Правление Тай-цзуна не обошлось без династических конфликтов. Весной 643 года пятый сын императора Ли Ю, носивший титул князя Ци, разгневавшись на главного цензора Цюаня Ваньцзи за те ограничения, который тот на него накладывал, убил Цюаня и поднял восстание. Тай-цзун послал против Ли Ю своего доверенного военачальника Ли Шицзи, которому император Гао-цзу пожаловал в качестве отличия фамилию Ли. Но воевать не пришлось – Ли Ю был схвачен одним из своих приближенных и доставлен в Чанъань (так теперь звался Дасин) к отцу, по приказу которого был вынужден совершить самоубийство.
В том же году старший сын императора Ли Чэнцянь, объявленный наследником престола в восьмилетнем возрасте, вскоре после восшествия Тай-цзуна на престол испугался, что отец может объявить наследником его единоутробного брата Ли Тая, князя Вэй (оба были сыновьями императрицы Чжансунь). Ли Чэнцянь составил заговор с целью свержения отца, в который вовлек чэнсяна Хоу Цзюньцзи. Но один из телохранителей Ли Чэнцяня донес о заговоре императору. Дело закончилось казнью Хоу Цзюнцзи и других участников заговора, кроме Ли Чэнцяня, который был низведен до уровня простолюдина и отправлен в ссылку, где и умер.
У Тай-цзуна было довольно своеобразное понятие о справедливости. До раскрытия заговора он благоволил к Ли Таю, но потом решил, что Ли Тай несет ответственность за падение Ли Чэнцяня, и потому назначил наследным принцем своего девятого сына Ли Чжи, также рожденного императрицей Чжансунь. Изначально у Ли Чжи практически не было шансов на занятие престола, но судьба распорядилась так, что в июле 649 года именно он стал третьим императором династии Тан под именем Гао-цзун. Как говорится, удача приходит, не спрашивая разрешения. В данном случае принципиальные соображения возобладали у крайне прагматичного Тай-цзуна над доводами разума, поскольку безвинно лишившийся права престолонаследия Ли Тай был гораздо одареннее и способнее к правлению, чем Ли Чжи. Если бы Ли Тай остался наследником, то, скорее всего, у нас не было бы «Правил императоров», этого подробного наставления по управлению государством.
Император Тай-цзун скончался 10 июля 649 года после продолжительной болезни, о которой достоверно ничего не известно. Традиционно предполагается, что причиной его смерти стало снадобье, призванное увеличить продолжительность жизни (в древности люди верили в существование чудодейственных средств, могущих увеличить продолжительность жизни до двухсот, а то и до трехсот лет).
В китайской истории было мало правителей, которых можно сравнить с императором Тай-цзуном, а в династии Тан равного ему не было.
Глава 3. Император Гао-цзун: котенок, родившийся от тигра
Императору Гао-цзуну было далеко до его великого отца, он был котенком, родившимся от тигра[61]. Разумеется, о любом правителе его придворные будут отзываться как можно лучше, но есть один способ, который расставляет всё по местам и показывает истинное качество правления и подлинные качества правителя: нужно посмотреть, какие события происходили во время его правления. Одно лишь подчинение Восточного тюркского каганата свидетельствует о достоинствах императора Тай-цзуна нагляднее, нежели похвальные отзывы, которые можно встретить в исторических документах.
«Хорошая повозка в починке не нуждается», – говорят китайцы. Если правителю достается в наследство разумно устроенный и хорошо отлаженный государственный аппарат, а в стране царит спокойствие, то можно управлять и при отсутствии необходимых качеств. Важно лишь одно: ничего не менять, не затевать никаких кардинальных реформ. Ханьский император Юань-ди, подобно Гао-цзуну не обладавший выдающимися способностями, смог просидеть на престоле в течение пятнадцати лет, не особо вмешиваясь в правление государством, которое привел в порядок его отец, император Сюань-ди[62].
Помимо письменного наставления, император Тай-цзун оставил сыну хорошо подобранных сановников, честно заботившихся о благе государства, а также полную денег казну. Единственной более-менее крупной проблемой, доставшейся в наследство Гао-цзуну, было противостояние с Когурё, но при должной подготовке и наличии талантливых военачальников решить эту проблему было несложно, что и было сделано в 668 году, правда, сам Гао-цзун непосредственного отношения к этой победе не имел, поскольку его правление очень скоро превратилось в номинальное пребывание на престоле. К месту можно вспомнить пословицу: «Любовь – как вода: и жажду утоляет, и погубить может».
Первой женой Гао-цзуна была императрица Ван, дочь правителя округа Луошань Ван Рэнью. Этот брак был заключен по инициативе бабки Гао-цзуна гунчжу Тонгань, которая приходилась родной сестрой основателю династии Гао-цзу. Тонгань была замужем за дядей Ван Реньюя Ван Юем. Ей понравилась красивая внучатая племянница мужа, и она решила женить на ней Ли Чжи, который в то время еще не был наследным принцем. Император Тай-цзун одобрил этот брак, а мнением самого Ли Чжи вряд ли кто-то соизволил поинтересоваться[63].
