[130], поэтому европейцев начали истреблять с великим рвением…
В наше время к Е Минчэню относятся по-разному. Многие не осуждают его за развязывание второй «опиумной войны», а, напротив, считают героем, противостоящим британской экспансии. В Гуанчжоу ему поставили памятник… Что можно сказать по этому поводу? Противостоять чужеземной экспансии – долг каждого патриота, но о последствиях своих действий все же нужно задумываться. Можешь изгнать иностранных интервентов – действуй! Но если не можешь, то не обостряй отношения. «Война – это путь к выживанию или гибели, – учил великий стратег Сунь-цзы. – Все следует тщательно взвесить и обдумать».
Сеймур был вынужден просить помощи, и британское правительство направило в Китай пятитысячный корпус, а к британцам присоединились французы, желавшие отомстить за смерть несчастного Шапделена. Сил у британцев и французов было не очень-то много, поэтому ко взятию Кантона они готовились очень долго и тщательно – штурм состоялся только 29 декабря 1857 года после продолжительного обстрела города из корабельных орудий. Но крупный город был взят, что называется, «с наскоку» – за несколько часов.
Союзники рассчитывали, что взятие Кантона сподвигнет цинское правительство к переговорам и потому не стали развивать свой успех. Однако переговоров они не дождались – правительство проигнорировало последнюю возможность урегулирования конфликта. Итогом этого упрямства стало занятие союзниками Тяньцзиня в конце мая 1858 года. Тяньцзин был водными воротами Пекина, а основная масса продовольствия доставлялась в столицу по воде, так что Сушуню, действовавшему от имени императора Сяньфэна, пришлось начать переговоры с британцами и французами. Итогом переговоров стали Тяньцзиньские трактаты, подписанные с Британией, Францией, а также с Россией и Соединенными Штатами, которые непосредственно в конфликте не участвовали, но воспользовались удобным случаем для получения новых выгод. Империя Цин шла на очередные уступки, открывала для торговли с западными державами шесть новых портов, обязалась возместить противной стороне военные издержки и даже пообещала более не использовать для обозначения британских подданных иероглиф «И» («夷») – «варвар».
На сей раз цинское правительство сделало кое-какие выводы относительно того, как нужно противостоять «заморским дьяволам» (однако до реорганизации и переоснащения армии дело так и не дошло). В июне 1859 года, когда британский и французский представители плыли в Пекин для ратификации Тяньцзиньских трактатов, им было предложено высадиться в городе Бэйтане недалеко от впадения реки Байхэ в Желтое море, а далее следовать по суше. Однако на кораблях посланники чувствовали себя в безопасности, а на суше – нет, поэтому они обратились к британскому адмиралу Джеймсу Хоупу с просьбой о том, чтобы его эскадра проложила бы свободный путь до Пекина. Хоуп атаковал форты Дагу, закрывавшие устье Байхэ, но встретил ожесточенный отпор и был вынужден отступить в Шанхай.
Союзники тоже сделали кое-какие выводы, главным из которых была необходимость преподать императору и его правительству окончательный сокрушающий урок. Действие малыми силами уменьшало военные расходы, но внушало цинским военачальникам надежды на возможную победу над «заморскими варварами» при более благоприятных обстоятельствах. На сей раз Британия отправила в Китай двенадцатитысячный корпус под командованием генерала Джеймса Хоупа Гранта, а Франция – немногим более семи с половиной тысяч солдат, которыми командовал генерал Шарль Кузен-Монтабан. Оба генерала были опытными вояками, а Грант вдобавок участвовал в первой «опиумной войне» и хорошо знал местные реалии.
Не забываем, что фоном для второй «опиумной войны» служило восстание тайпинов, отвлекавшее на себя изрядные цинские силы. Это так, к слову. В подобной ситуации императору Сяньфэну и его окружению следовало проявлять особую осторожность, но император жил от одной трубки с опиумом до другой, а его высшие сановники не отличались мудростью и дальновидностью – недаром же говорится, что у царя черепах не будет в слугах драконов. К тому же на цинском небосводе взошла новая звезда – звезда военачальника Сэнгэринчена, который был потомком Хасара, младшего брата Чингисхана. Сэнгэринчен хорошо показал себя в войне с тайпинами и потому император и Сушунь поручили ему защиту Тяньцзиня, то есть – защиту столицы.
Однако блистательный военачальник, состоявший в родстве с великим Чингисханом, проиграл решающее сражение, состоявшееся 21 сентября 1860 года у моста Балицяо, который в то время находился на окраине Пекина и служил одними из городских «ворот». Императоры добирались сюда в паланкине, чтобы пересесть на судно или на лошадей.
