Его пронизывающий взгляд словно забирал частичку моей души каждый раз, когда он обращал на меня внимание. Эти утраты были не так заметны, но с каждым взглядом я все больше терял уверенность в своем решении изменить жизнь и выбрать новый путь.
Две недели на природе дали мне новый стимул, мой бунт обрел название и смысл. Но вот только теперь я больше не был так уверен в своих желаниях. Словно башня, которая внезапно пошатнулась.
Теперь я понял, что мы не виделись с момента скандала. И не потому, что я не приходил, просто он этого не хотел. Аасмунд Скоген всегда находил способ с кем-то увидеться. Не важно, в какое время, днем или ночью. Он просто не хотел приглашать меня на аудиенцию.
– Тебе следовало бы хорошо подумать, Александер, – произнес дедушка с обманчивой мягкостью, и от его голоса у меня на затылке встали дыбом волоски. Я мгновенно пожалел, что не придумал каких-нибудь необоснованных отговорок, чтобы уклониться от встречи. После разговора с Норой я не был на высоте. Одно только ее имя вызывало во мне поток противоречивых чувств. Прежде всего глубокую грусть. Словно я потерял что-то важное.
Однако словно по нажатию кнопки уголки моих губ поднялись, поза стала почти что смехотворно непринужденной. Хорошо заученное движение. Словно в театре.
– О чем именно ты говоришь? – невинно спросил я, хотя мы оба знали, о чем он.
– Давай без этого бреда, – ответил дед и смерил меня пронзительным взглядом. – Нам обоим полезнее поскорее оставить всю эту болтовню и перейти напрямую к делу. – Он повернул перстень с печаткой на пальце. Украшение дед купил на свой первый миллиард. – Итак, ты должен быть разумнее, Александер. Нужно было подготовиться к тому, что тебя могут испытывать. Но ты этого не сделал. Ты безрассудно погрузился в это дело, не учитывая возможные последствия. Затем попытался все скрыть, но тебе это не удалось, не так ли?
Что-то в тоне его голоса заставило меня насторожиться. Я был слишком хорошо обучен видеть насквозь людей и их намерения, понимать суть их поступков. Поэтому сразу заметил, что его слова были двусмысленными.
– Проверка? – подчеркнуто медленно произнес я и почувствовал, что сердце бьется словно барабан в стиральной машинке, вышедшей из строя.
Дед фыркнул.
– Именно поэтому, Александер, мы с самого вашего детства прорабатывали различные сценарии. Вас готовили ко всему, что могло бы стать для вас испытанием в будущем, – прохладно заметил он. – Тренировка похищения не прошла даром. Как и «комната паники» в нашем доме. Есть разумные причины для плана побега, для четко установленных процедур в случае смерти члена семьи. Твой друг, кронпринц, мог бы петь об этом песни.
Ледяные когти впились в мое сердце, петля на шее затягивалась все сильнее.
– Откуда тебе об этом известно?
– Ты и сам отлично это знаешь.
В памяти вновь ожил новогодний вечер. Я вспомнил, как Стелла подошла ко мне. Она была именно такой, как мне нравилось: искренней, честной и остроумной. Мы смеялись, пили и хорошо понимали друг друга.
До меня так и не дошло, как ей удалось обвести меня вокруг пальца, ведь я купился на обман. Все это время в своем состоянии я винил алкоголь и не думал, что стал жертвой чьей-то интриги. После того, как видео было опубликовано и распространено, я решил, что все дело в деньгах.
Но что, если кто-то подослал ее ко мне? По другим причинам, а не по тем, что приходили мне в голову раньше? Осознание этого факта грозило выбить почву из-под моих ног.
– Ты? – не веря своим ушам, спросил я. И на лице моего деда, которое я всегда буду помнить, промелькнуло что-то похожее на гордость. – Серьезно?
– Я хотел посмотреть, как ты разберешься с этой ситуацией. Ты даже попросил у нее разрешения, что было уже больше, чем сделал твой дядя во время своей проверки. Тут ты поступил хорошо.
Ошеломленный, я уставился на патриарха нашего семейного предприятия.
– Хорошо поступил? – повторил я, не в силах избавиться от чувства, что прохожу вдоль аквариума с акулами и сую в него окровавленную руку. Маска соскользнула с моего лица.
– Нам всем рано или поздно приходится пройти проверку, чтобы выяснить, способны ли мы справиться со сложными ситуациями. Ты прошел ее. Ты сохранил холодный рассудок, поладил с юной девушкой и справился с последними двумя неделями.
– Ее наняли? Ради этой грязной истории? – выплюнул я с отвращением.
– Иначе почему тогда она постоянно появлялась на тех же мероприятиях, что и ты?
Я растерянно потер лицо.
– А пресс-релиз ее поверенных? В котором говорится о моей невиновности?
Одобрительный кивок.
– Немедленный контроль ущерба, запланированный нашим адвокатом.
– Зачем?
– Чтобы убедиться, что ты действительно этого хочешь? Готов ли ты проявить твердость и решимость, – ответил Аасмунд Скоген, не моргнув и глазом. – Как только ты получишь диплом, мы сможем заключить договор и поговорить о твоем окладе. Естественно, твои ежегодные выплаты останутся нетронутыми.
