— По порядку — Зевнул Анри — Мэтью ты станешь, когда перестанешь валять дурака и повзрослеешь. Серебрушка с тебя за чистку лошади, я бесплатно не работаю. Хотя… Две серебрушки — еще за завтрак и помощь в купании. Слуг ты уволил… Ты же раньше здесь только с бабами появлялся. И спальню вам готовили одну на двоих. Поэтому твое указание «все как обычно» вызвало у слуг… ну, некоторое недоумение… Мажордом решил уточнить, сколько же вам надо спален, а ты всех уволил…
— Я труп… — простонал Мэтью, стекая на стол головой.
— Почему? — Маркиз недоуменно посмотрел на друга?
— А потому что этот… этот…нехороший человек будет рассказывать это в качестве анекдота на всех ближайших праздниках. И начнет с дяди по приезду. И тете…. — Мэтью представил комментарии тети на тему — «Нам с другом вина и спальню на двоих!» и окончательно скис.
— Кстати, господин барон Анри, а что там делают мои телохранители и почему они там, а я здесь? — вспомнил о своих людях маркиз, лихорадочно соображая, успел ли Анри рассказать эту пикантную историю в своей интерпретации еще и им. Становиться объектом подколок своих родственников маркизу не хотелось, а в том, что они разболтают все — даже не сомневался. Его охрана подчинялась его отцу и приказать им молчать Ретуа де Бланш не мог.
— Ваши люди, любезный маркиз, заняты исключительно улучшением демографической ситуации в отдельно взятой деревни отдельно взятого баронства. — уровень пакостности улыбки Анри достиг предела — А они там потому что Вы приказали им ждать Вас в деревне. Дабы не стеснять гостеприимного хозяина этого милого баронства! И да, за новый анекдот не беспокойтесь… Дождавшись облегченного вздоха маркиза, добавил — Они его узнали раньше меня. Им мажордом в лицах рассказал и расписал. Слуги то в замке как раз из ближайшей деревни. Приятно отдохнуть, мальчики — и, отвесив шутовской поклон, капитан стражи покинул грустных друзей.
Дорога в резиденцию герцога Силецкого заняла два дня. Большую часть пути капитан и барон молчали. Анри, судя по всему, надоело издеваться над Мэтью, а сам он мучился похмельем и вступать в разговоры не спешил. Попытки выведать, зачем он так срочно понадобился дядюшке, что за ним отправили Анри, выведать не удалось. На вопросы главстраж пожимал плечами и отвечал в духе «команда была — я поехал, а зачем — мне не интересно».
По прибытии в замок Анри, насвистывая какую то веселую мелодию, отправился докладывать о выполнении задания, а Мэтью поплелся в закрепленные за ним покои. Приняв ванну и наконец переодевшись и в чистую и отглаженную одежду, молодой барон сел в кресло, ожидая приглашения на аудиенцию. Время ужина только недавно миновало и ожидать, что разговор перенесется на завтра не приходилось. Да и не хотелось откладывать на завтра неизвестность и мучится ночь. А что новость какая то фундаментальная, в этом он не сомневался. За все это время дядя ни разу не посылал за ним посыльных. Приглашения приходили по почте, и с формулировкой «посетите меня при возможности». Вообще Мэтью дядю и тетю любил. Своих детей у них не было и нерастраченную нежность (со стороны тети) и воспитательный инстинкт (со стороны дяди) выливались бурным водопадом на двоюродных племяшек — собственно на Мэтью и его двоюродную сестру Анни.
Родители Мэтью умерли во время эпидемии когда ему было 4 года. Мэтью почти не помнил их. От родителей ему достался баронский титул, собственно баронство, находящееся в изрядном запустении, скромный домик в столице и некая сумма денег на счету в банке, позволяющая жить достаточно безбедно. Дядя оформил опекунство и Мэтью перебрался к нему в родовой замок. Тогда ему исполнилось пять лет и он незамедлительно попал в цепкие ручки барона Анри. К своим обязанностям Анри относился добросовестно, и к моменту поступления в Рошалийское Кавалерийское училище Мэтью прилично для своего возраста владел мечом и держался в седле, а благодаря нанятым тетей учителям неплохо знал и необходимые общеобразовательные предметы.
Но по мере взросления к Мэтью приходило осознание, что в этой жизни за все надо платить. В том числе и за беззаботное детство. И рано или поздно жизнь выставит свой счет.
Слуга пришел примерно через полчаса. Церемонно проводил до кабинета его светлости и гордо удалился. Мэтью периодически злили каменные выражения лиц слуг, но вышколены они были безупречно. Тетушка умела командовать домом. В кабинете был дядюшка собственной персоной и тетушка, сосредоточенно читающая какие то бумаги. Вежливо поздоровавшись с дядей и поцеловав тетю в щеку, Мэтью сел в предложенное кресло и облегченно вздохнул. Присутствие тетушки свидетельствовало, что разговор будет семейным, о делах дядя предпочитал разговаривать наедине.
Однако уже через две минуты Мэтью осознал всю глубина своего заблуждения о понятии «семейный разговор». Дядюшка поинтересовался успехами на службе, племянник радостно рапортовал, что получил очередное звание по выслуге и теперь майор. Первый тревожный звоночек прозвенел, когда дядя с улыбкой откинулся в кресло и, повернув голову к жене, спросил — Радость моя, а что нам скажет совесть нашего любимого племянника в твоем лице?