С одной стороны, императрице Ван повезло: волею судьбы она стала женой императора, хотя при заключении брака не могла надеяться на такую удачу. С другой стороны, у императрицы не было детей, что делало ее положение весьма непрочным[64]. Вдобавок Гао-цзун был равнодушен к императрице, его фавориткой стала некая наложница по фамилии Сяо, которая имела шансы на то, чтобы стать новой императрицей. Воздействовать на мужа упреками Ван не могла, поскольку это бы вызвало с его стороны окончательное охлаждение. Следовало действовать тоньше, например вспомнить, что «маленькая птичка может отвлечь тигра от преследования крупной добычи»[65].
На роль «птички» подходила некая У Мэй – наложница покойного императора Тай-цзуна, пытавшаяся обратить на себя внимание Гао-цзуна. Предание гласит, что У Мэй заговорила с императором во время посещения им буддийской обители Ганье, в которую она была отправлена после смерти Тай-цзуна. Император настолько впечатлился, что рассказал об этой встрече императрице Ван. Ход мыслей императрицы был понятен: эта негодница Сяо уже успела родить императору сына и двух дочерей, надо поскорее выпускать «птичку»… По приказу императрицы У Мэй начали содержать в привилегированных условиях и позволили ей отращивать волосы[66]. Когда волосы отросли, У Мэй привезли во дворец, где она была преподнесена императору в качестве дара от императрицы…
Вполне возможно, что всё было не так: У Мэй могла оказаться во дворце по приказу императора, а пассаж с императрицей Ван могли присочинить позже для пущей мелодраматичности, как пример черной неблагодарности. Есть упоминания о том, что Ли Чжи проявлял внимание к У Мэй еще при жизни отца, а также о том, что он регулярно навещал ее в монастыре, прежде чем забрать во дворец. Но, так или иначе, в 654 году, на четвертом году своего правления, Гао-цзу сделал У Цзэтянь своей наложницей. Ему тогда шел двадцать седьмой год, а ей было тридцать, так что любовь императора представляла собой чувство зрелого мужчины к зрелой женщине, а не безумную вспышку страсти, свойственную юному возрасту.
Очень скоро, благодаря расположению императора, У Цзэтянь получила второй ранг гуйфэй. Наложница Сяо, не сумевшая подняться выше третьего ранга фэй, лишилась высочайшего внимания и на этой почве сблизилась с императрицей Ван – известно же, что ничто не сближает так, как наличие общего врага, и история служит тому порукой. По китайским традициям интимные отношения отца и сына с одной женщиной приравнивались к инцесту. Можно представить, насколько сановники императора были возмущены тем, что дворец Сына Неба, которому пристало служить для подданых образцом добродетели, превратился в гнездо разврата, но в данном случае император проявил твердость характера (пожалуй, единственный раз за все время своего правления).
Первым ребенком, рожденным У Мэй от императора, стала дочь. «Война – это путь обмана, – учил Сунь-цзы.[67] – А самое главное в войне – это быстрота». Устранить императрицу Ван следовало как можно скорее, пока она не устранила опасную соперницу. Ждать, чем закончится следующая беременность, было бы слишком долго и опасно, поэтому У Мэй придумала хитрый способ, позволивший ей избавиться и от императрицы Ван, и от совершенно ненужной дочери (чадолюбие этой хули-цзин[68] было несвойственно).
Будучи императрицей, Ван была обязана проявлять хотя бы формальные знаки внимания к наложницам, родившим ребенка от императора. Когда императрица посетила У Мэй, та устроила так, чтобы гостья ненадолго осталась наедине с ее дочерью. Проводив гостью, У Мэй задушила дочь и обвинила в этом императрицу. Согласно другой версии, ребенок умер по каким-то естественным причинам, но У Мэй использовала это как повод для низложения соперницы. Так или иначе, но император Гао-цзун сильно разгневался и собрал приближенных для того, чтобы обсудить с ними замены императрицы Ван на У Мэй. Есть упоминание о том, что во время этого совета У Мэй сидела за ширмой и осмеливалась отпускать угрозы в адрес тех, кто выступал против ее возвышения. Советники «сохранили лицо», предоставив принятие решения императору на том основании, что посторонним не подобает вмешиваться в дела семьи Сына Неба. Гао-цзуну не требовалась их поддержка, достаточно было того, что они не возражали.
В ноябре 655 года императрица Ван и наложница Сяо были понижены в достоинстве до простолюдинов. Их матери и братья были сосланы, а сами несчастные женщины содержались под стражей в суровых условиях – в здании, не имевшем другой связи с внешним миром, кроме окна, в которое узницам подавали еду. Император Гао-цзун, в глубине души сознававший, что он поступил с теми, кто когда-то был ему дорог, не очень-то хорошо, однажды решил навестить узниц и пришел в смятение при виде их страданий. Пообещав Ван и Сяо, что их участь будет смягчена, император удалился. О случившемся сразу же узнала У Мэй, имевшая повсюду своих соглядатаев. Пользуясь полномочиями императрицы, она приказала дать Ван и Сяо по сто палочных ударов, а затем отрубить им руки и ноги и засунуть тела в кувшины для вина. Предание гласит, что в таком состоянии обе женщины прожили несколько дней в жутких страданиях, но в это трудно поверить. Но, так или иначе, новая императрица окончательно устранила своих соперниц, а в ноябре следующего года она родила императору сына, получившего имя Ли Сянь. Что же касается сына, рожденного наложницей Сяо и звавшегося Ли Суджи, то он занимал различные должности средней руки, а после смерти отца был задушен по приказу У Мэй.