— Я знал. Он, — тыкнул я на Станислава. — Знал. А теперь мы из-за тебя потеряли пару сотен тысяч оба. Ну и чего, ты хочешь оставшиеся бутылки? Или нет? Тоже скидку на них попросишь?
— Ну… для начала покажи, что у тебя ещё есть. Я видел, что там вино…
Слово за слово — диалог пошёл в куда более конструктивном ключе. В итоге вино «Дионис» я продал ему за двести. А два пузырька домашнего самогона толкнул по десятке каждый.
— Ты уж извини, что я занервничал, — пожал мне Вторников руку на входе. — Приходи ещё. Приноси, что есть.
В холле я передал половину Станиславу.
— Половину? А не много ли?
— Как договаривались. Ну и, считай, за то, что попытался прикрыть меня со спину. Но больше так, прошу, не делай. Потому что может выйти плохо.
А потом мы вышли на площадку, и я не сразу понял, где стоит мой мотоцикл.
Потому что он был скрыт за приличных размеров толпой, в основном состоящей из крупных бородатых дядек в кожаных куртках.
— Так, не задерживаемся, следующий, — услышал я голос паренька.
Того самого, который провожал нас к зданию с подвалом.
— Так. Что тут происходит? — спросил я и принялся работать локтями.
В общем, пока мы отсутствовали, он организовал фотографический салон с Нанотолием и моим «Харламовым-Давыдовым». У него оказалась здоровенная фото-мухарайка с мгновенной печатью фото, вроде «поляроида», и он бодро приторговывал фотографиями с Нанотолием.
А зверь был довольным — судя по всему, внимание умиляющихся бородатых мужиков ему было по душе.
— Смотри… смотри… А давайте, господа, я его к себе на голову посажу! — заявил тот самый, с которым я беседовал перед этим.
— И-е! — пискнул Нанотолий, и принялся карабкаться ко мне.
— Ой, — пискнул уже паренёк, поняв, что я буду не вполне довольным такому раскладу. А затем протянул пачку собранных купюр. — Вот, возьмите…
И протянул мне пачку десяток и двадцаток.
— Ладно… А ты деловой! Оставь себе на мороженное, или чего ты там обычно покупаешь.
На обратной дороге я решил всё-таки заехать на квартиру. Во-первых, Станислав попросил меня довести — надо было забрать ещё кое-какие вещи. И, как я понимаю, припрятать или вложить часть своей доли — что ж, разумно. А во-вторых — Рустам, скорее всего, уже доставил записку и теперь должен был мчать обратно. А Надежда Константиновна должна была пребывать в полнейшем смятении.
И самое время, что называется, «подсечь».
Итак, уже знакомый двор, я припарковал свой байк, снова вызвав интерес у детворы, посадил Нанотолия на плечо и смело зашагал к двери квартиры Надежды Константиновны.
На звонок в дверь, как и на стук — никто не отвечал. А на полу валялись характерные царапины от перетасканной мебели и обрывки какой-то упаковочной плёнки.
— Это кто-сь там долбится? — причапал на мой стук вахтёр. — А, это вы… Александр Платонович.
— Ага. Подскажите, банда Крестовоздвиженской опять пребывает на митингах?
— Тю… Какой там митинг. Собрались на грузовик и укатили. На час с ней разминулись, стало быть. Ещё и нахамили напоследок.
— Куда?
— «В новое, более гостеприимное место», сказали.
— Вот как. А моего товарища, Рустама, не видали? На «Корвет-Антилопе-65»?
— Нет, не видал. Хотя да, приезжал тут кто-то на внедорожном. Но не здоровался.
Вот так вот. Теперь ищи-свищи мою огневолосую зазнобу, подумалось мне. Как-то это всё не вязалось с тем, что я ожидал получить — но не беда, подумалось мне, вариантов ещё предостаточно.
— А Пржевальская уже приехала? — спросил я вахтёра напоследок.
— Вернулись они, как же. Но она сейчас отъехала по делам в офис.
Немного взгрустнулось, конечно, и чтобы приободриться, я поехал в офис к Северине Пржевальской — мне тоже таскаться по городу с деньгами не очень-то хотелось. Да ещё и одному. Офис с табличкой «Przewalski» выглядел небольшим, располагался во флигеле старого особняка.
— Ох, и здесь эта страсть к латинице, — пробормотал я, заходя внутрь…
После некоторых препирательств с пожилым секретарём, утверждавшим, что «Северина Артуровна только приехала, и сегодня не принимает», в фойе показался тот самый охранник, с которым мы совсем недавно участвовали в перестрелке.
