— Сколько я за это должен, тётушка? — осведомился я. — Бюджет, как ты знаешь, ограничен, но на такую-то красоту…
Тётушка расплылась в улыбке — даже чуть менее надменной, чем обычно.
— Ты должен будешь чай и что-нибудь перекусить, а то уже горло пересохло с дороги, — усмехнулась она, а затем расстегнула кофр-багажник на мотоцикле.
Оттуда едва ли не посыпались пачки денег.
— Во втором остаток. Приехала утром какая-то грымза. С чемоданом, говорила, что для де Онисова. Я даже не сразу сообразила, что это по поводу тех писулек, которые ты мне тогда передавал.
А передавал я, конечно же, доверенность на получение суммы от Франтишека Скальского. Что ж, пока всё получилось отлично — с моим минимальным участием. Делегирование работает!
— Дорогая тётушка, огромное тебе спасибо. Ты вычла свою долю?
— Я забрала один процент — за сопровождение сделки. Так было написано в твоей расписке!
— Всё верно, тётушка Марго. Получается, живём!
Хотя дел оставалось ещё — непочатый край.
Глава 33Настоящая фамилия Ангелины
Уже на следующий день мы засели с Макшейнами, и чаепитие перешло в короткое обсуждение результатов конфликта.
— Александр Платонович Замойского так словами припечатал! — восхищённо хвастался остальным Степан. — Поделом ему.
— Красноречия у Александра не занимать, — кивнул Осип Эдуардович. — Но для Замойского это ш-шработает едва ли. Он шнова накидается в штоличном кабаке и пойдёт девок по хуторам воровать.
Под «штолицей», конечно, он имел Югопольск, столицу княжества.
— Воспитательная работа — долгий процесс, — констатировал я. — К тому же, всегда возможны более радикальные меры. Но мне пока выгоднее перемирие. Перед полномасштабными боевыми действиями надо накопить силы. К тому же, Антон же, как я понимаю, не первый в иерархии их семейной группы?
— Ага. Его дядя в Югопольске — он патриарх клана. Но все дела по поводу поместья и шельского хозяйства отдал Антону.
— Ясно. Ну, ничего — и его воспитаем, если потребуется. Осип Эдуардович, я могу рассчитывать на вашу поддержку в случае, если они окончательно выйдут из берегов?
— Молодой человек! — воскликнул он. — Думаеш-шь, почему мы их уже второе поколение никак из долины не выгонем?
— Потому что у вас зерно покупает и рапс? — сьехидничала Ангелина.
— Нет! У нас двадцать человек при оружии, ш-читая четырнадцатилетних юнцов! И двое одарённых первого уровня, неучей — я и шештра моя младшая. Конечно, пытался эликсиры варить, но такая ерунда выходила. От ш-шилы огонь первоступенный шлабенький могу. Шупротив двух шотен подручных, наёмников и разных выкормышей из окраин.
— Мой уровень — отличник. Просто неподтверждённый, — попытался возразить я. — Да и Ангелина тоже умеет кое-чего.
— Ну, пару раз лечебные удавалось выполнить, — кивнула она.
— Аргумент… — Осип Эдуардович задумался. — Но мало, всё равно. Да и хуторяне многие на его шторону вштанут, это ты зря шмотришь…
— Значит, нужно медленно формировать мнение селян и копить силы перед началом открытого конфликта. Вы же мне в этом поможете, Осип Эдуардович? — вкрадчиво спросил я. — Слухи, сплетни, сельские разговоры — методы психологической борьбы против неприятия не менее важны, чем стволы и эликсиры.
Макшейн кивнул, на этом и закончили. А после мы принялись за работу. Осип Эдуардович со своим личным кинооператором осмотрели поместье, то и дело восклицая — то по поводу плохого состояния конструкций, то по поводу нахлынувших ностальгий.
Потом начался долгий этап обсуждения бюджетов — с эмоциями, бурной жестикуляцией и ангелиниными возгласами, вроде: «Да не может кубометр бруса из лиственницы стоить три тысячи!» или «Да кто же вам найдёт чугунную оградку такого же фасона?» В самый разгар дискуссии к нам за стол заглянул тупай, и у Осипа Эдуардовича начался приступ аллергии.
— Уберите его, апчхи, я от него сейчас кони двину!
Пришлось прочитать тупаю нравоучение на тему «быть куда менее аллергичным» и запереть его в одной из спален.
В итоге составили смету первого этапа работ — ремонта гостиной, подготовки площадки под мини-завод, подключения коммуникаций и прочего, пожали руки, написали бумагу, и я выделил аванс. А потом Нанотолий нас снова удивил. Как только Макшейны ушли — он бодрой трусцой спустился по лестнице со второго этажа, как будто и не запирал его никто.
— Так… опять хулиганишь? Колдун…
— Он чего… телепортировался⁈ — присвистнула Ангелина. — Эликсир телепортации — это что-то совершенно безумное.
Но причина оказалась одновременно и проще, и интереснее. В нижней части двери спальни, где мы его заперли, обнаружилась дыра, ровно повторяющая силуэт животного в поперечнике.
Ангелина потрогала края и показала палец, чёрный от сажи.
— Ещё тёплые. И слегка обугленные. Получается, прожёг и прошёл, как паяльник через канифоль. Слушай… я, типа, ничего не имею против Нанотолия, уже привыкла даже, но давай, может, ему вольер нормальный сделаем?
— Не надо. Я ему верю. Он сообразительный!
