Папирус Halensis сообщает нам название еще одного празднества с играми, отмечавшегося в Александрии при Птолемее II в честь Птолемея I, — Басилеи, — которое, вероятно, знаменовало принятие Птолемеем царского титула. Это празднество известно из аттической надписи в честь атлета Никокла, который на нем победил[243]. Фрагмент с названием третьих Александрийских игр, упомянутых в папирусе Halensis, оторван; редакторы полагают, что они были устроены в честь Александра, обожествленного основателя города.
В последние годы жизни Арсинои египетский двор сделал еще один шаг к учреждению культа правящих царя и царицы. Правда, Птолемей II был обожествлен только через связь с богиней Арсиноей, которая господствовала над ним при его жизни и чье прозвище Филадельфия народ позднее распространил и на него во II веке до н. э., когда понадобился какой-то способ выделить в перечне царей второго Птолемея, единственного представителя династии, не имевшего собственного прозвища. Птолемею II и Арсиное поклонялись вместе как «Божественным Брату и Сестре», «Богам Адельфам» (θεοὶ ἀδελφοί). Видимо, культ был учрежден еще до смерти Арсинои, так как самый древний найденный папирус, упоминающий ее, относится к июню 270 года до н. э.[244], а Арсиноя умерла не раньше июля 269 года до н. э. Этот культ «Богов Адельфов» был связан с культом Александра в Александрии, и один и тот же жрец носил звание «жрец Александра и Богов Адельфов». Любопытно, что культ Богов Спасителей (Птолемея I и Береники) пока оставался отдельным, и до поры его жрец не упоминается в датировочных формулах. Геродот (I.30) сообщает, что Богам Адельфам в Александрии был воздвигнут особый храм.
Когда Арсиноя Филадельфия умерла в 269 году до н. э., ее культ как «богини Филадельфии» стал государственным и ей была назначена особая жрица, носившая звание канефоры (от слова kaneon, «корзина», которую жрица несла в ритуальной процессии). Имя канефоры Арсинои появляется в датировочных формулах текстов вместе с именем жреца Александра и Богов Адельфов с января 266 года до н. э. и позже. У Арсинои был отдельный храм в Александрии, в котором она отождествлялась с Афродитой под именем Арсинои Афродиты. Это первый известный нам в эллинистическом Египте случай, многочисленные аналоги которого мы находим не только в Египте эпохи эллинизма, но и в государстве Селевкидов и в Риме эпохи империи, — обычай отождествлять некоторых обожествленных людей со старыми античными богами[245]. Что касается Арсинои Филадельфии, то, возможно, эта честь несколько теряет свое значение из-за того, что царская любовница Билистиха тоже отождествлялась в Александрии с Афродитой, о чем говорится в последней главе. Вероятно, Плиний имел в виду государственный храм Арсинои в Александрии, указывая, что в нем есть изображение Арсинои высотой в 4 локтя, вырезанное из топаза, и древний фараоновский обелиск на храмовой территории, который Птолемей специально привез из каменоломни, где тот лежал со времен Нектанеба[246]. Схолиаст сообщает нам, что Птолемей также учредил культ своей второй сестры Филотеры[247], но маловероятно, что он имел такую же важность, поскольку никогда не использовался при официальной датировке документов.
Должно быть, в Александрии были многочисленные Арсиноэи, то есть святилища Арсинои[248]. Страбон упоминает небольшое святилище (наиск) Арсинои на мысе Зефирион (рядом с современным Абукиром)[249]. Надпись на плите из храма в Фиваиде гласит: «Сатир Арсиное, богине Филадельфии»[250]. Вероятно, поклонение Арсиное среди отдельных греков было особенно распространено в Фаюме, который носил имя Арсиноитского нома. В царствование следующего представителя династии мы встречаем воина, эллинизированного ливийца, который в своей последней воле завещает выстроить святилище, посвященное Беренике и Афродите Арсиное[251].
Помимо греческого культа Арсинои, по приказу царя она почиталась во всех египетских храмах страны в качестве ассоциированного божества (synnaos). Иероглифические свидетельства существования этого египетского культа были найдены в Мендесе, Фивах, Саисе, Мемфисе, Гермонтисе и Фаюме[252].
