[89], вынужден браться за меч»).
Когда хозяйство приходило в упадок, маньчжуры продавали землю или же закладывали ее, надеясь прожить на жалованье и различные выплаты из императорской казны. Таким образом, земельные владения переходили в руки крупных феодалов, преимущественно китайцев, которые имели средства на покупку земель. Рано или поздно феодал «укрупнялся» настолько, что заводил собственную армию, собственный чиновный аппарат, подкупал на корню императорских чиновников и начинал править в своих владениях, словно независимый ван. Вдобавок к этому маньчжурские воины и офицеры, лишившиеся своих владений, начинали разлагаться, ведь ничто не развращает так сильно, как паразитический образ жизни. Император Юнчжэн попытался выправить положение посредством выкупа проданных или заложенных маньчжурами наделов, с последующей перепродажей их прежним владельцам на льготных условиях, но успеха эта затея не имела, поскольку «знаменные» не имели склонности к хозяйствованию на земле.
Но прежде чем углубляться в дела императора Юнчжэна, следует уделить внимание тому, как жил и чем занимался до восшествия на престол принц Иньчжэнь.
Низкий ранг прислужницы не позволял матери Юнчжэна заниматься воспитанием собственных детей, поэтому ребенка передали на воспитание благородной супруге Тун, которая была дочерью сановника Тун Говэя, дяди императора Канси по материнской линии. Приемная мать умерла, когда Юнчжэню (станем называть его так) было девять лет, но к тому времени его родная мать возвысилась до ранга благородной супруги и сын вернулся под ее опеку.
Император Канси заботился о том, чтобы наряду с классическим образованием его сыновья получали практические знания, которые могли бы пригодиться им в будущем. Каждый принц выполнял поручения отца, которые можно было считать своеобразной стажировкой. Юнчжэн сопровождал отца в инспекционных поездках, участвовал в сражениях, совершал ритуалы, присутствовал на совещаниях и участвовал в обсуждении политических вопросов, но никакой мало-мальски самостоятельной роли при этом не играл, оставаясь в тени отца. В 1689 году он получил титул бейлэ, а двумя годами позже – титул цзюньвана, который обычно был «потолком» для «рядового» ненаследного принца. Однако в 1709 году, вскоре после того, как Канси лишил своего второго сына Иньжэна права наследования престола, Юнчжэн был возвышен до циньвана. Сведения, почерпнутые из заслуживающих доверия источников, свидетельствуют о том, что между императором Канси и его четвертым сыном изначально были хорошие отношения, поскольку хитрый Юнчжэн старался поступать согласно ожиданиям отца. В частности, во время первой опалы Иньжэна он выступал за возвращение тому статуса наследника престола, потому что чувствовал, что отец склоняется к тому же. Это выгодно отличало его от первого принца Иньчжи, который правдами и неправдами старался погубить Иньжэна, надеясь таким образом открыть себе дорогу к престолу.
Непонятно, когда именно император Канси изменил свое отношение к Юнчжэну и насколько вообще оно было плохим (романисты явно перегибают палку, путая Юнчжэна с Иньжэном. Можно предположить, что со временем Канси стал опасаться энергичного и почтительного Юнчжэна, поскольку увидел в нем сильного соперника, это и послужило поводом для стойкой неприязни. Но при этом поведение Юнчжэна было безукоризненным настолько, что император Канси, отличавшийся крайне настороженным отношением к сыновьям, не мог выдвинуть против него никаких обвинений, поэтому до серьезных последствий дело не дошло. А на смертном одре, когда Канси полагалось опасаться одного лишь Яньло-вана[90], неприязнь была подавлена, и престол унаследовал сын, наиболее подходящий для правления империей.
Важным внешнеполитическим достижением императора Юнчжэна стало подписание в 1727 году Кяхтинского договора с Российской империей. Договор зафиксировал границу между двумя империями, способствовал развитию торговых отношений и служил гарантией того, что Россия не станет поддерживать джунгар в борьбе против империи Цин. С джунгарами Юнчжэн воевал все время своего пребывания на престоле, что одни историки ставят ему в вину, а другие – в заслугу. Да, с одной стороны, Юнчжэн так и не смог сокрушить Джунгарское ханство, с другой – в его правление джунгары не смогли добиться каких-либо выраженных успехов, а также им не удалось заручиться поддержкой российского императора Петра I, что тоже можно отнести к заслугам Юнчжэна, строившего правильные отношения с Россией. А еще Юнчжэн крепко держал в руках беспокойных монгольских князей, не позволяя им объединиться с родичами-джунгарами. В результате джунгарам пришлось рассчитывать только на собственные силы, а в этой «войне на истощение» перевес был на стороне империи Цин, обладавшей несопоставимо бо́льшими ресурсами.
