[443]. Но нет на островах того враждебного противоположения между Xanthos и Melas, какое мы встречаем в элевтерейской легенде. Смягчен и ужасный лик Дионисовой сопрестольницы (Бритомартис-Диктинна, Прокрида); в островном культе она не Агриония, и оттого мы не встречаем там ярких аналогий Загрею и Актеону или тевмесской лисице.
Но если, как основа и уток, описанные два типа образовали ткань эллинской религии Диониса, то ее пронизал, как вотканные там и сям инородные, пестроцветные нити, еще третий элемент, издревле определительно влиявший на островную религию и оказавший на нее потом, по-видимому, повторное влияние; ибо его следы выделяются как нечто позднейшее и поверх привнесенное в уже сложившемся из тех двух главных начал составе: мы говорим о притоках из культовой сферы Реи-Кибелы. Миф о Ниобее свидетельствует о древности этого влияния на Элладу и о раннем сочетании его с дионисийством [444]. Из Малой Азии пришли в царство эллинского Диониса силены с флейтами, потом плясуньи в пестро-тканных одеждах с тимпанами и кимвалами, львы[445], тигры [446] и парды [447], осел [448] и крылатые двойники бога, изначала родного стихиям земли, воды и огня, но не воздуха [449]. Из Малой Азии, наконец, влилась в островной культ та роскошная и меланхолическая нега, которая дала основной тон эллинистическому вакхизму.
VIII. Буколы
1. Афинский буколион и древность аттических буколов
Важнейшее таинство афинской государственной религии — бракосочетание супруги архонта-царя с Дионисом на празднике Анфестерий — совершается отчасти в Ленее, обители жениха, отчасти в жилище невесты, на царском дворе в так называемом Буколионе, о котором Аристотель, в «Государстве Афинском», говорит: «Царь занимал Буколион, как он зовется ныне, что близ Пританея. И вот тому доказательство: еще и ныне правится там брачная ночь жены царя с Дионисом» [450]. Но имя Буколион (Bukoleion) предполагает «буколов» (bukoloi): «бычарня» принадлежала «волопасам».
Ясно, что Буколион, с его священным брачным чертогом, будучи одной из главных и древнейших святынь города, — не просто государственный скотный двор, как прозаически думал поэтический Курциус[451], или ферма, хотя бы и предназначенная для развода жертвенных животных, — и что «волопасы» не просто пастухи и скотники принадлежащих богам стад. Не нужно, впрочем, забывать собственного смысла терминологии, почерпнутой, всего вероятнее, из круга зооморфической обрядовой символики, чтобы, тем не менее, соединять с именем «волопасов» представление с? коллегиальном союзе каких-то священнослужителей (hieropoioi), о некоторой сакральной организации, уже в очень давнее время занявшей видное место в религиозно-государственном строе Афин — и, следовательно, необходимо связанной с родовым укладом.
В самом деле, мы встречаем в афинской старине следы рода, одноименного с предполагаемыми «волопасами»: в XV песне Илиады упоминается некий lasos archos Athenaiön — сын Буколида Сфела [452].
Осторожный Тепффер не решается (вопреки мнению Виламовица) занести в список исторических родов Аттики этот род, о котором дальнейших свидетельств нет, и ограничивается предположением генеалогической связи с родом Буколидов на Итаке. Как бы то ни было, древность «волопасов» уже этим упоминанием кажется предварительно подтвержденной. Но что разумелось под буколами в более доступные исследованию эпохи?
2. Связь позднейших буколов с орфиками
Религиозные общины буколов из эпох эллинистической и римской достаточно известны, особенно по надписям [453], и можно считать удостоверенным их независимое бытие от общин чисто-орфических, между тем как прежде понятие и имя «буколов» казались лишь элементами орфической символики [454]. Божества буколических фиасов суть, прежде всего, Дионис [455], потом — Артемида [456] и, как явствует из орфических гимнов, Геката[457] и Куреты[458]. Распространены были эти фиасы, судя по численности надписей, как раз в тех местностях, — именно, в Понте и в Ионии, — где, по словам Лукиана, особенно любимы были и целыми днями занимали зрителей «вакхические балеты» (bakchike orchesis) — мифологические пантомимы с ролями Титанов, Корибантов, Сатиров и — Буколов. Итак, буколы-фиасоты приняли мистическое имя «пастырей» дионисийского мифа.
