[74], а также у правителя Тайваня Чжэн Цзина. В 1674 году был период, когда казалось, будто династия Цин вот-вот лишится Небесного мандата, но к концу 1683 года был подавлен последний очаг мятежа на Тайване, который отныне стал частью империи Цин. Неугомонный У Саньгуй в 1678 году осуществил свою заветную мечту, провозгласив основание новой императорской династии Чжоу, но спустя полгода он скончался, а его внук и преемник покончил с собой в 1681 году, когда императорские войска взяли столицу Чжоу (и Юньнани) город Куньмин.
У Саньгуй был очень опасным противником, умевшим «бить и снаружи и изнутри». Еще до провозглашения мятежа он организовал дворцовый заговор, участники которого во время празднования Нового года, когда бдительность стражей спокойствия традиционно ослаблялась, планировали убить императора Канси, Сонготу и других представителей маньчжурской элиты. Обезглавив правительство, можно было надеяться на легкий захвать власти, но заговор был раскрыт, и все его участники заплатили жизнями за свое коварство.
«Мудрец даже из несчастий извлекает пользу», – гласит древняя мудрость. Тяжелое положение, в котором оказалось цинское государство, позволило императору Канси взять в свои руки всю полноту власти, отстранив Сонготу и лишив Совещательный совет князей и сановников значительной части его полномочий.
Итак, говорить о полном переходе Китая под власть династии Цин можно только с конца 1683 года, и это событие стало одним из главных достижений императора Канси, который добился конечного результата будучи самостоятельным правителем.
Не было спокойствия и в монгольских землях… На первый взгляд может показаться, будто император Канси унаследовал от отца крепко стоявшую на ногах империю, но на деле «ноги» оказались довольно слабыми. В 1675 году, воспользовавшись тем, что основные цинские силы были задействованы в подавлении восстания трех ванов, восстали чахарские монголы во главе с сыном Лигдан-хана Абунаем. Это восстание было подавлено очень быстро (в течение двух месяцев) и крайне жестко – казнили даже тех представителей чахарской элиты, которые были рождены женщинами из дома Айсингьоро, после чего чахарские монголы перешли под прямое императорское управление. Надо признать, что маньчжуры относились к монголам весьма дружелюбно, о чем свидетельствуют многочисленные браки между представителями знатных монгольских и маньчжурских родов, но монголы продолжали жить воспоминаниями о тех временах, когда Китаем правила династия Юань, и время от времени у них появлялось желание «восстановить справедливость». Проще говоря, монголы были теми неудобными соседями, о которых китайцы говорят: «Приходится дружить, потому что деваться некуда».
Но если обратиться к статистике, то шестидесятилетнее правление императора Канси выглядит гораздо более спокойным, нежели восемнадцатилетнее правление его отца – при Канси произошло около пятидесяти восстаний, то есть менее, чем по одному на год правления, а при Шуньчжи их было более ста – по пять с лишком на год. И основная масса восстаний эпохи Канси была спровоцирована восстанием трех ванов: дурной пример заразителен куда больше хорошего. К слову будь сказано, против Цин восставали и маньчжуры. Прямых данных о маньчжурских восстаниях у нас нет, но известно, что в самом начале XVIII века из исконных мест проживания были переселены в Ляонин и Внутреннюю Монголию маньчжурские племена сибэ и ула. Для подобных переселений должны были иметься веские причины и ничего, кроме восстаний, здесь на ум не приходит.
В Тибете тоже было неспокойно, тем более что на этот регион претендовало Джунгарское ханство, основанное в 1635 году ойратами (западными монголами). Современные историки не могут прийти к согласию по поводу джунгар. Одни считают их отдельным ойратским племенем, а другие – союзом ойратских племен. Но это не так уж и важно, важно то, что воинственные джунгары создавали проблемы и своим западным соседям – казахам, и маньчжурам, с которыми они соседствовали на востоке. С джунгарской угрозой будет покончено только в 1759 году при внуке Канси императоре Цяньлуне, а пока что маньчжурам приходилось держать на западных рубежах крупные силы…
Войны привлекают внимание прежде всего и вызывают наибольший интерес. Любопытно же – кто с кем и почему сражался и кто кого победил. Но главной задачей любого правителя являются не войны, а устройство мирной жизни, укрепление государственных основ и развитие экономики. Если сегодня не уделять этому должного внимания, то завтра не на что будет воевать.
