25 февраля 1875 года Айсингьоро Цзайтянь взошел на Драконовый престол и начал «править» под девизом Гуансюй («Славная преемственность»). Девиз был подобран безукоризненно – сразу становится ясно, что его придумала Цыси. Судя по воспоминаниям придворных, императрица Цыань, которой так и не удалось изведать радости материнства, относилась к Цзайтяню с материнской теплотой, а Цыси держалась с ним отстраненно-повелительно, как и положено отцу.
Обучение императора Гуансюя началось с четырехлетнего возраста. XIX век подходил к концу, мир стремительно менялся, главным словом в нем стало слово «прогресс», но императора обучали по древнему конфуцианскому канону, а тому, что требовалось знать современному правителю, не обучали. Несмотря на то что вскоре после воцарения Гуансюя у Цыси начались проблемы со здоровьем (как-никак ей пошел пятый десяток, а в той напряженной обстановке, в которой она жила, каждый прожитый год можно было считать за два), она рассчитывала править долго и, желательно, без вмешательства племянника. А также и без вмешательства вдовствующей императрицы Цыань…
Вдовствующая императрица Цыань скоропостижно скончалась 8 апреля 1881 года. Если исходить из естественных причин, то ее смерть можно объяснить инсультом или инфарктом, но гораздо большей популярностью пользуется версия о том, что Цыань была отравлена императрицей Цыси, которая незадолго до смерти своей «старшей сестры» послала ей угощение – рисовые лепешки. Подобное проявление внимания было обычным при дворе, необычной оказалась скорая смерть отведавшей угощение. Сторонники версии кончины от естественных причин делают акцент на том, что в то время императрица Цыань уже не представляла никакой опасности для Цыси, но это не так.
Во-первых, Цыань представляла опасность самим фактом своего существования, как «старшая сестра». В 1880 году у гробницы императора Сяньфэна произошел неприятный для Цыси инцидент. Правила предписывали главной жене покойного императора стоять посередине во время поклонения. Когда Цыси попыталась встать на центральное место, Цыань при свидетелях напомнила ей о том, что при жизни императора Сяньфэна она была всего лишь благородной супругой и потому должна стоять справа от императрицы (место слева от Цыань символически отводилось императрице Сяодэсянь, первой супруге Сяньфэна).
Во-вторых, после отставки великого князя Чуня при дворе возросла роль великого князя Гуна, который всегда был больше расположен к императрице Цыань, нежели к императрице Цыси. Несмотря на всю власть Цыси, тандем Цыань и Гуна представлял для нее опасность.
В-третьих, у Цыань сложились довольно теплые отношения с юным императором, которому она заменила мать. Гуаньюю шел десятый год, не успеешь оглянуться, как он достигнет совершеннолетия, и тогда ситуация при дворе может резко измениться не в пользу Цыси…
Ну и вообще, Цыси давно уже достигла положения, позволявшего править самостоятельно, без оглядки на кого-либо, так что версия с отравлением вдовствующей императрицы Цыань выглядит наиболее вероятной. По поводу смерти «старшей сестры» Цыси проявила великую скорбь, превосходящую ту, которая предписывалась придворными правилами. В частности, положенный для вдовствующей императрицы траурный срок в двадцать семь дней Цыси продлила до ста дней, а кроме того, установила запрет на исполнение музыки при дворе сроком на два года и три месяца (и это при ее любви к опере, перенятой у императора Сяньфэна!). Такая почтительность по отношению к «старшей сестре» заслужила восхищение приверженцев исконных традиций, которые составляли большинство при дворе.
«Если кошке удастся одолеть тигра, то со змеями она справится без особых проблем», – говорят в народе. После вдовствующей императрицы Цыань настал черед великого князя Гуна. В 1884 году князь Гун был обвинён в непочтительном поведении в присутствии вдовствующей императрицы Цыси (по сути – в государственной измене) и угодил под домашний арест в своей резиденции, где он и умер в мае 1898 года. После «обезвреживания» князя Гуна Цыси не отказала себе в удовольствии потроллить, как принято выражаться в наше время, князя Чуня, который прилежно занимался порученным ему делом – следил за образованием своего сына-императора. Нередко вдовствующая императрица отправляла сановников, представших перед нею для обсуждения дел правления, к князю Чуню, – мол, желаю узнать его мнение прежде, чем принять решение. Можно представить, какие чувства испытывал при визитах сановников князь Чунь, над которым постоянно висела угроза скорого путешествия к Желтым источникам… Но, как говорил Конфуций, «воспитание непременно даст свои плоды». Когда в 1887 году император Гуансюй достиг совершеннолетнего возраста, именно князь Чунь обратился к вдовствующей императрице Цыси с просьбой о продлении регентства, которую поддержал императорский наставник Вэн Тунхэ, перешедший к Гуансюю «по наследству» от его предшественника Тунчжи благодаря расположению Цыси. Вэн сохранил это расположение несмотря на полнейшую неудачу с образованием императора Тунчжи, и это свидетельствует о том, что Цыси не была заинтересована в качестве образования своего сына (а также и племянника).
