Увидев ее на сцене в декабре 1779 года в роли Утраты, принц буквально потерял голову и начал забрасывать актрису письмами, называя себя Флоризелем, персонажем все той же пьесы «Зимняя сказка». Мэри, не испытывавшая недостатка в поклонниках, стойко выдерживала осаду, стараясь заставить вельможного поклонника основательно раскошелиться. Ослепленный страстью принц выдал ей долговое обязательство на 20 000 фунтов – совершенно колоссальную сумму, – подлежавшее оплате по достижении им совершеннолетия. Напоминаем, что ему в ту пору было всего 17 лет. Мэри уступила его домогательствам, но их связь тут же дала обильную пищу для освещения в прессе. В особенности старались газеты «Морнинг пост» и «Морнинг геральд», следя за развитием их отношений буквально не по дням, а по часам. Актриса попала в центр общественной жизни, стала задавать тон в моде, в особенности прославилась шляпка «Утрата», «из плетеной соломки, с бантом и розовыми лентами, пышно уложенными вокруг тульи». У Мэри проснулся вкус и к более экстравагантным вещам, публика бросилась также подражать ее шикарным экипажам.
Поднятая шумиха смутила еще не привыкшего к подобным вещам принца, и, по его настоянию, актриса в мае 1780 года оставила сцену. Разумеется, романы аристократов со служительницами Мельпомены не были чем-то из ряда вон выходящим. Но в данном случае принц тратил на Мэри деньги налогоплательщиков, а прижимистая английская душа безболезненно перенести такое вопиюще безнравственное правонарушение не могла. Полагавшиеся деньги по цивильному листу в сумме 60 000 тысяч Джордж должен был получить от парламента лишь по совершеннолетии, пока же усиленно наращивал долги. В конце 1781 года Мэри надоела ему, он ее бросил и отказался платить ей содержание. Однако репутация актрисы была безвозвратно погублена, ей не удавалось найти ангажемент. Тогда она прибегла к шантажу, требуя 25 тысяч фунтов за возврат писем принца, полных пылких излияний. После ожесточенного торга Георг III уплатил ей 5 тысяч фунтов и назначил ежегодную пенсию в 500 фунтов, лишь бы только выручить наследника трона из этой ужасной передряги. Бедняга и не подозревал, что его сын решительно стал на путь порока и теперь попал в сети одной из самых знаменитых куртизанок той эпохи Элизабет Армистед.
Несколько слов о дальнейшей судьбе Мэри Робинсон. Не оставляя законного мужа, с которым она непрестанно прилюдно ссорилась (например, поймав его за тем, что он занимался любовью с девицей в ложе театра Ковент-Гарден), Мэри имела нескольких высокопоставленных любовников вроде виконта Молдена, герцога де Лозена, выдающегося политика Чарльза-Джеймса Фокса, но страстью всей ее жизни стал полковник Бэнастр Тарлтон, мот и картежник. Их бурный роман с некоторыми перерывами длился с 1782 по 1797 год (когда тот женился на богатой наследнице) и сильно сократил ей жизнь. Будучи в 1783 году беременной, Мэри ночью кинулась в погоню за любовником, опасаясь, что он бросит ее и сбежит за границу от долгов. Случились преждевременные роды, последствием которых стали ревматизм и хромота. От этих недугов отставная актриса безуспешно лечилась весь остаток своей недолгой жизни. Мэри стала плодовитой поэтессой и драматургом, она была неглупа и остроумна, среди ее друзей числились художник Джошуа Рейнольдс, актер Дэвид Гаррик, философ и писатель Уильям Годвин, его жена, первая феминистка Мэри Уолстонкрафт, поэт Сэмюэль Кольридж. Лечения на курортах не давали улучшения, долги росли, отравляя ей жизнь, и Мэри скончалась в возрасте всего 43 лет.
Сменившая Мэри в постели принца куртизанка Элизабет Армистед (1750-1842) также была женщиной необычной судьбы. Происхождения она была самого низкого, дочь то ли лондонского грузчика, то ли башмачника, очень красива и неглупа. Девица рано решила извлечь дивиденды из своей незаурядной внешности и стала обитательницей одного из самых шикарных борделей столицы в Сохо. Именно там судьба свела ее с одним из ее первых покровителей, виконтом Болинброком. Тот вскоре забрал ее из этого вертепа, взял на содержание и даже попытался устроить ей дебюты на сцене. Впрочем, критика довольно прохладно оценила ее актерские способности, отметив лишь красивую внешность и приятный голос.
Будучи содержанкой Болинброка, Элизабет вошла в круг его друзей, известных политиков, что привлекло к ней высокородных и богатых клиентов. В 1776 году в газетенке «Город и деревня» сообщалось, что она может похвастаться завоеванием сердец «двух герцогов, маркиза, четырех графов и виконта». В ее сети попал также генерал Ричард Смит, личность худородная, но сказочно обогатившаяся на управлении в Бенгалии деятельностью отделения «Ост-Индской компании». Генерал снял для нее шикарный дом на Бонд-стрит, положил роскошное содержание и даже обеспечил ежегодной пенсией. Правда, это счастье длилось недолго, ибо его вскоре посадили в тюрьму за коррупцию, поскольку он попытался купить себе место в парламенте. Но Элизабет быстро нашла покровителя в лице герцога Дорсета, а когда того привлекли к выполнению его военных обязанностей, перешла на содержание видного политика лорда Кэвендиша, снабдившего ее второй ежегодной пенсией.