Император Канси и его правительство уделяли много внимания восстановлению земледелия, которое включало в себя возвращение крестьян на земли, которые они были вынуждены оставить во время военных действий, распашку пустошей, починку старых и строительство новых ирригационных сооружений. Там, где это было возможно, снижались или вовсе на время отменялись налоги, что способствовало развитию не только земледелия, но и торговли с ремеслами. Разумеется, на такие прибыльные промыслы, как торговля солью или чаем, была введена государственная монополия. Жестко контролировались производство шелковых тканей и добыча полезных ископаемых, причем добыче железа уделялось не меньше внимания, нежели добыче драгоценных металлов, поскольку из «ушедшего на сторону» железа делалось оружие для повстанцев.
Превыше всего император Канси ставил правильное правление и гармоничное выстраивание отношений между правителем и подданными. В 1670 году император опубликовал в виде специального («священного») указа шестнадцать конфуцианских заповедей, которыми должны были руководствоваться его подданные. Официальная публикация придавала традиции силу закона. Примечательно поведение Канси после сильного землетрясения, произошедшего в столице и шести провинциях (Ляонин, Хэбэй, Хэнань, Шаньдун, Шаньси и Шэньси) 2 сентября 1679 года. Разрушения были велики, много людей погибло и повсюду царила растерянность – уж не отозвало ли Небо свой мандат у династии Цин? Первым делом Канси выделил средства для помощи пострадавшим и призвал богатых помочь бедным, а затем приказал всем чиновникам проанализировать свою работу и свое поведение – все ли делалось соответствующим образом и без злоупотреблений? Свою деятельность Канси тоже подверг анализу и указал чиновникам на шесть больших ошибок, которые были допущены ими.
Во-первых, весь государственный аппарат был поражен коррупцией. Чиновники не столько занимались управлением, сколько вымогательством.
Во-вторых, среди слуг престола процветали кумовство и круговая порука.
В-третьих, на всех уровнях производилось манипулирование информацией в корыстных целях. Опасаясь лишиться своих должностей, чиновники скрывали от начальства то, что им было выгодно скрывать, и преувеличивали то, что было выгодно преувеличивать, – например, сведения о масштабах пожаров, наводнений и прочих катастроф намеренно раздувались для того, чтобы получить больше помощи (нужно ли говорить о том, что лишь малая часть ее доходила до нуждающихся?).
В-четвертых, суд часто вершился неправедно и рассмотрение дел чрезмерно затягивалось.
В-пятых, вышестоящие своим примером не наставляли, а развращали нижестоящих.
Шестой недостаток касался военных, которые убивали, не задумываясь, и грабили, не стесняясь. Недаром же в народе говорили, что лучше встретиться с дюжиной разбойников, чем с одним солдатом.
Император потребовал от сановников разработать план исправления упомянутых недостатков. В десятидневный срок план был разработан и представлен императору, который его одобрил…
«Что за наивность! – могут воскликнуть сейчас некоторые читатели. – Ну и как?! Получилось ли искоренить коррупцию и кумовство?!». Искоренить не получилось, но скептикам можно привести в пример известную притчу о двух женщинах, одна из которых содержала свой дом в чистоте, а другая не уделяла уборке должного внимания – зачем напрягаться? Ведь не успеешь вытереть пыль, как с улицы нанесет новую. Да, нанесет, но неотвратимость появления пыли не является основанием для прекращения уборки. То же самое и с недостатками правления – там, где с ними борются, они представлены в гораздо меньшей степени, нежели там, где царит попустительство. Но самым важным в истории с землетрясением является изящное (иначе и не скажешь) переключение внимания общественности с императора на чиновников – получилось так, будто землетрясение могло быть вызвано чиновным произволом, а не действиями самого императора, который даже в столь ответственный момент нашел время для того, чтобы приструнить своих зарвавшихся слуг.
Канси отменил закон, дававший маньчжурам право на отчуждение имущества китайцев, что положило конец практике произвольных захватов земельных участков и домов.
Восстановление сельского хозяйства и вообще преодоление разрухи требовало больших затрат, что привело к постепенной отмене былых налоговых послаблений и введению дополнительных налогов, например – натурального зернового налога для снабжения маньчжурской армии. Но, к чести Канси, нужно отметить, что он применял повышение налогов продуманно и давал послабления беднякам, вплоть до того, что безземельные крестьяне полностью освобождались от подушного налога (а поземельный они не платили по умолчанию). В 1712 году, когда экономика уже довольно крепко стояла на ногах, было объявлено, что новые налоги отныне вводиться не будут, а те, что есть, не будут повышаться. Заявления подобного рода всегда встречались с большим энтузиазмом – практичным китайцам очень важно было знать, что будущее не сулит им новых неприятностей.
Есть один индикатор, точно отражающий качество правления – это состояние государственной казны. «Дурак никогда не будет богатым, а умному никогда не придется просить подаяния», – говорят китайцы. В целом эта пословица справедлива, несмотря на то что некоторым мудрецам приходилось питаться крысиными потрохами[75]