С официальным обожествлением правителей было связано произнесение их имен в царской клятве — присяге, обязательной при судопроизводстве во всем царстве. Позднее в царской клятве перечислялись все цари династии, начиная с царствующего: «Клянусь царем Птолемеем, сыном Птолемея и Арсинои, Отцелюбивых Богов, и Отцелюбивыми Богами, Богами Адельфами, Богами Благодетелями, Богами Спасителями, Сераписом и Исидой и всеми остальными богами»[253]. Но при Птолемее II форма была проще: «Клянусь царем Птолемеем и Арсиноей Филадельфией, Богами Адельфами». Древнейший вариант клятвы из найденных до сих пор относится к 251–250 годам до н. э., он не является официальной клятвой и гласит: «Клянусь тебе деймоном царя и деймоном Арсинои»[254].
Что касается обожествления Птолемеев, то пока остается неясным происхождение их официальных прозвищ, которыми они назывались в качестве богов (Боги Спасители и т. д.). Едва ли можно сомневаться, что сами правители решали, какое принять прозвище; однако такое впечатление, что в отдельных случаях царь официально принимал именование, которым его уже называли. Например, как мы уже знаем, Птолемея I первыми назвали Сотером родосцы в качестве добровольного знака почтения. Иероним сообщает, что подданные восславили Птолемея III как Эвергета (Благодетеля) после того, как он привез в Египет захваченные изображения богов. Относительно Птолемея IV есть сведения, что он носил имя Филопатор еще до своего восшествия на престол, будучи наследником трона, хотя это кажется не слишком достоверным[255].
Как уже говорилось, поклонение царям и царицам из династии Птолемеев, совершаемое греками в греческой форме, нужно отличать от египетского культа, отправлявшегося в египетских храмах. Обожествление Арсинои повлияло на египетский культ главным образом в вопросе апомойры, о которой мы будем говорить подробнее в следующей главе.
Глава 5Государственный строй
Бюрократия
Период эллинизма является промежуточным между эпохой правления в Египте фараонов и периодом, когда он был превращен в провинцию Римской империи. Вспомнив, что в Египте царствовали иноземные носители эллинистической культуры, мы будем вынуждены признать: восшествие на престол первого из Птолемеев положило начало новой эпохи, эпохи, в которую древний египетский народ окончательно утратил свою свободу — если свобода означает, что народом правят деспоты одной с ним национальности. С другой стороны, правившие в Египте монархи жили в этой же стране, а значит, египетское царство было свободным — оно не зависело от какой-либо внешней силы, и в этом смысле период эллинизма представляет собой последнюю главу истории Египта как суверенного государства.
Как видно из папирусов, в целом система управления, функционировавшая в Египте при Птолемеях, несомненно, была уже установлена основными указами Птолемея II к концу его жизни. До некоторой степени она была связана с прежней фараоновской системой, хотя к тому времени, когда Птолемей I овладел страной, после многолетнего периода персидского правления, борьбы и восстаний в ней оставались лишь руины той древней системы. Египет уже не был тем, чем был в дни своего величия. «Его сельское хозяйство годами страдало от нерегулярной работы на берегах и каналах, от которых зависела жизнь и смерть Египта; его торговля почти целиком находилась в руках иноземцев, греков и финикийцев; его производство в основном монополизировали храмы и жрецы, доминировавшие в политической, общественной и экономической жизни страны»[256].
При Птолемеях греческие умы были вынуждены столкнуться с проблемой того, как заставить всю нильскую страну приносить прибыль. И система в том виде, в котором они ее постепенно сформировали, оказалась столь успешна, что не только римляне переняли ее в основных чертах, но некоторые ее остатки дошли через позднюю Римскую империю до исламского периода. То обстоятельство, что греческие папирусы первых пятидесяти лет правления Птолемеев встречаются чрезвычайно редко, возможно, свидетельствует о том, что бюрократическая система была разработана уже при Птолемее II; Птолемей I, старый полководец Александра Македонского, быть может, больше занимался международной политикой, чем созданием системы администрации для Египта, в котором его потомки будут жить в течение долгого времени.
Царя из династии Птолемеев нужно представлять себе очень крупным землевладельцем, во владении которого находилась вся египетская страна. Чиновники были его личными слугами, армия — орудием его воли; она была набрана из людей, которые проживали на участках земли из его владений, переданных им в пользование на условии предоставления ему военной службы, или из наемников, привезенных из Греции, Балкан и Азии, которых привлекла служба под его личным руководством. При первых Птолемеях «не было резкого разграничения между военной и гражданской карьерой, и в царской администрации служили исключительно военные»[257]