Несмотря на то, что Элизабет стремилась заполучить как можно более выгодных клиентов, она поддерживала близкую дружбу с молодыми политиками партии вигов, группировавшихся вокруг подающего большие надежды Чарльза-Джеймса Фокса, которые собирались в ее гостиной на престижной Кларджиз-стрит. Тут следует сделать небольшое отступление, чтобы пояснить читателю, насколько глубоко была политизирована жизнь английского общества.
В ту пору существовали две парламентских партии, вигов и тори, чья заклятая вражда друг с другом не знала границ. Тори были незыблемыми сторонниками прерогативы королевской власти и не допускали никаких ее ущемлений. Виги же выступали за ограничение королевской власти и расширение полномочий парламента. Политика пронизывала буквально все поры общественной жизни. В Лондоне существовали кофейни вигов и тори; по свидетельству писателя Даниэля Дефо, «виг больше не пойдет в „Дерево какао“ или „Оузинду“, точно так же как тори не увидишь в кофейне при Сент-Джеймсском дворце». Тетка одного из учеников аристократической школы вспоминала, что «в Итоне школа разделилась на вигов и тори» и юнцы смертным боем лупили друг друга именно на основании политических расхождений во взглядах. После посещения родного Дублина в июне 1706 года Джонатан Свифт жаловался: «Виги и тори испортили все, что было переносимо здесь, вмешиваясь в частную дружбу и беседы, и разрушив и то, и другое».
Не имевшие права голоса женщины также не оставались в стороне. Вдова английского дипломата сообщала курфюрстине Софии Ганноверской, что «наши женщины совершенно так же деятельны, как и мужчины, но более резки в выражениях». Не скрывая своей партийной приверженности, дамы украшали отличительными знаками партий свои туалеты и аксессуары к ним, а также лепили модные мушки «на стороне вигов или тори своего лица».
Принц Уэльский стремился оторваться от родителей, пытавшихся держать его в строгости, и примкнул к Фоксу и окружавшим его молодым политикам. Таким образом Джордж ближе познакомился с Элизабет и принялся всеми путями добиваться ее благосклонности. Они начали встречаться, но тут вмешалась Мэри Робинсон, пытавшаяся вернуть любовника под свое крылышко. За описание схватки двух дам с наслаждением взялись газеты, причем Элизабет проправительственная пресса была намерена сжить со света за ее связи с оппозиционной партией. Тем временем куртизанка выяснила, что принц не собирается, да и не в состоянии обеспечивать ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. Через несколько месяцев Элизабет решила порвать связь с ним, но, дабы не нанести оскорбления будущему королю, отправилась развеяться в путешествие по Европе, а когда вернулась, партия вигов пришла к власти и Фокс стал министром иностранных дел.
Дабы покончить с биографией Элизабет Армистед, следует сказать, что после десятилетия совершенно бескорыстной дружбы она вступила в связь с Фоксом и в 1795 году вышла за него замуж, причем по его настоянию. Куртизанка прекрасно осознавала, что подобный брак пойдет в ущерб престижу политика в обществе. Она без колебаний отказалась от своих дорогостоящих привычек, пара вела совершенной простой образ жизни. Фокс был необыкновенно привязан к ней, уверяя своих друзей:
– Она является утешением для меня в любом несчастье и побуждает вдвойне наслаждаться каждым приятным обстоятельством жизни.
Когда Фокс вторично стал министром иностранных дел, Элизабет выполняла свои светские обязанности с таким достоинством, что ее апломб заставил замолчать всех ее критиков.
В 1806 году Фокс скончался, и вдове положили пенсию в 1200 фунтов, чего, кстати сказать, не смогла добиться за оказанные государству ценные услуги во время наполеоновских войн пресловутая леди Гамильтон. В 1823 году бывший любовник Элизабет, ставший королем Георгом IV, назначил ей еще одну пенсию в 500 фунтов, пользование которой было продлено его братом Вильгельмом, а затем племянницей, королевой Викторией. Элизабет деятельно занималась благотворительностью и скончалась, немного не дожив до своего 92-го года рождения, окруженная всеобщим уважением.
Но вернемся к молодым годам принца. После того, как Элизабет отбыла в путешествие на континент, принцу не захотелось покидать пленительный мир куртизанок, всегда жизнерадостных и влекущих. Тем более что его увлекла одна из наиболее ярких представительниц полусвета той эпохи, Грейс Эллиот (1754-1823). Эта шотландка, дочь известного эдинбургского адвоката Хью Дэлримпла, в детстве воспитывалась поначалу дедушкой и бабушкой, поскольку родители после ее рождения расстались. Далее ее отдали на обучение во французский монастырь, а по возвращении отец ввел ее в эдинбургское общество, где барышня своей красотой привлекла внимание известного доктора Джона Эллиота, вдвое старше ее. Они сочетались браком и переехали в Лондон. Там Грейс весьма быстро изменила мужу с лордом Валентиа.
Почтенный доктор нанял частного детектива, доказал факт измены, на основании какового получил развод, а лорду вчинил иск на 12 тысяч фунтов. Репутация молодой женщины была безвозвратно погублена, единственный ребенок умер еще раньше, и ей оставался один путь: избрать поприще дам легкого поведения, получив известность под прозвищем «Долговязая Дэлли