Свое кредо император Юнчжэн выразил следующими словами: «Если проблема проста и выглядит незначительной, не следует пренебрегать ею, потому что это все же проблема. Если проблема сложна, то от нее тем более не следует отмахиваться, потому что, рано или поздно, она напомнит о себе. Все, чего желает правитель, так это иметь хорошее управление и возможность предотвращать мятежи. Когда подданные видят справедливое отношение со стороны чиновников, которые преданы императору и искренне стараются на благо государства, когда правители поддерживают свой народ и бывают добродетельными, то подданные не ожидают от правительства зла и не поднимают мятежей».
Как и во времена Канси, главной язвой государственного аппарата продолжала оставаться коррупция, но с помощью Большого совета, обеспечившего императору тотальный и неусыпный контроль за состоянием дел в государстве, уровень коррупции удалось снизить. Важное значение в этом деле играло внимательное отношение к сигналам, поступавшим с мест, от неравнодушных людей или тайных правительственных информаторов, но основная ставка делалась на сотрудничество независимых имперских контролеров с некоррумпированными представителями местной знати. Уличенных в злоупотреблениях чиновников наказывали с показательной строгостью, лишая не только жизни, но и всего имущества. «Потомки тех, кто вел себя недостойно, должны жить в нищете и убожестве!» – говорил император. Но он уповал не только на кнут, пряник тоже имел значение – чиновникам увеличили жалованье, чтобы стимулировать их честно исполнять свои обязанности.
Главными коррупционерами империи были представители дома Айсингьоро, ставившие себя над законами по праву происхождения. Юнчжэн создавал между собой и родичами условный «барьер безопасности» из китайцев, которым он доверял не только низовые и средние, но и высшие должности. Перестала работать созданная ранее система четырех видов вакансий, согласно которой чиновные должности в центральном аппарате подразделялись (сверху вниз) на маньчжурские, монгольские, ханьцзюньские[91] и китайские.
История с поддельным завещанием императора Канси, а также сведения о том, что незадолго до смерти отца Юнчжэн готовил переворот, ведущую роль в котором должна была сыграть Пехота Девяти Врат под командованием Лонгкодо, стали отголосками ненависти, испытываемой к императору Юнчжэну его родственниками. Авторы хроник были не бессмертными богами, а обычными людьми, заботящимися о куске хлеба насущного, поэтому все исторические трактаты нужно рассматривать через призму личности автора и с пониманием того, под чьим покровительством пребывал автор.
Братья императора, вдохновляемые настроениями, царившими среди маньчжурской элиты, считали правление Юнчжэна незаконным, а некоторые из них питали надежды на занятие престола. Османских султанов принято осуждать за традицию истребления воцарившимся султаном всех родных братьев от мала до велика, и, разумеется, подобная жестокость заслуживает осуждения, но с точки зрения государственного спокойствия и стабильности правления она более чем оправдана (у обычных людей – своя этика, а у правителей – своя, и с этим ничего не поделать, ведь правитель несет ответственность не только за себя и свою семью, но и за все государство).
По восшествии на престол Юнчжэн продемонстрировал готовность к сотрудничеству с братьями Иньсы (восьмым принцем) и Иньсяном (тринадцатым принцем). Оба вошли в состав совета при императоре, который стал прообразом Управления по ведению конфиденциальных военных дел. Иньсы, ставший теперь Юньсы, получил титул принца Лянь и должность руководителя Ведомства по делам Монголии и Тибета, а Иньсян, превратившийся в Юньсяна, – титул принца И и должность смотрителя хранилищ Финансового ведомства. Юньсян умер в 1730 году, не утратив до последних дней расположения императора, а Юньсы в 1725 году по сфабрикованным обвинениям был лишен титулов и самой принадлежности к роду Айсингьоро с изменением имени на «Акина», которое одни исследователи переводят с маньчжурского как «собака», а другие – как «преступник», но в любом случае оно было оскорбительным. Намеревался ли Юнчжэн дать брату шанс проявить свои способности или просто хотел получить возможность обвинить его во множестве злоупотреблений, так и осталось тайной. Но, скорее всего, назначение Юньсы на ответственную должность было всего лишь ловким ходом в разыгрываемой Юнчжэном шахматной комбинации. Десятый принц Юньэ (Иньэ) угодил в ссылку по обвинению в неисполнении императорского приказа, девятый принц Юньтан (Иньтан) в 1725 году понес аналогичное с Юньсы наказание… Короче говоря, император смог обезопасить себя от любых угроз со стороны родных братьев, а также их приближенных, которые в большинстве своем были отправлены из столицы на службу в отдаленные уголки империи, но некоторые остались при дворе и даже получали повышение.
Важное значение имела реформа системы назначений на должности, проведенная Юнчжэнем в 1731 году. Прежде оптимальным считалось распределение должностей посредством жеребьевки, как самое справедливое. Но разве можно доверять столь важное дело слепому случаю? Успешная сдача экзамена на должность свидетельствует только об образованности и умении мыслить, но не выявляет другие качества человека, а ведь все люди раз