Американский синолог Хэдланд, живший в Пекине в тот период, много пишет о императоре Гуансюе в своей книге, посвященной дворцовой жизни. Его впечатления ценны тем, что это впечатления западного человека, не скованного множеством условностей, принятых в Китае, и особенно при императорском дворе. Гуансюя, активно интересовавшегося достижениями прогресса, Хэдланд характеризует как «первого китайского императора, взор которого устремлен не в прошлое, а в будущее». Супруга Хэдланда, будучи врачом, консультировала некоторых придворных, и ей не раз доводилось видеть опального императора. «Это был хорошо воспитанный человек с нежными чертами лица, – вспоминала она. – Одетый в простой черный халат он был незаметен среди евнухов, придворных дам разряженной вдовствующей императрицы. Ни один сановник не совершал перед ним поклонов, ни один евнух не становился перед ним на колени. Напротив, я постоянно видела проявления неприязни к нему со стороны слуг Ее величества, обычно крайне раболепных. Как-то раз надменный евнух остановился перед императором и притворился, будто он его совсем не замечает. Гуансюй положил свои руки на плечи этого верзилы и спокойно заставил его повернуться. Лицо Гуансюя при этом сохранило свое обычное выражение – вместо того, чтобы возмутиться, он смотрел на евнуха с улыбкой. Я ожидала, что евнух перед императором совершит челобитье, но тот всего лишь шагнул влево и продолжал стоять впереди Его величества. Я ни разу не видела, чтобы кто-либо во дворце преклонял перед императором колени».
Никто из придворных не мог написать в воспоминаниях о том, что опальному императору не отдавали положенного почтения, поскольку с китайской точки зрения это было бы неприличным. Но американцы рассказывают все, как было, без утайки.
Можно предположить, что император Гуансюй надеялся на то, что его жизнь изменится к лучшему, поскольку в своем заключении он усердно изучал английский язык. Но не исключено, что изучение языка было способом скоротать длинные безрадостные дни.
В 1889 году Цыси заставила Гуансюя жениться на дочери ее младшего брата по имени Цзинфэнь, которая приходилась императору двоюродной сестрой. Цзинфэнь получила титул императрицы и вошла в историю под своим посмертным именем Лунъюй. Гуансюй ее не любил и старался видеться с ней как можно реже. Одновременно с императрицей у Гуансюя появились две наложницы-сестры, старшую из которых звали Цзинь, а младшую – Чжэнь. Они происходили из знатного маньчжурского рода Татар, название которого намекает на наличие татарских корней[153]. Чжэнь стала любимой женой Гуансюя. Согласно слухам, в 1900 году Чжэнь была брошена в колодец по приказу Цыси за то, что пыталась уговорить вдовствующую императрицу смягчить участь Гуансюя.
На рубеже веков в Северном Китае вспыхнуло новое крупное восстание, известное как «Боксерское восстание» или Восстание ихэтуаней. Ихэтуанями[154] называли себя сами повстанцы, а «боксерами» их прозвали европейцы, которым среди повстанцев упражнения тайцзицюань[155] напоминали кулачный бой. Причиной восстания было резкое ухудшение уровня жизни простого народа, вызванное повторяющимися засухами, к которым добавлялись вспышки холеры. В случившемся винили «заморских дьяволов» – якобы те своим колдовством хотят извести всех китайцев и стать хозяевами Поднебесной. Повстанцы действовали под лозунгом «Поддержите Цин, уничтожьте иностранцев». Заодно с иностранцами ихэтуани истребляли и китайцев-христиан, которых считали предателями.
Начало восстания принято отсчитывать с ноября 1899 года, но на самом деле столкновения с иностранцами и нападения на христианские общины начались еще в 1897 году. Восстание очень скоро приобрело массовый характер, правительственные войска проигрывали одно сражение за другим. Действия ихэтуаней вызвали беспокойство у правительств иностранных государств. Зимой 1899–1900 годов в Китай были введены российские войска, а в мае 1900 года, на пике восстания, незадолго до того, как ихэтуани двинулись на Пекин, в Дагу прибыла объединенная эскадра европейских государств под командованием британского вице-адмирала Эдварда Сеймура.
Убедившись в неспособности подавить восстание своими силами, императрица Цыси решила поддержать повстанцев. «Пусть каждый из нас сделает все возможное для того, чтобы защитить свой дом и могилы своих предков от грязных рук варваров! – провозгласила она. – И пусть эти слова услышат все в наших владениях».
11 июня ихэтуани вошли в Пекин и начали убивать «варваров». Иностранные войска не успели занять столицу раньше повстанцев, поскольку увязли в боях по дороге. 21 июня империя Цин официально объявила войну иностранным государствам, составившим альянс восьми держав (Австро-Венгрия, Великобритания, Германия, Италия, Россия, США, Франция и Япония). В «Декларации о войне» говорилось: «Иностранцы ведут себя агрессивно по отношению к нам, нарушают нашу территориальную целостность, топчут наш народ и отбирают силой нашу собственность… К тому же они угнетают наш народ и оскорбляют наших богов. Простой народ терпит небывалые притеснения и жаждет мести. Поэтому отважные ихэтуани сжигают церкви и убивают христиан». Мотивы Цыси понять несложно – иностранная интервенция могла привести к падению династии Цин, а ихэтуани на императорское правление не покушались.
