Ладно, спасибо, — конвертоплан приземлился, и Мирон выглянул наружу.
Им никто не препятствовал: как и обещал, Платон помухлевал с полётными картами, и посадочная площадка представительства «МинскНеотех» «решила», что прилетело руководство компании и без вопросов выдвинулась из здания-робота.
— Держитесь за мной, — сказал Платон. Тело киборга казалось хрупким и крохотным на фоне долговязого Виталика.
Лифт доставил их прямиком в вестибюль, забитый охраной. Роль-ставни закрывали огромные окна, фонтаны посреди рекреации были отключены.
На выходе из лифта их просканировал боевой дрон, благодарно пискнул и укатил. Киборг удовлетворённо кивнул.
— Не знаю, кто вы такие, — у дверей их остановил одетый в полный бронекостюм спецназовец. — Но советую из здания не выходить.
— То есть, задерживать нас вы не собираетесь, — уточнил Мирон.
— Нам платят за то, чтобы никого не впускать, — пожал бронированными плечами солдат. — Но возьмите хотя бы это, — он кивнул на сэндвич из прозрачных щитов. — Поможет уберечься от шальной пули.
— Нам это не понадобится, — отрезал Платон голосом Оссеан. — Открывайте.
Спецназовец еще раз пожал плечами, достал магнитный ключ и отжал пневмозамок. Выждав, пока загорится зелёный огонёк, приоткрыл малую дверь — ровно настолько, чтобы они могли просочиться наружу — и захлопнул её сразу, у них за спиной.
На площади перед зданием было относительно тихо. В отдалённых регионах, за пенобетонными фашинами, слышались сухие щелчки выстрелов и вспыхивали короткие зарницы, но на ступенях было тихо. А так же пусто, голо и очень неуютно.
— Надо было взять щиты, — поёжился Виталик. — А то даже не заметишь, откуда прилетит.
Киборг, не слушая, внимательно оглядывал замусоренный асфальт. Найдя решетку водостока, он легко спрыгнул со ступеней, и подставив пальчики под толстенные колосники, с лёгкостью вынул чугунный прямоугольник и аккуратно поставил его рядом, прислонив к бордюру.
— Я же сказал: они не понадобятся, — утомлённо, словно ребенку, повторил Платон.
— В канализацию? — удивился Виталик. — Но там же… Грязно.
— Зато не стреляют, — Мирон спрыгнул в провал первым.
Он вспомнил, как путешествовал под землёй вместе с Мелетой, и накатило что-то вроде ностальгии.
Поставив решетку на место, Платон уверенно пошел по тёмному коридору. Рядом с узкой тропинкой вспухал бок огромной трубы в полихлорвиниловом кожухе. Труба была горячая, от неё шел сухой, чуть приправленный химией запах.
— Новые коммуникации, — бросил киборг. — В одной смычке — вода, воздух, тепло, связь…
Из глаз его били два ярких белых луча света, делая кожу и волосы ещё более прозрачными.
Интересно, как к нему обращаться? — подумал Мирон, вспоминая давний разговор с Оссеан. — Физически это женщина, но внутри её разума угнездился мой брат… Всё же, чтобы не было путаницы, лучше думать, что это «Платон», — решил он наконец.
Через полчаса необременительного, даже скучноватого путешествия киборг остановился перед круглой железной дверью.
— Старые катакомбы, — пояснил он. — Через них мы выйдем в Метро.
Дверь выглядела так, словно её не открывали от начала времён. Когда-то покрытая красной краской, сейчас она облупилась, заржавела, крупные болты по всему диаметру колеса казались цельнолитыми со стальной пластиной.
— У тебя нет ключа, — сказал Мирон.
— Ничего, — Платон внимательно оглядел дверь, приложил к ней бледные ладошки, затем постукал костяшками пальцев в разных местах… — Я справлюсь.
И нанес несколько точных сокрушительных ударов, от которых загудело всё подземелье. Посыпалась ржавчина и крышка люка просела на несколько миллиметров. Платон ударил вновь, теперь уже — ногой, и дверь вывалилась, с глухим гулом ударившись о землю и подняв облако пыли.