— Ну, звание получил по выслуге, а не за заслуги — Миленько улыбнулась тетушка — За последний год две благодарности за мифические заслуги, и восемнадцать взысканий. В перечне сомнительных подвигов — пьяные дебоши — восемь раз. Жалобы стражи на неподобающее поведение — четыре раза. Жалобы жителей — три раза. Рапорты на хамство командирам — два. Жалоба из Пансиона Благородных Девиц — одна. Итого — восемнадцать. — Тетя с гордостью за проделанную работу оглядела присутствующих.
Мэтью скрипел зубами и стремительно краснел — Откуда узнала, это же явно из личного дела! Ну, с дядиными связями достать его личное дело — не проблема, Криса попросил, тот и дал по доброте душевной. Ну да Боги с ними, а вот ЗАЧЕМ дядя решил поинтересоваться его службой. Непонятно, а все непонятное пугает.
— Мэт, ну расскажи своим любимым родственникам, какой смысл напиваться в казарме? — Голос тети источал елей — У тебя что, дома нет? Не, ну напиваться ладно, но попадаться то зачем? Я понимаю, поднять вместо гарнизонного флага панталоны любовницы командира — это весело. Наверное. Но есть вопрос — а где ты их взял? Поставить напротив входа в кухню скелет с плакатом «верните мое мясо» — тоже… креативненько. Вопрос тот же — откуда скелет? Отправить проверяющих в склеп вместо оружейки — извини, но банально. На замечание командира послать его в пешее эротическое путешествие — грубо, но вот при этом выдать ему карту города с обозначенными на ней публичными домами для гомосексуалистов — уже что то новенькое. Кстати, откуда у тебя эта карта? В свете сведений о твоем феерическом увольнении слуг у нас с мужем стали возникать вопросы. Привязать волкодавов к дверям туалетов — пошло, надеюсь плац после этого мыть тебя заставили самого. Переходим к жалобам стражи — купался в фонтане. С девицами. Ну, слава богу, что не с мужиками. У тебя ванна сломалась? Надпись на публичном доме — Монастырь Святой Девки. Фосфоресцирующей краской. Отмывали три дня. Что ты делал в публичном доме? Рисовал? Тебе рассказать, что холостые мужчины обячно делают в таких заведениях? Одел статую горгульи во фрак и цилиндр. Соглашусь, статуя замерзла и тебе стало ее жалко. Но зачем ты ей под мышку засунул портфель мэра с деловой перепиской? Вопрос тот же — где ты взял портфель мэра? Переименовал Улицу Магистрата в Улицу Взяток. С перевешиванием табличек. Уже два вопроса: чем тебе не угодил магистрат и как долго ты рисовал таблички? Так-с, что у нас еще… Заставил трактирщика выпить все пиво в его трактире. Понимаю. Гадость была? Одел ювелиру на шею изготовленное им же колье и запаял замок. Да ты мастер на все руки! Лудишь, паяешь, улицы починяешь. Так, Пансионат Благородных девиц. Перекрасил кошку в цвета национального флага. Не вижу причин для жалобы. Продолжает посещать тренировочные обеды с воспитанницами, предъявляет бессрочный пропуск за подписью Его Величества Кристофера Первого. Мэт, не стыдно пользоваться добротой троюродного брата? С собой приносит еду из ресторана, проводит сравнительный анализ с кушаньями, подаваемыми воспитанницам. Мэт, ты совсем обнаглел? В связи с болезнью преподавателя изящной словесности провел урок без разрешения ответственной за учебный процесс у выпускниц. Выпускницы в совершенстве овладели рошальским… матерным. И уже понимают многие выражения. Мэт, ты бы им еще Кама-Сутру принес. Вердикт — асоциальный тип, опасен для общества! На воле оставлять нельзя. Со службой покончено, мой бесценный муж?
— А оправдаться дадут? — хмуро спросил Мэт — Все было не так! — Оправдываться надо было, когда поймали — авторитетно заметил дядюшка. — А сейчас помолчи, а то если выяснится, что в Пансионат ты Кама-Сутру все-таки принес, тетушка расстроится. Что там у нас по его личной жизни?
— С личной жизнью получше — Тетушка задумалась — За год всего три десятка девиц, из них половина замужних. Практически все или аристократки, или торговое сословие. Простолюдинок нет, беременных, по крайней мере явно, тоже нет. Рыжие в семьях не рождались. В обращениях к лекарям по поводу срамных болезней не замечен. Или правда аккуратен, или хорошо маскируется.
— Итак, Мэтью, ты осознал, что твой разгульный образ жизни создает прямую угрозу для тебя и твоего доброго имени? — Его светлость примерило маску преподавателя начальных классов церковно-приходской школы — Более того, под угрозой стоит наша репутация как твоих воспитателей! А также репутация титула Герцога Силецкого! Ты осознаешь всю глубину своего падения и готов ли принять заслуженное наказание?
От удивления у молодого барона аж челюсть отпала. Это что за цирк, вроде не в балагане. И причем тут репутация его сиятельства? Максимум что он может опозорить — это свой баронский титул. Какое осознание? Какое наказание? Что за фарс? Им на ужин дурман-травы вместо укропа насыпали?