В распоряжении союзников было десять тысяч солдат, а Сэнгэринчен располагал тридцатью тысячами «знаменной» конницы и примерно таким же количеством пеших воинов. Кроме того, были у Сэнгэринчена и пушки – как-никак он оборонял последний рубеж на подступах к императорским дворцам. Но это был как раз тот случай, когда исход битвы решили техническое превосходство и выучка. Статистика была позорной. Союзники потеряли убитыми пять человек, а Сэнгэринчен – не менее трех тысяч. Император бежал на северо-восток, в свою летнюю столицу Жэхэ, оставив для переговоров с противником своего младшего брата Исиня, известного как великий князь Гун.
7 октября 1860 года союзниками был захвачен дворцовый комплекс Юаньминъюан, который защищал только небольшой отряд стражников. Дворец был разграблен и сожжен, а его легкий захват показал, что цинская армия после расстрела у моста Балицяо деморализована и сопротивление оказывать не способна. Союзники вернулись к Пекину и потребовали впустить их в город, угрожая в противном случае обстрелом из орудий. 13 октября князь Гун сдал город.
Позор был невероятный – враг в столице, император бежал, его дворец сожжен… Но еще позорнее оказались конвенции, подписанные с Британией и Францией в конце октября. Цинское правительство обязывалось выплатить каждой из держав по восемь миллионов серебряных лянов контрибуции, открывало для иностранной торговли Тяньцзинь, передавало Британии южную часть Цзюлунского полуострова вдобавок к Гонконгу, допускало использование китайской рабочей силы во французских и британских колониях, а также разрешало западным миссионерам арендовать и приобретать земельные участки для строительства миссий. На этом охота «дергать заморских варваров за бороды» иссякла.
Считается, что кончине императора Сяньфэна, умершего в Чэндэ 22 августа 1861 года в возрасте тридцати лет, поспособствовал стресс, вызванный бегством из Пекина. Другой причиной смерти императора называют сильную жару. Но можно с уверенностью предположить, что Сяньфэна погубил его образ жизни.
За день до ухода к Желтым источникам Сяньфэн назначил преемником своего пятилетнего сына Цзайчуня. Всего у императора было двое сыновей, но младший, рожденный благородной супругой Вэнь из маньчжурского рода Сюй, умер во младенчестве. Матерью Цзайчуня была наложница из рода Нара, которую за рождение первенца император повысил до ранга благородной супруги.
Сяньфэн назначил при малолетнем сыне регентский совет из восьми сановников, в число которых вошел и Сушунь, а для того чтобы подстраховаться от узурпации власти, установил, что указы регентского совета вступают в силу после их одобрения благородной супругой И, матерью Цзайчуня, и императрицей Цыань. Это вкратце, а подробно об обстоятельствах, сложившихся вокруг юного Цзайчуня, вошедшего в историю как император Тунчжи, будет рассказано в следующей главе.
За выбор наложницы, ставшей матерью наследника престола, император Сяньфэн, как уже было сказано выше, получает тридцать баллов по стобалльной шкале.
До падения империи Цин на Драконовом престоле успеют посидеть еще трое императоров, но править империей почти все это время будет благородная супруга И, известная как вдовствующая императрица Цыси. Именно благодаря ей империя Цин сможет перейти из XIX в XX век.
«Но должны же быть у человека хоть какие-то достоинства?! – могут воскликнуть сейчас некоторые читатели. – Ну должно же его привлекать хоть что-то, кроме опиума и постельных утех!».
Император Сяньфэн интересовался искусствами, главным образом – оперой и театром, разделяя пристрастия большинства своих подданных. Уже упоминавшийся выше француз Эварист Регис Гюк писал в своих записках о путешествии в империю Цин: «Нет, наверное, на свете другого народа, так страстно увлеченного театральным искусством, как китайцы… поистине они – нация актеров. Прожив среди них определенное время, нельзя не удивляться тому, как европейцам вздумалось считать Китай огромной академией, населенной мудрецами и философами. Нет, Поднебесная гораздо больше похожа на огромную ярмарку, где… вы видите театральные сцены во всех кварталах городов, паяцев и комедиантов, которые беспрестанно развлекают зрителей… Театры существуют повсюду».
Сяньфэн сочинял музыку для опер, сам ставил представления и сам в них участвовал. Нанимать наставников для обучения актерскому мастерству император не мог – такое ему не подобало, но Сяньфэн нашел выход – нанимал актеров для обучения дворцовых евнухов, а сам наблюдал за процессом и повышал свой уровень. Из музыкальных инструментов император предпочитал барабан, который, как принято считать, нравится решительным людям, и флейту, инструмент для людей острого ума (но обоих этих качеств у Сяньфэна не было и в помине).
Часть III. Реформы, революция и падение
Глава 11. Император Тунчжи и его мать, вдовствующая императрица Цыси
В дворцовой канцелярии будущую мать наследника престола записали как «женщину из рода Нара», не упомянув ее конкретного имени. Звали ли ее Син и имела ли она в детстве какие-то прозвища, достоверно неизвестно, так что проще будет называть ее именем, под которым она вошла в историю, – Цыси. Это имя она выбрала себе сама