Князь Чунь, благодаря своей преданности (или же просто своему уму), смог в 1885 году вернуться на государственную службу в качестве инспектора имперского флота. С его пребыванием в этой должности связывают историю о перенаправлении части средств, предназначенных для развития флота, на реконструкцию Летнего дворца Ихэюань[146] для императрицы Цыси. Однако же на самом деле слабое развитие цинского военно-морского флота, ставшее причиной его разгрома во время японо-китайской войны 1894–1895 годов, было обусловлено не злоупотреблениями князя Чуня, а недостаточным вниманием правительства к флотским делам – считалось, что при мире с «заморскими варварами» сильный флот не очень-то и нужен, но жизнь показала опрометчивость подобных суждений. Сам же великий князь Чунь скончался в 1891 году и посмертно был удостоен титула Сянь («мудрый), а титул великого князя Чуня стал наследственным в его роду – императрица Цыси могла забыть прошлое ради заслуг, проявленных в настоящем.
Император Гуансюй демонстрировал похвальные успехи в учебе, выгодно отличаясь на этом поприще от двоих своих предшественников. В дневнике наставника Вэна одни за другим идут одобрительные, если не сказать радостные записи, посвященные успехам ученика. Юных императоров и наследников престола начинали приобщать к делам правления с девятилетнего возраста, предоставляя их вниманию реальные доклады сановников, на которые нужно было накладывать резолюции. Резолюции Гуансюя отличались разумностью и обоснованностью выводов, что свидетельствовало не только об общей его одаренности, но и о хороших задатках правителя. Главным качеством правителя, обосновывающим его право на власть над людьми, являются два умения – умение прозревать суть, отделяя важное от маловажного, и умение принимать верные решения. Судя по имеющимся у нас данным, император Гуансюй обладал и тем и этим – великому князю Чуню явно повезло с сыном, только вот самому сыну в жизни не очень-то повезло – первая же его попытка принести пользу своему государству обернулась фактическим отстранением от власти и содержанием под домашним арестом.
Император весьма болезненно пережил продление регентства вдовствующей императрицы Цыси. По свидетельству придворных, у него явственно ухудшилось здоровье, хотя имеющиеся в нашем распоряжении данные не позволяют выставить конкретный диагноз. Скорее всего, то была выраженная невротическая реакция, вызванная обманутыми надеждами, – власть была уже на расстоянии вытянутой руки, и вот она снова далеко. Сам император вспоминал, что с этого времени у него появилось постоянное ощущение холода в ногах и при малейшем сквозняке начиналась простуда.
Нужно отметить, что император Гуансюй относился к власти правильно, видя в ней не столько возможность управлять другими людьми, сколько возможность сделать нечто для блага государства. Если бы он, волею судьбы, очутился бы на месте императора Сяньфэна, то, возможно, обрел бы в лице Цыси единомышленницу и верную помощницу, но, как известно, каждая птица поет в свое время. Для шестидесятидвухлетней императрицы реформы, которые пытался запустить Гуансюй, стали не благом, а покушением на ее власть и, конечно же, она не смогла с этим смириться. 1898 год стал своеобразным рубежом превращения прогрессивной императрицы в консервативную. Далее удержание власти в своих руках станет для Цыси гораздо важнее блага государства… Нет, лучше будет сказать, что далее все свое внимание она сконцентрирует на удержании власти, но при этом и государству будут перепадать кое-какие крохи.
Итогом проигранной войны с Японией стал неравноправный договор, подписанный в апреле 1895 года в японском городе Симоносеки. По нему империя Цин признавала самостоятельность Кореи, на которую давно зарились японцы, передавала Японии остров Тайвань, а также острова Пэнху[147] и Ляодунский полуостров, обязывалась выплатить огромную контрибуцию в двести миллионов серебряных лянов и предоставляла японцам право строительства промышленных предприятий в Маньчжурии и на китайской территории. Могущественная Япония, сумевшая одержать победу над великой империей, возникла совсем недавно, после так называемой реставрации Мэйдзи – обновления страны по западному образцу в 1868–1889 годах. Разумеется, императору Гуансюю захотелось провести аналогичные реформы в своем государстве, тем более что японский пример обнадеживал: проведя реформы при содействии западных держав, Япония не попала в прямую зависимость от них, а могла проводить собственную политику.
Если уж выражаться точно, то идею проведения реформ императору подал видный конфуцианский ученый Кан Ювэй, друживший с императорским наставником Вэном Тунхэ. Первый доклад с предложением проведения реформ Кан подал императору в 1895 году, но под нажимом императрицы Цыси и придворных консерваторов Гуансюй в тот момент был выну