— Ваше величество, как и обещал, пришел с докладом…
— Прошу, давайте без вступлений? Приступайте сразу к делу, — мне не терпелось поскорее узнать последние новости из больничного крыла и, опираясь на них, принять правильное решение. На кону стояла жизнь Пармиса, и я не имела право на ошибку!
Он опустился в кресло напротив, одновременно скидывая с плеч теплую мантию. Сегодня в кабинете было особенно жарко, но мои руки по-прежнему оставались ледяными от волнения.
— Что ж, — вздохнул он. — Тулан успел посвятить меня в вашу с герцогом тайну. Просил о помощи, и я не отказал.
Я ничуть не удивилась его словам! Они вызвали во мне ностальгию по тем дням, когда я жила лишь мыслями о побеге, и сейчас искренне жалела, что тогда мы не довели дело до конца. Уже давно я могла бы жить вместе с любимым далеко от королевства земных драконов и сидеть в саду, спокойно попивая травяной чай. Но жажда мести толкнула нас на опасный путь и заставила упасть так низко, что теперь никогда не отмыть запачканные кровью руки. Ответная злость Хакона и минуты радости в те моменты, когда он падал духом, не стоили того, чтобы безжалостно идти по головам к власти. Ребенка я этим не вернула, а вот в собственной душе прожгла огромную дыру. Собственноручно загнала себя в угол!
— Надеюсь, и теперь не откажете в помощи. Ситуация не простая. Можете просить взамен любую награду.
— Благодарю за щедрость, ваше величество, — тепло улыбнулся он, — покойному Тулану я был многим обязан и обещал ему, что во всем буду помогать его племяннику. Я только что говорил с Пармисом, но он отверг все мои предложения по его спасению. Я списал это на его болезненное состояние и обостренные после схватки чувства. Его судьба отныне в ваших руках. Благо Хакон не скончался от увечий! Молодая драконья кровь сделала свое дело. Сейчас он в тяжелом состоянии, но через день другой уже придет в себя и тогда Пармису грозит казнь. Даже если на то не будет приказа королевы, Дворцовый Совет устроит над ним самосуд. Я в этом уверен! У вас много врагов, ваше величество, а это событие отличный повод усомниться в вашей верности супругу и в преданности королевству. Испокон веков законы Звинси защищали королевский род, а Хакон единственный его представитель. На его стороне кармазины, имеющие достаточно большое влияние и готовые при любой возможности свергнуть вас с престола.
От страха я потеряла дар речи, хотя собиралась сообщить Магу об указе, который возможно мог спасти Пармиса. Плотный ком подкатил к горлу, и я запила его вином, всматриваясь в серьезное угловатое лицо Эрлинга. Я не сомневалась, что все, о чем он говорил, правда, но мне все еще хотелось верить в лучшее. Переведя дух, я пододвинула к нему подписанный указ, и он тут же начал его внимательно читать. Я напряженно смотрела на мужчину, ожидая вердикта, а когда он покачал головой и тяжело вздохнул, осознала, что помочь Пармису так просто не получится.
— В случае смерти Хакона можно было бы утверждать о честном поединке и постараться на это надавить, но были свидетели того, что происходило в ваших покоях, а слухи по Зеленым землям разносятся очень быстро. Весь замок уже на ушах стоит! Ничего не выйдет, ваше величество, — отодвинул он от себя бумагу и развел руками.
Я схватила листок и начала медленно его рвать на мелкие кусочки, чтобы чем-то занять дрожащие пальцы.
— Что же мне теперь делать, Эрлинг? — спросила я, стараясь задушить в себе слезы. И как только хватило сил не расплакаться?! Загнанная в угол королева! Жалкое зрелище! В ту минуту, когда я попросила у Мага совета, расписалась в собственном бессилии, но было уже все равно, что он обо мне подумает!
— Увы, но Пармис потерян для нашего королевства, — у меня сердце ухнуло в пятки от его слов. Я одним движением руки смахнула бумажные клочки на пол, вцепилась пальцами в край стола и замотала головой.
— Должен быть другой выход! В моих руках власть! Я могу издать любой указ! В том числе и о помиловании! — взорвалась я негодованием, не мысля и минуты жизни вдали от Пармиса.
— Это ничего не даст. Сейчас надо рассуждать здраво и особенно осторожно. Вы должны понять, что с ним расправятся, минуя все ваши приказы. Я знаю, как это происходит. Видел, как быстро неугодные элите кармазины умирали от загадочных болезней. Однажды он просто не проснется. Во дворце ему не выжить. От побега он отказался, потому что не хочет оставлять вас одну в замке в окружении врагов. Я вижу единственный выход — вы должны сейчас же изгнать его из королевства. До тех пор, пока Хакон не очнулся, у него еще есть шанс живым покинуть Звинси. Конечно, он лишится титула и имущества в пределах королевства, придется сменить имя и залечь на дно. Я помогу ему сегодня же тайно покинуть дворец и позабочусь о его безопасности…
— Мне нужно с ним поговорить, — шепнула я, уставившись в одну точку на столе. От одной лишь мысли, что уже сегодня я останусь в полном одиночестве в этом огромном замке, окруженная недругами, лишенная поддержки, душа от страха покрывалась коркой льда, а сердце разрывалось на части. Разве смогу со всем этим справиться в одиночку? Да я и минуты не проживу под тяжким гнетом без любимого мужчины! И никакая власть не убережет меня от нападок Хакона! Он раздавит меня, как букашку! Но другого выхода я не видела.
