В этом сюжете следует выделить несколько моментов.
1) Убийство Магнусом Кнута Лаварда, первого герцога Шлезвига, которое хронист воспринимает негативно, так как, во-первых, в «Роскилльской хронике» сильно выражено клерикальное влияние, а во-вторых, Кнут Лавард считался одним из правителей-мучеников и был канонизирован католической церковью. 2) Стремление братьев Кнута Лаварда, Харальда и Эрика к убийству Магнуса – то есть осуществление кровной мести. 3) Конфликт между Харальдом и Эриком из-за нарушения старшинства, который побуждает одного из них пойти на примирение с противником. 4) Гибель Магнуса в битве с Эриком – осуществление кровной мести, – которую позднее дополнит убийство Нильса. 5) Конфликт между Эриком и Харальдом, завершившийся убийством последнего и практически полным уничтожением его семьи. Здесь мы встречаем все те элементы, совокупность которых можно охарактеризовать как «классический» феномен братоубийства.
Показательно, что отношение хрониста к Магнусу Нильсену, которого он называет «цветком Дании», «прекраснейшим из юношей» и «другом постоянства» (точнее, любителем – лат. constantie amator), более позитивно, чем к Эрику Незабвенному (1134–1137), о котором он пишет, что, «не желая признавать кого бы то ни было равным себе или превосходящим себя, надменный, превознесшийся и мощный в злобе своей, [он] повсюду вел себя подобно ужасной молнии…»[515]. Это сравнение больше напоминает «этикетную» характеристику «неправедного правителя». Даже гибель Эрика, убитого во время народного собрания человеком по имени Плуг, представлена божьей карой (эту тенденцию продолжил хронист Свен Аггесен). Несмотря на то что оба двоюродных брата были причастны к братоубийству, отношение к ним в «Роскилльской хронике» неоднозначно и, вероятно, продиктовано не только религиозной, но и политической тенденциозностью ее составителей. С другой стороны, единственный оставшийся в живых сын Харальда именуется в хронике «чудищем о многих головах», хотя ее текст не дает оснований для его характеристики: о его борьбе за датский престол мы узнаем из более поздних памятников – например, в «Старой хронике Слаланда» сообщается, что Олав, сын Харальда, восстал против короля Эрика Ягненка (1137–1146), племянника Кнута Лаварда, сразился с ним 12 раз на протяжении года, но каждый раз вынужден был бежать, затем умертвил Рике, епископа Роскилле, и, наконец, был убит[516].
Междоусобная война возобновилась в 1146 г., когда после отречения Эрика Ягненка «ютландцы собрались и избрали Кнута, сына Магнуса, сына короля Нильса. А сконцы избрали Свена, сына Эрика Незабвенного, и поставили его над собой королем. Из-за этого между Свеном и Кнутом возникла длительная распря, на двенадцать лет. Ибо, когда к власти пришел Свен, мир нарушился, поднялось восстание, и внутренняя смута заставила даже миролюбивых взяться за оружие. В конце концов, на десятый год, все датчане собрались и, склонившись к миру, избрали двух королей: Кнута, которого прежде избрали ютландцы, и Вальдемара, сына Кнута Святого [Лаварда], герцога и мученика. Свен же, будучи изгнан из Дании, бежал в Саксонию к саксонскому герцогу, своему тестю, у которого оставался почти три года, вдали от своего королевства. Только на третий год, притворно замирившись, он вернулся на родину. Тогда же Свен, Кнут и Вальдемар, выставив поручителей, сошлись вместе и по совету благоразумных людей склонились к миру, желая прекратить смуту в королевстве. Итак, родичи заключили между собой такой договор, что страна делилась на части и каждый из них должен был беспрепятственно владеть одной ее третью. И утвердили договор притворный и мир мнимый. Ибо, когда они встретились в Роскилле, Свен в пятый день перед августовскими идами (9 августа. – Д.Б.) нечестивым образом убил Кнута и его родича Константина, а тяжело раненный Вальдемар скрылся. После этого Свен сошелся с ним в битве у Грате и по воле Божьей бесславно там погиб, приняв достойный его коварства конец. Его тело предали земле в церкви этой деревушки. После этого, в 1157 году от воплощения Господня, все знатнейшие люди Дании возвели на трон славного Вальдемара, сына Кнута Святого, герцога и мученика, сына короля Эрика Доброго, и он был помазан на царство архиепископом Эскилем…»[517]. Этот ретроспективный фрагмент «Роскилльской хроники», считающийся позднейшим дополнением, отражает интересы Вальдемара I (1157–1182) – правнука Владимира Мономаха по материнской линии, который был женат на сводной сестре Кнута, поэтому в интересах нового короля и его преемников было осудить вероломство Свена как убийцы своего двоюродного брата (и к тому же сына братоубийцы). Эта тенденция сочеталась с целенаправленным утверждением культа Кнута Лаварда, чья официальная канонизация и открытие мощей состоялись в 1169–1170 гг. Вскоре после этого сложился окончательный текст «Роскилльской хроники».
