К изложенной религиозно-исторической характеристике древнейших буколических родов Аттики нам остается прибавить еще следующее соображение. Недоумение исследователей возбудило Страбоново (VIII, 383) обозначение аттической филы Эгикореев (Aigikoreis) как «священнослужителей» (hieropoioi). Нам кажется, что это недоумение разрешается допущением, что речь идет и здесь о буколических родах (так, Бутады принадлежали к филе Aigeis). В самом деле, та же фила означается в другом месте (у Плутарха) как «пастушеская» [480]. Что же удивительного, что пастушеская фила — фила священнослужителей, или жрецов? Мы видели, что древнейший пастушеский культ был представлен в исторических Афинах рядом жреческих родов и составил важную часть общегосударственной религии. На связь названной филы с дионисийским мифом указывал Маасс; если мы примем, что ее имя в самом деле происходит от волн (aiges, — «qui caerula verrunt»), своеобразное сочетание обряда Буфонии с морем, из-за которого впервые пришел быкоубийца — двойной топор, покажется нам еще более многозначительным.
6. Прадионисийские буколы в Фивах
По Виламовицу [481], Буколион в Афинах — религиозный центр аттического культа Диониса-быка, заимствованного из Фив. Брачный чертог (thalamos) Семелы в Кадмейском кремле, описанный у Павсания (IX, 12. 4), был «буколион»; ибо Еврипид говорит о древесном стволе, упомянутом в этом описании, что Дионисов столп чудесно обвился плющом «в чертогах буколов»[482]. Отсюда Виламовиц заключает, что культ Диониса-быка был принесен в Аттику из Беотии, как позднее и культ Диониса-Элевтерея. Но мы видели, что аттические буколы восходят к прадионисийской эпохе. Буфонии не были бы жертвой Зевсу Полнею, если бы бог-бык был изначала беотийским Дионисом. С другой стороны, ничто не препятствует предположить прадионисийское почитание быка в Беотии, под влиянием Крита; и только при этом предположении возможно допустить беотийское опосредствование критского влияния по отношению к Аттике. Культ Элевтерея также обнаруживает общение Беотии с Критом в эпоху образования Дионисовой религии.
Город Элевтеры и его эпонимного героя Элевтера мы равно встречаем на аттико-беотийской границе и на острове Крите. Подобно Икарию, беотийский Элевтер, первоначально самостоятельный местный хтонический демон, становится потом гостеприимцем бога Диониса, наводящего на дочерей его безумие. Герой только впоследствии, он искони объект местного оргиастического культа, deus Liber в оргийном значении «разрешителя душ». Ибо он дает своим поклонникам возможность, надев его звериную маску, подменить свою душу его демоническим присутствием; его сила высвобождает души живых и души умерших и позволяет им временно блуждать в чужих обличиях; он снимает для людей, им одержимых, все запреты, и его вселение очищает от всех недугов и немощей душевных и телесных. Тот же круг религиозных представлений лежит в основе фиванского культа Диониса-Лисия; этиологический миф знает его как разрешителя от уз, освободителя от плена при помощи волшебных чар виноградного сока [483]; но служения ему, именуемые мистериями, имели катартический характер, ознаменованный самим именем бога [484]. Критский Элевтер делается одним из Куретов: героизируя местного демона, естественно было ввести его в круг общего мифа под этой оргиастической маской; ему к лицу кружиться, ударяя мечом в щит, перед сводом пещеры, где коза Амалфея вскармливает будущего эгидоносца. Этому образу буйного юноши-воина отвечает облик элевтерейского бога в черной эгиде, т. е. козьей шкуре (Melanaigis), с убийственным копьем в руке, от вида которого девы впадают в безумие.
Культ Диониса-Элевтерея сравнительно поздно принимается Афинами и вызывает необходимость второго весеннего празднования бога — Великих Дионисий [485]. Это — самое позднее -наслоение Дионисовой религии в Аттике. Культ буколов первоначально — критский прадионисийский культ; Дионисовым делается он вследствие сочетания с другим аттическим культом, который узнал Диониса раньше буколов. Этот древнейший аттический культ Диониса начался в Эпакрии.
7. Дионис в Аттике
Герой Эпакрии — Икарий; это — местный Дионис того периода, когда имя бога еще не найдено, — страстной демон, хтонический податель изобилия и, в частности, покровитель винограда. Почитается он оргиастическим культом, человеческими жертвами, исступлением женщин, фаллическими обрядами и изначала мыслится в некоей связи с Артемидой. Потом, подобно Элевтеру, он обращается в героя, гостеприимца Дионисова. Ибо в царствование Пандиона в Афинах, говорит миф, Дионис пришел к Икарию. Это пришествие означает усвоение имени божества и приведение местного оргиастического культа в соподчиненное отношение с рядом других ему подобных. Имя Диониса было заимствовано: откуда? Пандиона, через дочь его Пандиониду, предание связывает с мифом о Терее. Нам кажется важным в этом мифе не фракийское происхождение Терея, но женский оргиазм и локализация последнего в Давлиде, у предгорий Парнаса. Имя Диониса и его религию в собственном смысле принесли женщины-феориды (паломницы), аттические «лены», вошедшие в сношения, для устройства общих радений, с «фиадами» Киферона и Парнаса. Они принесли весть не о Семелином сыне, но о младенце-боге, таинственно рождающемся из недр земли, лелеемом в колыбели-сите (en liknoi) пестуньями-менадами.