В надписях упоминаются среди мистов-буколов — «архибуколы», «гимноучители», «силены», далее — «ликнофоры», «кистофоры», «архимисты» и настоятельницы менад — «архибассары» [459]. Достоинство «архибукола» было, по-видимому, родом пожизненного жречества, тогда как, напротив, «архимисты» были временными архонтами, или председателями, мистерий [460].
Что буколические общины по своему происхождению гораздо древнее той поры, к которой относятся прямые о них известия, можно утверждать с достоверностью, хотя бы по характерным сообщениям о Кратине, одна из комедий которого носила, соответственно маскам хора, название «Буколы» и начиналась с дифирамба, почему Аристофан, осмеивая «вакхизм» (bakcheia) своего собрата по искусству, придает ему в шутку эпитет Диониса-Дифирамба — «таврофаг», или «пожиратель быка» [461]. В трагедии «Критяне» Еврипид выводит хор мистов, корифей которых называет себя «мистом идейского Зевса» и «волопасом блуждающего по ночам Загрея, причастившимся омофагии и вознесшим светочи горной Матери, одним из посвященных вакхов» [462].
Как мисты Загрея, буколы восходят, очевидно, к орфической организации VI века и представляют собой разновидность Орфеева братства; из чего, однако, не следует, что союзы пастырей не сохранили в своих мистериях обряда столь же древнего, как их имя. Напротив, внутренняя вероятность говорит в пользу предположения, что волопасы настолько же старее орфиков, насколько бог-Бык старее орфического Загрея, и что их задолго до орфической реформы оставившая свой след в Афинах община была одним из древнейших вместилищ образующейся Дионисовой религии.
3. Мужской прадионисийский культ быка
Природа этой религии такова, что, как только она перестает быть темным и обособленным культом оргиастических кланов и определяется как религия в собственном смысле, т. е. как почитание божества, не ограниченного в своих проявлениях кругом своего племени, но живого и действенного повсюду, — она порождает соединения людей, связанных между собой общением обрядовых тайнодействий (orgia kai teletai, mysteria). Едва становится возможным принятие этой религии иноверцами, «обращение» в Дионисову «веру» (пример такового мы имеем в рассказе Геродота о царе скифской Ольвии), возникают оргии посвященных и, следовательно, фиасы: ибо уверовать в Диониса, значит принять его оргии. Большей частью фиасы примыкают к роду, носителю обрядового предания; но они могут установить и quasi-родовую традицию, определиться как фиктивно-генеалогический союз оргеонов, «род» (genos) в расширенном и условном значении этого слова (срв. выше, стр. 63).
К этому присоединяется то огромной важности обстоятельство, что оргии в исконной триетерической их форме — достояние одних женщин. Мужское служение должно быть отдельным от женского; мужчинам не звучит призыв «в горы!» — и Кадм с Тиресием, увенчавшись плющом, не последуют за сонмом вакханок. «Вакхи» принуждены к иным, хотя и аналогичным женскому оргиазму священнодействиям, мистический характер коих требует общинной замкнутости. Мы знаем такую древнюю мужскую общину, признавшую своим родоначальником и главой Дионисова пророка — Орфея; непосредственно эпифании бога открыты одним женщинам. Но орфики были не единственным соединением этого рода: Геродот называет наряду и в связи с ними «вакхических» мистов [463]. Таковы были, по-видимому, одновременно с первыми орфиками, — и «волопасы Загрея», — «буколы», «буты» (bukoloi, butai).
На эти ранние союзы не должно переносить представления о секте и сектантском догматизме: они различествовали от родственных организаций лишь обрядовой практикой. Синкретизм мифа и священной доктрины начинается там, где кончается родовой партикуляризм первобытного культа. Буколы могли примкнуть к орфическому союзу и все же сохранить особенности, отличающие их от орфиков. Элевсин, установив общение с орфиками и восприяв их влияние, продолжал независимо развивать свою обособленную религиозную форму. Явление поздней теократии, которое мы наблюдаем в римской надписи некоего поклонника Митры и Диониса вместе, иерофанта и архибукола, называющего себя, по иерархическим ступеням посвящения, коих он достиг в различных ложах, — «pater patrum dei Solis Invicti Mithrae hierophanta Hecatae Dei Liberi archibucolus taurobolio criobolioque in aeternum renatus» (CIL. VI, 510), — коренится в древних основах античного религиозного сознания. — По-видимому, «буколы-вакхи» есть общее наименование мужских дионисийских общин повсюду, где господствующим символом бога был бык, под каковым именем (tauros) он особливо почитался в Феспиях