В «Краткой истории датских королей» Свена Аггесена, относящейся к концу 1180-х гг., описание гибели Кнута Лаварда также выдержано в агиографически стилизованном духе. Автор пишет, что, когда стали заметными его добродетели, «началось пробуждение стремительной зависти, так что те, которые были лучшими князьями, сделались вдохновителями убийства». Магнус, двоюродный брат Кнута, «отвергнув кровную связь, привлек к себе Хенрика Скателара, Уббоне и Хакуина и других друзей-заговорщиков, как будто на королевство, трудным делом созданное Кнутом, [покушаясь], добивался того, чтобы в тайном месте погубить [его] неким смертоносным замыслом. Наконец, велел Кнуту прийти в лес около Харальдстада на встречу без свидетелей. Кнут, мешавший ему воин Христа, ни о каком преступлении по отношению к себе не зная, не пытался противодействовать, но знаком святого креста на знамени, а не щитом или шлемом защищаемый, лишь двумя комитами сопровождаемый, отправившись навстречу яростным волкам, как смиренный агнец в условленном месте ожидал. Потом пришли виновники этого преступления, – как волки, одетые овцами, с панцирями и щитами, покрытыми плащами, которые были сброшены. Немедленно истинного израильтянина и кровного родственника вероломные заговорщики убить спешат, и душу тревожат перенесением тела, прежде чем оно обнаружилось заключенным в могиле. После большое количество верных Христу людей доставили его тело для погребения в Рингстед, где многочисленными указаниями деяний замечательный блеск его святости засиял»[518]. В одной из редакций «Краткой истории» подчеркивалось, что не только принц Магнус, но и Хенрик Скателар приходился Кнуту кровным родственником (как внук короля Свена II)[519].
Отношение Свена Аггесена к Магнусу, в отличие от автора «Роскилльской хроники», негативное. Комментируя битву при Фотевинге, он пишет, что брат убитого Эрик вместе с жителями области Сконе выступил против Магнуса, «сына короля, вышеупомянутого виновника преступления, вместе с двумя погибшими епископами переселившегося в Тартар (ад. – Д.Б.)». Несколько иначе рассказывает Свен Аггесен и об убийстве Харальда. Он пишет, что Эрик Незабвенный «на родственников своих неслыханное злодеяние замышлять начал» и «брата своего Харальда Копье, ночевавшего в своей резиденции в Ялинге, тихой глубокой ночью на совет велел призвать, каковой быстро поспешил, сразу бросившись из постели, совершенно безоружный и ничего дурного не подозревавший от короля и брата своего. На месте католики (catholiciani) его схватили и голову ему отрубили. Немного времени спустя, воздав за опасное возмещение возмездия, он схватил своего племянника Бьёрна и, привязав к нему жернов, в глубокую бездну сбросил. Также и братьев его, из которых одни выросли, другие были цветущими юношами, числом 11, повелел железным оружием убить, совсем не по-отечески. Когда же сделался вдохновителем стольких преступлений и совершенно вырвал с корнем царственные побеги, вознесясь к власти в королевстве, справедливым решением всемогущего божьего суда был подвергнут наказанию». Наказание Эрика, о котором пишет хронист, заключалось в том, что на совете в Ургенсе Плог по прозвищу Черный пронзил его копьём.
Свен Аггесен не упоминает, что Харальд был соправителем короля Нильса и что между братьями существовало политически и генеалогически обусловленное соперничество. Его отношение к Эрику Незабвенному, так же как и к его сыну Свену, инициатору убийства своих соправителей Кнута и Вальдемара, негативное. Хронист пишет, что Кнута убили, увенчав мученичеством, Вальдемар же был ранен острием клинка в бедро, но по божьей милости ускользнул и остался жив; он выступил против Свена, который был побежден и погиб от руки крестьянина[520].
Более подробно о междоусобных войнах в Дании рассказывает «Славянская хроника», написанная во второй половине 1160 – начале 1170-х гг. немецким священником Гельмольдом из Босау, хотя и в ней отсутствуют некоторые детали. По утверждению хрониста, конфликт между Николасом и Кнутом Лавардом, принявшим от императора Священной Римской империи Лотаря Супплинбургского (1125–1137) титул короля ободритов, разгорелся из-за претензий нового монарха на равноправие с датским королем. Как свидетельствует Гельмольд, такой поступок Кнута навлек на него смертельную ненависть, ибо «трудно описать, в какую ярость впал Магнус, сын Николая, присутствовавший с матерью на этом зрелище. Мать сказала ему: “Разве ты не видишь, что двоюродный брат твой, взяв скипетр, уже правит государством? Считай же, что он – враг, который не боится еще при жизни отца твоего присвоить себе королевский титул. Если ты еще долго не будешь обращать на это внимания и не убьешь его, то знай, что он лишит тебя и жизни, и государства”. Возбужденный этими словами, Магнус начал строить козни, чтобы убить Кнута. Почувствовав это, король Николай созвал всех князей королевства и старался примирить несогласных юношей. Когда их удалось склонить к примирению, они заключили между собой договор. Но если со стороны Кнута этот договор выполнялся твердо, то Магнус коварно предал его забвению. Ибо тотчас же после того, как, прикрываясь дружбой, стал он испытывать мысли Кнута и увидел, что тому чужды какие-либо подозрения, Магнус пригласил Кнута приехать к нему на чрезвычайное собеседование. Жена Кнута, опасаясь засады, а кроме того, напуганная сном, который видела прошлой ночью, советовала ему не ездить. Однако, верный договору, этот муж не дал себя удержать и явился в назначенное место, как было условлено, в сопровождении только четырех мужей. В сопровождении стольких же человек пришел и Магнус.