Женский оргиазм на Кифероне и Парнасе существовал с незапамятных времен, — прежде, чем он был приурочен к божеству Диониса. И, конечно, аттические женщины принимали в нем участие прежде усвоения имени Диониса общиной Икария, — раньше царствования Пандиона. Есть историческая правда в легенде о более раннем, чем посещение Икария, приходе Диониса в гости к Семаху, жившему на границах той же Эпакрии, и о посвящении богом дочери Семаховой в менады через передачу ей оргиастической небриды: случилось это еще при Амфиктионе. Столь стародавние были могли припомнить о своих сонмах и радениях аттические паломницы к святым местам и горам Дионисовым; но собственной эрой Дионисовой религии в Аттике считалось царствование Пандиона, почему в оракуле о праздновании Анфестерий (см. ниже гл. IX, § 1) упоминается именно Пандион. Однако, женское служение, как отчетливо помнил миф, началось еще раньше, и потому царствование Амфиктиона является как бы конкурирующей эрой аттического дионисийства.
Павсаний (I, 3, 6) описывает, как один из древнейших священных памятников Афин, глиняное изображение гостин у Амфиктиона, на которых в числе божественных гостей царя-гостеприимца присутствует и Дионис, — научивший, по Филохору (Athen. II, 38 С), Амфиктиона растворять вино водой. Сказание об Эрихтонии, герое-змие, и о росных нимфах, дочерях Аглавра, лелеявших на скале Акрополя божественного сына Земли и Огня (Гефеста), переданного им в корзине со змеями, которую они не смеют открыть, — это сказание свидетельствует о раннем усвоении Кекроповым городом представлений, родственных оргиям фиад; и эта быль отнесена мифологическим преданием ко временам Амфиктиона. К тем же временам восходит, наконец, и фаллический культ Диониса, чуждый, по-видимому, буколам и связанный в предании с именами Икария и Семаха: Дионис-Орфей (orthos) со своими нимфами получает от Амфиктиона алтарь в святилище Ор [486]. Нимфы характерно отмечают культовый круг, где господствует женский оргиазм. Сельские Дионисии неразрывно сочетаются с древнейшими формами Дионисова почитания в Эпакрии.
Итак, вначале — аграрный оргиазм икарийских виноделов (сюда относится асколиазм) и, в тесном с ним сочетании, — оргиазм женский, наследие «пеласгической» эпохи; потом — общение оргиастических женщин Аттики (lenai) с менадами Парнаса и Киферона — и, в результате, рецепция Дионисовой религии в Эпакрии и по другим местам, между прочим в самом городе (asty), — в то время как, буколы еще развивают старую, прадионисийскую и критскую форму той же религии. Наконец, происходит слияние буколических культов с чисто-дионисийскими.
8. Слияние прадионисийского буколического и женского Дионисова культа. Священный брак как символ союза
Союз буколических и вакхических общин отчетливо напечатлелся на обряде Анфестерий. Бракосочетание царицы с Дионисом, как проницательно замечает Курциус, носит характер «соседской свадьбы». Ленеон — святилище виноделов, Буколион — пастухов. Царь принадлежит волопасам, царица — Дионису. С тех пор об Икарии говорят, что убили его виноделы и пастухи вместе, — хотя очевидно, что пастухи вначале вовсе не знали Икария.
Буколы не могли сами по себе развить чисто дионисийской религии: мы не находим у них следов исконного женского оргиазма. Попытка доказать существование женских буколических фиасов, будто бы слывших под наименованием «коровьих» (boes, CIG. 3604,) была неудачна: она основывалась на неверном объяснении простого упоминания о пожертвованных Афине стадах и пастухах в пергам-ской надписи, удовлетворительно истолкованной Френкелем в смысле, уничтожающем упомянутую конструкцию. Дионис-пастырь (bukolos) известен: он пасет диких быков (poimen agraulön taurön), по словам орфического гимна; по Феокриту, — «в горных долинах сам Вакх загоняет, прекрасный, телицу» [487]. Но нигде не встречаем мы коррелята: бог — бык, его служительницы — коровы. Когда Дионис-бык, его служители — пастыри быка; когда он сам — пастырь, его поклонники — стадо. Невозможным по существу предположенное соотношение между богом и менадами нам не кажется: элейские женщины призывают «достохвального быка», по-видимому, как чаемого супруга. Мималл