Весь день занимались хозяйством. Возили кой-какие припасы, с Сергеем и Изабелью прибирались в поместье, делали наставление селянкам, пришедшим помогать по дому — и так далее.
Вечер пришёл незаметно. В очередной раз Рустам нажарил шашлыки, потом ушёл прибираться в гаражах. Мы же с Ангелиной остались одни.
Смотрела она на меня после всего случившегося как-то по-другому. Уж не влюбилась ли? Ну уж нет. Такого нам точно не нужно. Поэтому я решил начать общение с негатива.
— Ангелина. Два автомата Замойских я завтра всё-таки верну. Не по правилам это. И у меня нет времени обрабатывать их планы мщения, надо хотя бы на время сбавить пар.
— Вот блин! Но они же классные? — расстроилась Ангелина. — Я уже успела с ними подружиться!
— Ещё денег заработаем, и тебе прикупим. Плюсом к зарплате. А эти я верну. Вынеси, пожалуйста.
Ангелина поморщилась, но, похоже, после моих слов пребывала в приподнятом настроение, и автоматы вынесла.
Потом уплетала шашлык за обе щёки, и всё же спросила, лукаво прищурившись.
— Значит, ты за мной поехал?
— Ну, конечно, поехал.
— Это ты потому что я для производства вина нужна, ага?
— Конечно. Исключительно для этого, Ангелина, — вздохнул я.
— Я так и подумала, — кивнула она.
Это я чего, так хорошо сыграл, получается? Ну, тогда придётся правду сказать.
— Не говори глупостей, для меня на этом континенте любой человек важен, а ты — тем более. Ты отличный стрелок, и в технике разбираешься.
— То есть — это ты взаправду меня своей правой рукой назвал? — она, похоже, реально удивилась.
— Ага, — кивнул я.
— Круто! — она вскочила и едва не попрыгала на месте. — Ну, всё, я спать пойду. А, ещё спросить хотела — правой руке зарплата полагается?
— Десятка в месяц устроит?
— Пятнадцать!
— Нет. Пока десятка. Вот разовьёмся — тогда.
— Ладно.
И уже у самой лестницы вдруг повернулась и сказала.
— Поклевская-Козелл.
— Чего? — не сразу понял я.
— Из ссыльных уральских литовцев. Ну, я же теперь уже знаю твою настоящую фамилию. Поэтому подумала, что…
И тут же испарилась.
— А отчество⁈ — крикнул я вслед. — Отчество у тебя какое?
Этот вопрос пока остался без ответа. Ладно. Потом раскроем друг другу свои тайны, пока ещё не время.
Все разбрелись по спальням, тëтушка Марго в этот раз тоже осталась у нас. Мы с ней тоже за день успели перекинуться парой слов по поводу предстоящих важных дел и ведения бизнеса.
Тупай забрался ко мне в кровать и посапывал у изголовья. Не очень привычно было, но как-то даже спокойнее. Хотя, конечно, я бы предпочёл, чтобы кто-то другой мне кровать согревал. Кто-то… побольше, и более близкий физиологически…
Да, Саша, ты и забыл. Ты ж теперь молодой. У тебя, помимо бизнес-проблем, теперь ещё одна нарисовалась… После Омелии на том злополучном корабле так женщин пока и не было.
Следующим утром я отправил Рустама в Белый Берег, проездом через Югопольск — проведать квартиру и прочее. Необходимо было закупить кое-что из электротехники, бытовых приборов — хотя бы, банально, холодильник, а также завести и подписать кое-какие документы по поводу получения денег от графа.
Также, вспомнив мои вечерние размышления, я успел написать и передать ему короткую записку: «Дорогая Надежда Константиновна. Как ваши дела? По-прежнему жду вашего визита».
— Передашь в квартиру номер три в соседнем корпусе. Я постараюсь вечером и сам заехать, но не факт, что успею.
Рустам как-то сразу расплылся в довольной улыбке.
— Петрович, вот наконец-то. Давно вам говорил!…
— Никаких больше комментариев. Если вдруг захочет приехать в гости — подвези.
Также уже после его отъезда написал письмо Замойским следующего содержания:
«Текущие разногласия считаю улаженными, требую не мешать бизнесу, в качестве доброй воли возвращаю оружие. Нарушение перемирия одной из сторон будет считаться сигналом перехода к открытому вооружённому конфликту».
Я хотел отправить Степана, чтобы он отвез письмо со стволами на заставу к Замойским, но его не оказалось в поместье. Походил, покричал:
— Степа-ан! — ответа не было.
Потом нашёл Егора из сторожки, тот сказал, что Степан забрал машину и уехал, видимо, в Номоконовск к отцу.
Что ж, осталось сделать всё самому и воспользоваться транспортом тётушки Марго, «Харламов-Давыдовым» — разрешение на то она давала. А по дороге решил проведать Штирцей и Северину Пржевальскую.
Когда уже собирался отчаливать — приехали господа Макшейны. Теперь уже не на лошадях, а на маленьком древнем грузовичке, напоминающим «полуторку» военных годов.
— Ого, сколько ему⁈ — воскликнула Ангелина, вышедшая их посмотреть. — Это ж… «Ползунов-Щекочихин», середина девятнадцатого, не раньше! Ты ж мой старичок!
— Вовсе не ш-штаричок, мадемуазель, — проворчал Осип Эдуардович, видимо, не расслышав начала. — Я ещё — ого-го!