— Вам не стоит его навещать. Нельзя давать врагам лишний повод для подозрений. Я могу передать ему от вас записку вместе с распоряжением об изгнании. Надо действовать незамедлительно!
Я молча открыла ящик стола и достала гербованную бумагу. Нависла над ней, стараясь аккуратно выписывать каждую букву, но перо то и дело падало из рук. В состоянии вязкого туманного сна я дописала распоряжение и, как только поставила на нем подпись, предательская слеза слетела со щеки, падая прозрачной кляксой на завершающую текст точку. Смахнув слезы и прикусив губу, я скрепила документ печатью и протянула его Эрлингу.
Маг опустил печальный взгляд. Без слов допил вино и поставил кубок на стол. Пока я писала Пармису записку в надежде, что мы еще встретимся, он сидел тихо, лишь изредка кидая на меня тревожные взгляды. В каждую строчку я вкладывала все свои чувства к нему и всхлипывала на надрыве эмоций, прикладывая неимоверные усилия, чтобы не зарыдать в голос и не начать в отчаянии метаться по комнате. Уговаривала себя, что так будет лучше, что его жизнь — это самое дорогое, и все мои страхи пройдут, когда вновь его увижу. Убеждала себя, что никогда не пожалею об этом решении, что делаю все правильно.
Когда закончила, свернула листок вдвое и отдала Магу.
— Не подведите, Эрлинг. Как только Пармис покинет королевство, я хочу знать, где он остановился. Совсем скоро мне вновь понадобится ваша помощь. Думаю, королеве настало время умереть!
Он закашлялся и коротко кивнул, поднимаясь с кресла.
— Поражен вашей смелости, ваше величество. Не думал, что герцог вам дороже престола. Я выполню все, что прикажете.
Я слегка улыбнулась и сняла корону с головы, провожая Мага взглядом. Главное, чтобы он помог спасти Пармиса, а что до меня, так я уже не боялась даже настоящей смерти!
ГЛАВА 19 Хакон
Уже знакомый приемный зал поместья графа Стейна был заполнен кармазинами до отказа. Каждый, кто считал правление Астрид унижением для всего королевства, не поленился упасть на одно колено и приклонить голову перед истинным королем Звинси! Я чувствовал гордость за великий народ кармазинов и старался ничем не выдать своего плачевного физического состояния. Все мое тело было изуродовано рваными ранами, которые заживали слишком медленно для мужчины моего возраста со столь чистой драконьей кровью. Обезболивающий эликсир помогал ненадолго, а после перелета из дворца в поместье графа так и вовсе перестал действовать. Я терпел одуряющую боль, чувствуя, как под длинной коричневой мантией моя порванная кожа горит огнем. Терпел, стиснув зубы, и всей душой ненавидел того, кто посмел нанести мне эти глубокие раны, рубцы, которые окончательно так и не затянутся, будут всю жизнь напоминать о ночи нашей схватки с «лучшим другом»! Моя провокация сработала на него куда сильнее, чем я ожидал! Вот она! Самая настоящая ревность! Настолько всепоглощающая, что уже никакие последствия не могли его остановить! Он убивал меня намеренно и отчаянно! Крушил соперника, ведь я заставил его возлюбленную лить слезы, имел ее в супружеской постели насильно! В обезумевших глазах «друга» кипела ярость, и потушить ее могла лишь моя скорая смерть! Не ожидал я такого жестокого подвоха от вечно холодного и лицемерного Пармиса. Я всегда думал, что он в первую очередь дорожит своим титулом, достатком и положением при дворе. Оказалось, все наоборот! Астрид поразила его прямо в сердце и погубила его замечательную безоблачную жизнь. Но если с чувствами герцога все понятно, то чувства Астрид остались для меня загадкой. В ту же ночь она изгнала Пармиса из королевства, лишив его титула и имущества, хотя по мне, так за такое преступление изгнания мало! Что ж, подобное снисхождение я мог объяснить ее ненавистью ко мне.
За мое самочувствие супруга не переживала и ни разу не посетила мою палату, чтобы справиться о здоровье. Я вообще не видел и не слышал ее со дня коронации! Тори же не отходила от моей постели, ежеминутно сокрушаясь в рыданиях, умоляя простить ее за измену и возобновить порочные отношения. Мне же было приятно лишь ее внимание, которого не давала Астрид. Странно, но я почему-то каждый день ждал, когда королева придет и посмотрит мне в глаза. Так и не дождавшись, получил тайное послание от Стейна и незамедлительно покинул замок, чтобы оказаться сейчас в светлом зале его поместья.
— Прошу простить меня за то, что вызвал вас в столь поздний час в таком не простом для вас состоянии, но сведения, которыми я завладел, требуют скорейшего раскрытия и решения вне стен Зеленых земель, — заговорил граф после того, как я жестом разрешил кармазинам выйти из поклона. Он стоял передо мной все в том же праздничном камзоле королевского цвета моего рода с серьезным и обеспокоенным лицом. Слегка всклокоченные каштановые волосы придавали небрежности идеальному образу статного мужчины, но никак не умоляли его твердого внутреннего стержня. Стоило заглянуть в его темно-карие глаза, от которых за версту веяло уверенностью, как и у меня самого прибавлялось сил терпеть боль. И лишь его невольно поджатые губы выдавали ту самую крупицу волнения, которую я ощутил вначале его речи.