Со своими фаворитами Екатерина жила по несколько лет и расставалась по самым разным причинам. Иногда инициатором разрыва выступала сама императрица, уличив своего любовника в измене или же не видя достаточного почтения в его поведении, но в некоторых случаях фавориты сами покидали ее. Причиной могла стать разница в возрасте или же слишком властный характер Екатерины и строгий распорядок. В любом случае Великая императрица никогда не мстила даже тем любовникам, которых заставала в объятиях других высокопоставленных особ. Напротив, все были щедро награждены чинами, титулами, деньгами. Государыня не скупилась и на всякого рода дорогие подарки для своих фаворитов. Между тем к участию в решении политических вопросов большинство своих избранников она не допускала. Такой чести удостоились лишь двое ее фаворитов – Григорий Александрович Потемкин и Петр Васильевич Завадовский.
По натуре живая и жизнерадостная, Екатерина II не любила скуки и печали, но ее кипучий темперамент умерялся развитым и требовательным рассудком. А. С. Пушкин назвал ее «Тартюфом в юбке и короне», ибо она умела не только расположить к себе людей, но и оказывать на них непосредственное влияние. Императрица была умна, имела политический талант и прекрасно разбиралась в людях. Все сохранившиеся источники описывают ее как натуру целостную, с сильным характером, умеющую приспособиться к ситуации, уважающую мнение других и весьма трудолюбивую.
Внешне Екатерина была достаточно привлекательна и даже величественна. Люди, близко знавшие ее, отмечали ее приятную внешность не только в молодости, но и в зрелые годы. Вот как описала императрицу баронесса Элизабет Димсдейл, которая впервые была представлена ей вместе со своим супругом в Царском Селе в конце августа 1781 года: «Очень привлекательная женщина с прелестными выразительными глазами и умным взглядом». Фаворит государыни Григорий Орлов, поменявший неимоверное количество женщин, признавался, что никогда не встречал такой изумительной фигуры, как у царицы.
Польский дипломат Станислав Понятовский, который в 1764 году при решительной поддержке Екатерины II был избран королем Речи Посполитой, запомнил российскую императрицу такой: «Оправляясь от первых родов, она расцвела так, как об этом только может мечтать женщина, наделенная от природы красотой. Черные волосы, восхитительная белизна кожи, большие синие глаза навыкате, многое говорившие, очень длинные черные ресницы, острый носик, рот, зовущий к поцелую, руки и плечи совершенной формы; рост – скорее высокий, чем низкий, походка на редкость легкая и в то же время исполненная величайшего благородства, приятный тембр голоса, смех, столь же веселый, сколь и нрав ее…» Согласитесь, что такое описание мог оставить только влюбленный человек, каким и был на самом деле Понятовский. И хотя молодой красавец-поляк не стал супругом императрицы, он сохранил для истории тот образ, который вряд ли может представить нам хоть один из десятков ее портретов. Именно тот, который взволновал другого молодого офицера, ее будущего возлюбленного и тайного супруга Григория Потемкина.
«В любви Екатерины и Потемкина все необыкновенно»
Незаурядная женщина, исключительно одаренная интеллектуально, духовно и физически, Екатерина пользовалась неограниченной властью, свободой и независимостью. В сердечных делах государыня действовала так же, как и в государственных – всегда решительно и без оглядки. Любила и приближала к себе того, кого сама считала нужным и по собственному же решению отвергала. И в то же время многочисленные любовные связи Екатерины – это не только призыв страсти. Как бы ни была велика энергия этой женщины, каким бы острым ни был ее ум и как бы ни высоко было ее мнение о себе и своих достоинствах, она всегда испытывала необходимость в мужском разуме и мужской воле. Одной из граней политического дарования этой незаурядной женщины было умение разглядеть в людях те или иные таланты, выбирать себе верных и надежных сподвижников. К началу 1770-х годов Екатерина II стала все острее ощущать потребность в человеке, который был бы способен стать ее опорой в деле государственного управления. Таким человеком, обладавшим даром претворять в жизнь идеи императрицы, стал Григорий Александрович Потемкин.
Светлейший князь – князь Священной Римской империи, князь Таврический, генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, Главнокомандующий русской армией, великий гетман казацкого Черноморского и Екатеринославского войск, адмирал Черноморского и Каспийского флотов, губернатор Малороссии, – он мог бы стать еще и владетелем Польши или иного княжества – любого, какое он пожелал бы создать на завоеванных для России территориях. Человек, получивший все эти титулы из рук императрицы, был не только ее главной любовью и, что вероятнее всего, тайным супругом, но и фактически ее соправителем. Светлейший князь – или просто светлейший, как его звали по всей России, – долгое время правил вместе с Екатериной. Они знали друг друга тридцать лет и были вместе почти двадцать.
Впервые Екатерина обратила внимание на Григория Потемкина в тот день, когда стала русской императрицей, а в минуту тяжелого политического кризиса приблизила к себе. В то время сыну небогатого смоленского помещика исполнилось всего 22 года, и он отчаянно старался понравиться императрице. Она запомнила, что молодой человек смешно, хоть иногда и грубовато острил и мастерски подражал голосам животных и людей.