Я знаю, как неумолимо эти ручки могут сжимать, — кашляя, думал Мирон. — Но бить и крушить у них тоже получается прекрасно.
Кожа на костяшках киборга, которая разошлась при ударах, затягивалась на глазах.
— Отличное тело, — похвалил Платон, оглядывая свои вновь чистенькие ручки. — Пожалуй, оставлю его себе.
Он первым полез в тёмное жерло, из которого несло сыростью, плесенью и вонью немытых тел.
Чёрные ходоки, — Мирон вспомнил, как отстреливался от обезумевших толп из автомата. — Что будет, если мы нарвёмся на них?
К счастью, идти было недалеко.
Из старого канализационного тоннеля они перебрались в метро — тоже заброшенное, уступившее современному электромагнитному поезду.
Целый час шагали по рельсам. Виталик вертел головой. Ему всё было ново, непривычно.
— Ты не блогер, — сказал Мирон, когда они чуть отстали от киборга. Он знал, что Платон прекрасно их слышит, но всё же расстояние давало чувство приватности. — Тебя специально внедрили к кочевникам, чтобы я тебя там «нашел». Сколько ты там пробыл? День? Два?
— Всё, что я тебе рассказывал — правда, — сказал Виталик, перепрыгивая со шпалы на шпалу. — Кроме одного: я не слал репортажи в Плюс. Не было никакого шоу, никаких подписчиков. Всё остальное — было. МинскНеотех платили за то, чтобы племя кочевало в тех местах, где ты мог на него наткнуться. Понадобилось больше сорока дней на то, чтобы наши пути пересеклись.
— Круто, — усмехнулся Мирон. — Значит, побег и всё остальное — зря?
— Не зря. Кто-то вмешался. Кто-то, кто хотел перехватить тебя у Минска. Мы сбежали вовремя.
— Значит, ты работаешь на них… Так сколько тебе на самом деле лет?
— Тридцать пять, — он прикоснулся кончиками пальцев к своим молодым, чуть прыщавым щекам. — Цитологическое омолаживание. У меня докторская степень по социологии. Изучение конморфных неосоциумов. Три года я занимался только тобой и Платоном.
— Охуеть, — Мирон сплюнул в пыль. — Стало быть, ты знаешь меня лучше, чем я сам.
— Вполне возможно, — усмехнулся Виталик. — И знаешь, что? Для меня было честью познакомиться с тобой лично.
— Чего я о себе сказать не могу, — буркнул Мирон.
— Я тебя понимаю, — кивнул Виталик. Ноги его были похожи на циркуль, руки — на части большого маятника. — И ни в чём не виню.
Впереди забрезжили огни, возник силуэт с автоматом и Платон сбавил ход. Мирон почувствовал знакомый запах: застарелая моча, человеческий пот, сырое тряпьё… Они подходили к станции.
Всё, как и тогда: ряды спальных мешков с проводами капельниц, между ними — люди, которые поправляют одеяла, проверяют уровень жидкости, меняют катетеры… У дальней стены — вереница коробок. Из щелей некоторых пробивается тёплый электрический свет.
Мир рушится, — подумал Мирон. — Наверху толпы бродят по городу, бьют витрины, стреляют друг в друга… А здесь ничего не изменилось.
— Так ты спрятал себя здесь? — спросил он, догоняя Платона.
— Подобное среди подобного, — кивнул киборг.
Одним прыжком заскочив на платформу, он подал руки Мирону и Виталику. Затем прошел между рядов спальных мешков с упакованными в них овощами — по-другому эти полутрупы Мирон назвать не мог — и постучал в бок самой крайней коробки.
Из неё выбралась маленькая девочка. Волосы у неё были такого чудесного пшеничного оттенка, который не ожидаешь встретить среди протухшего тряпья, в подземелье. Улыбнувшись одними глазами, она побежала к другой коробке, присела на корточки и скрылась внутри.