Впервые за долгое время я потерял дар речи. Я ожидал многого, но не этого. Моя собственная семья устроила этот скандал, чтобы испытать меня. Чтобы проверить на прочность и узнать, как я поведу себя в сложной ситуации. Мне стало плохо. Словно я съел что-то испорченное. Отравленное яблоко, подаренное людьми, которым я доверял.
– Нет слов?
– Честно говоря, да, – ответил я, чувствуя, как в затылке нарастает пульсирующая боль. Я сжал руки в кулаки и расслабил их, поискал правильные слова, но не нашел. Словно рыбачил в темноте.
– Не нужно ничего говорить, Александер. У каждого свои заботы: у твоего отца, у меня, у твоего дяди. Знаю, это сложно. Но поверь мне, это ничто по сравнению с ответственностью и давлением, с которыми ты будешь сталкиваться каждый день, зная, за скольких людей отвечаешь. Твоя задача – обеспечить бесперебойный процесс реализации товаров и своевременную выплату заработной платы сотрудникам. Их судьба зависит от твоих решений.
За последние десять минут я проговорил с дедушкой дольше, чем за все последние годы.
В общем-то, я должен быть расстроен и разочарован. Раздавлен. Но разговор с Норой забрал все мои силы, словно ее предательство меня полностью опустошило.
Больше ничего не осталось.
Я снова ощутил себя ребенком, словно мое возвращение в Осло вернуло меня в те оковы, от которых мне удалось освободиться на эти две недели.
Я не мог разозлиться даже из-за Хеннинга, которого это видео окунуло в дерьмо и заставило согласиться на фальшивые отношения.
Никакого огня, искры, ненависти.
Вместо этого только смирение и ощущение, что я должен принять свою судьбу, потому что не могу противиться ей. Не важно, каким несчастным это меня делает.
– Зачем… зачем ты все это мне говоришь? – услышал я свой вопрос.
Кустистые брови деда задумчиво сошлись над карамельными глазами.
– Потому что теперь ты готов. До этого не был. Ты справлялся со своими обязанностями, но выполнял их неохотно. Сначала я не думал, что ты выдержишь поход длиной в две недели, но в этом ты меня не разочаровал. Я все организую, если ты согласен. Если это то, чего ты хочешь.
«Если это то, чего ты хочешь». Слова задержались во мне, в этой немой пустоте, оставшейся после разрыва с Норой. Черт. Не так я представлял свое возвращение. Я считал, что смогу уйти. Повернуться спиной к «КОСГЕН».
Однако теперь я видел гордость и бремя в глазах дедушки, видел бразды правления, которые он мне передавал, почувствовал огромное давление. Естественно, у меня еще были годы впереди, прежде чем отец полностью передаст управление «КОСГЕНом» мне, однако сейчас это означало подписать договор с дьяволом. По крайней мере, так мне казалось.
Было очень больно. Словно я слишком быстро и слишком глубоко нырнул. Все во мне напряглось. Все болело.
И я устал. Отчаялся. Лишился сил.
При этом у меня было столько идей.
Покончить с этим. Построить что-то новое, возможно, связанное с походами. «КОСГЕН» много инвестировал. Во всевозможные проекты.
Но теперь все эти мысли исчезли, словно их не было.
Внезапно я вспомнил Элли, наш разговор, ее желание и решительность и почувствовал себя самым большим предателем в мире, снова возвращаясь к своей роли. Просто так. Потому что именно так я всегда и делал, когда возникали трудности.
Потому что так меня научили. Меня тошнило, но вместо этого я расправил плечи и натянул искусственную улыбку.
– Ладно, – ответил я, не сомневаясь больше и секунды. – Я согласен.
28Нора
– Вот теперь все, – простонала я и провела рукой по лбу, глядя на простую деревянную мебель передо мной как откровение. После долгих трех дней мы наконец-то собрали всю мебель. Благодаря брату Ады, дедушке, а также Лиаму и его трем друзьям из Осло. Снаружи раздался гудок автомобиля, но я редко слышала что-то более прекрасное. Словно музыка для ушей. Возбуждающее. Другое. Начало. Или конец?
И в то же время я чувствовала глубокую тоску. Хотя я уже почти восемь недель не видела Сандера, он занимал все мои мысли. Куда бы я ни шла и что бы ни делала, он был рядом со мной.
Мое сердце напоминало осколок. Но я все же старалась не обращать на это внимания. Улыбка оставалась сияющей, настроение по-прежнему радостным. Только когда я бывала одна, по вечерам в своей комнате или на улице, меня иногда накрывало. Пусть не было ничего плохого в проявлении своих чувств, мне не хотелось этого делать. Я старалась не поддаваться чувству жалости к себе и не думать о том, что я все потеряла, а Сандер не стал сражаться за нас. Хотя я и попыталась привлечь его внимание и выкрикнула его имя. Он не остановился. Но его ли это вина? Ведь это я ему соврала.
Однако рано или поздно мое сердце все равно бы разбилось. И что тогда?
Хуже всего было то, что он повсюду оставил о себе воспоминания. О его присутствии. О смехе. О его открытой и приветливой манере общения. О его уме и остроумии. Словно Сандер прошелся маркером по моей жизни и везде написал свое имя. Я провела еще два треккинг-тура, но они были серыми и туманными, мрачными и холодными. Троллтунга на рассвете без Сандера была похожа на зияющую круглую дыру в моей груди.