Связь между ними началась гораздо позже – весной 1774 года. По меркам того времени любовники были далеко не молоды – Потемкину тридцать четыре, Екатерина на десять лет старше, – но это делало их отношения еще более трогательными. Григорий имел мужественную наружность, крепкое сложение тела, величественный рост. Даже поврежденный в молодые годы глаз не уменьшал красоты его лица. Сам Потемкин уверял, что око потеряло способность видеть от неудачного лечения: как-то, заболев горячкой, он обратился к знахарю, который делал ему припарки с едкими мазями. Но ходили упорные слухи, что глаз ему выбили в драке братья Орловы, – а потом еще и прозвали Потемкина «циклопом». Впрочем, по воспоминаниям некоторых современников, его «странная внешность в одинаковой мере поражала, отталкивала и притягивала». Английский посол Гуннинг сообщал: «Его фигура огромна и непропорциональна, а внешность отнюдь не притягательна». На время знакомства и Екатерина, несмотря на малый рост (157 см) и полноту, все еще оставалась красивой и привлекательной для мужчин, хотя немалую долю этой привлекательности обеспечивала магия власти. Не остался к ней равнодушным и Потемкин: уже в ближайшие дни всезнающие европейские дипломаты отправили в свои столицы донесения о том, что у Екатерины появился новый «случай».
До Потемкина в бурной жизни императрицы Екатерины было четыре «случая» – так называли при дворе ее официальных фаворитов – Салтыков, С. А. Понятовский, Г. Орлов и А. Васильчиков. После того как Григорий Орлов впал в немилость, а Васильчиков оказался неважным помощником, Григорий Потемкин удостоился звания официального фаворита. Один из представителей знаменитого графского рода, немец Сольмс, сплетничал на этот счет: «Генерал Потемкин почти не покидает покоев государыни… При его молодости и уме ему будет легко занять в сердце императрицы место Орлова, которого не умел удержать Васильчиков».
В апреле 1774 года Потемкин переехал в специально отделанные для него покои. С 1774 по 1776 год он почти постоянно жил в Зимнем дворце и неотлучно находился при государыне. Его привыкли видеть повсюду в городе. Роскошная карета, породистые лошади и скорая езда становятся неотъемлемой частью образа нового фаворита государыни. Обычно Потемкин присутствовал на всех выходах императрицы. Ему, человеку традиционного русского склада, не всегда было легко поддерживать ровные отношения с женщиной, обладавшей не только большей властью, чем он, но и абсолютно от него независимой. Порой он держался с государыней высокомерно и даже распущенно. «Манеры его напоминали то обитателя Версаля, то кого-то из его друзей-казаков – вот почему Екатерина называла его то казаком, то татарином, то именем какого-нибудь дикого животного. Его современники сходились во мнении, что в этом диковатом человеке, одновременно красивом и уродливом, смешивались первобытная энергия, почти животная сексуальность, неподражаемая оригинальность, завораживающий ум и удивительная чувствительность. Его либо любили, либо ненавидели», – писал автор книги о Г. Потемкине Саймон Себаг Монтефорье.
Непростой характер и дикие манеры не мешали Потемкину стремительно двигаться по карьерной лестнице, чему конечно же способствовала влюбленная царица. С 1774-го по 1776 год Потемкин становится членом Государственного совета, вице-президентом Военной коллегии, возводится в графское достоинство, получает чины генерал-аншефа и подполковника Преображенского полка (полковником этого полка была сама Екатерина II). Круг его обязанностей очень широк. Как глава Военной коллегии он ведал кадровыми перемещениями и назначениями в армии, награждениями, производством в чин, пенсиями, отпусками, утверждением важных судебных приговоров. Кроме военного таланта, Потемкин обладал великолепными административными и дипломатическими способностями. Государыня направляла его туда, где были нужны решительные действия. В 1774 году он участвовал в организации мероприятий по подавлению пугачевского восстания, в следующем – в ликвидации Запорожской Сечи и ее войска. 31 марта 1774 года указом императрицы ему было поручено управление Новороссийской, а затем и Азовской губерниями. Награды следовали одна за другой: в 1774 году фаворит был возведен в графское достоинство, а в конце это же года стал кавалером ордена Святого Андрея Первозванного. В марте 1776 года он был возведен в княжеское достоинство Священной Римской империи и получил титул «светлейшего».
«В любви Екатерины и Потемкина все необыкновенно. Богато одаренные личности, они были поставлены судьбой в исключительное положение. И все же начавшийся между ними роман был похож на всякий роман. Страсть их пылала так бурно, что, следя за ее развитием, забываешь, что они управляли огромной империей, ведущей войну с внешним и внутренним врагом. Она – императрица, он – подданный, оба обладали непомерным честолюбием и жили в окружении дышащего соперничеством двора, подмечавшего каждую деталь и придающего политическое значение каждому взгляду», – писал С. С. Монтефорье.