13 августа войска Альянса подошли к Пекину. Императрица Цыси вместе с двором бежала в Сиань, а следом за ней столицу покинула бо́льшая часть цинских войск. 15 августа начался штурм Запретного города, закончившийся 28 августа взятием императорского дворца. Окончательно восстание было подавлено только к концу 1902 года, поскольку ихэтуани ожесточенно сопротивлялись. Но еще 7 сентября 1901 года цинскому правительству пришлось подписать со странами альянса, к которому добавились Бельгия, Испания, Италия и Нидерланды, так называемый Заключительный протокол, по которому оно обязывалось выплатить контрибуцию в четыреста пятьдесят миллионов серебряных лянов, срыть форты в Дагу, предоставить участницам альянса право оккупации двенадцати пунктов на пути от побережья к Пекину и допустить иностранную военную охрану в посольский квартал. И надо признать, что Цыси еще дешево отделалась, поскольку Британия вела дело к установлению прямого протектората над Китаем.
Император Гуансюй умер 14 ноября 1908 года, за день до кончины вдовствующей императрицы Цыси. Ему было тридцать семь лет. Исследование останков императора, проведенное в 2008 году, выявило высокое содержание мышьяка, так что в отравлении нет никаких сомнений. Мнения расходятся лишь по поводу организатора убийства – одни считают, что Гуансюй был отравлен по приказу Цыси, которая уже знала, что дни ее сочтены, и не хотела, чтобы племянник ее пережил, а другие подозревают в причастности к смерти императора Юань Шикая, занявшего к тому времени ряд высших должностей. Юань понимал, что будет казнен в случае возвращения Гуансюя к власти, вот и принял меры. Обе версии равноценны, а правду мы никогда не узнаем.
По стобалльной шкале император Гуансюй получает семьдесят баллов за свои передовые взгляды, попытку провести реформы и твердость характера, проявленную во время опалы. Если бы ему удалось остаться у власти и довести начатые реформы до конца, то можно было бы поставить все сто баллов.
Императрица Цыси тоже заслуживает оценки, ведь как-никак она столько лет правила империей. Она получает «серединные» пятьдесят баллов – начала хорошо, будучи сторонницей прогрессивных перемен и «открытия» страны, а закончила плохо, перечеркнув многие из своих достижений. Но благодаря ей правление династии Цин было продлено, и на довольно долгий срок.
Вдовствующая императрица Цыси умерла 15 ноября 1908 года в возрасте семидесяти двух (без малого) лет. Буквально на пороге смерти Цыси усадила на престол двухлетнего Айсингьоро Пу И, сына Айсингьоро Цзайфэна и внука Айсингьоро Исюаня. Отец Пу И носил титул великого князя Чуня, унаследованный от своего отца по дозволению императрицы Цыси. Регентом при малолетнем императоре Цыси назначила двадцатипятилетнего князя Чуня. Пу И получил девиз правления Сюаньтун («Всеобщее единение»), который звучал весьма иронично, поскольку никакого единения в империи не было – она напоминала ветхое жилище, грозившее вот-вот рассыпаться под порывами ветра.
Глава 13. Император сюаньтун, последний правитель империи Цин
Император Сюаньтун оставил довольно интересные мемуары, описывающие жизнь ребенка в условиях императорского двора, правда, у многих историков эти мемуары популярностью не пользуются, поскольку они были написаны и изданы в шестидесятых годах прошлого века, когда отрекшийся император жил в коммунистическом Китае, и это обстоятельство наложило определенный отпечаток на его воспоминания.
Ничего интересного с политической точки зрения отрекшийся император вспоминать не мог, поскольку пребывал на престоле в детском возрасте, но зато в его памяти осталось много воспоминаний бытового характера, которые тоже представляют интерес. Приведем одно из них, касающееся императорских обедов.
«Имелся набор особых слов, которые употреблялись во время трапезы императора и которые никому не разрешалось заменять. Вместо слова “пища” следовало употреблять слово “яства”, вместо “есть” следовало говорить “вкушать”. “Подавать на стол” звучало как “подносить яства”… Определенного времени для еды не было установлено, все зависело от желания императора. Стоило мне произнести: “Поднести яства!” и младший евнух тотчас же сообщал об этом старшему евнуху во дворец Янсиньдянь. Тот, в свою очередь, передавал приказ евнуху, стоявшему за дверями дворца. Этот евнух передавал приказ евнуху из императорской кухни, откуда сразу же выходила процессия, подобная свадебной – несколько десятков евнухов несли семь столов разного размера и десятки красных лакированных коробок с нарисованными на них золотыми драконами. Процессия быстро направлялась к дворцу Янсиньдянь. Пришедшие евнухи передавали принесенные яства молодым евнухам в белых нарукавниках, которые накрывали столы в Восточном зале. Обычно главные блюда ставились на два стола, а третий стол с хого