— А. Это вы. Сейчас спрошу.
Он без лишних церемоний постучал в кабинетик, пропустил.
Картина в кабинетике открылась презанятная. Северина Артуровна возлежала на диванчике босая в чём-то, отдаленно напоминающем халат. Капиталина Павловна сидела рядом, делая педикюр.
Зыркнула хмуро, даже злобно, и продолжила мазать лаком безымянный палец левой ноги барыни.
(А какая эта была нога! Эх, Саша, держи себя в руках! Ты тут по делу!)
— А, это снова вы, — лукаво улыбнулась Северина. — Прошу простить. Привычки юности, небольшие шалости, знаете, после трëх суток в шато… Капиталина Петровна, тоже простите, что смущаю вас визитом Александр Платоновича. Вы ко мне по какому-то делу? Или…
— Я по делу, принëс деньги на погашение ссуды, — я вытащил пачку денег.
А секундой спустя понял, что только что пропустил намëк. Жирненький такой.
Ну, правда. В каких ещë случаях молодой человек, уже пообщавшийся с дамой утром, является к ней в этот же день повторно, погнавшись в соседний город?
Всë очевидно выглядело как моя безрассудная, даже назойливая попытка пригласить на свидание. А деньги были лишь предлогом. Я чуть не забыл, что в нынешнем возрасте Александра всё происходит обычно примерно так.
— Хорошо, — Северина изменилась в лице, снова став серьёзной и холодной. — Давайте сюда ваши деньги. Капиталина Павловна, подайте мне мой портиком.
Дальше последовало молчаливое пересчитывание наличности с многозначительным видом, занесение данных в портативный компьютер и подписание некоторых бумаг.
— Это всё?
Момент в любом случае казался упущен, но я — был бы не я, если бы не позволил себе попытку исправить оплошность.
— Северина Артуровна, разумеется, не всё. Деньги, которые я принёс, выглядели как повод увидеться с вами, но это абсолютно не так. Просто представился удобный случай. Я настолько погружён в текущие хозяйственные дела, что совершенно забыл о том, что испытываю симпатию к вам не только как к возможному партнёру по бизнесу. И был бы рад пообщаться в куда более неформальной обстановке.
Северина на миг вспыхнула и потупила взгляд. Потом сказала с привычным выражением:
— Нет, Александр Платонович, момент, очевидно, упущен. Даже если вы сейчас пригласите меня… на свидание, я буду вынуждена отказать, того потребуют правила хорошего тона.
Вот чертовка, какая же она умная! И красивая притом. Обычно в противовес этим качествам идёт тяжесть характера, но тут была, скорее, не тяжесть — а крепость и ледяное, мрачное спокойствие и расчётливость. Цену себе знает, но не то, чтобы набивает.
— Вы же понимаете, что после такого я точно попытаюсь. Вы свободны, скажем… завтра вечером?
— О, нет, разумеется, я занята! И завтра вечером, и послезавтра… Я уже устроила себе внеплановый трёхдневный отпуск с приборкой в шато. Вы, кстати, вполне могли наведаться туда ко мне, ведь так? Вы были чем-то заняты?
Конечно, был. Например, вызволял одну представительницу ссыльный уральских литовцев с пулемётом из башни своих заклятых соседей. И сбрасывал одного альбиноса с обрыва.
Но оправдываться я не собирался.
— В таком случае, вы наверняка свободны в конце недели?
— О нет, и там я очень, очень занята. Давайте вернёмся к этому диалогу через пару недель, ближе к декабрю. Ведь я должна была оставить вам небольшую лазейку?
— Я принимаю правила игры, Северина Артуровна, — кивнул я. — Обязательно вернусь к этому во второй декаде ноября.
— Хорошо. Что касается доставки оборудования — я получила радиограмму, что системы хранения могу быть доставлены в течение недели. Я пришлю вам курьера, если процесс получится ускорить.
После она подала мне руку, я поцеловал. Не так пОшло, конечно, как часом ранее руку княжны Марьяны, но вышло неплохо.
Ну, а потом я мчал домой, уставший, голодный, в предвкушении вкусного ужина, приготовленного Ангелиной или домашними, лёгких бытовых занятий и заслуженного отдыха.
А на подъезде заметил некоторую суету в сотне метров дальше по участку. К древнему грузовичку Макшейнов на подъезде к поместью добавилась ещё пара машин, поодаль толпились люди, таскали мебель и вещи, и я даже не сразу понял, кто и откуда они все. Именно там, дальше по реке, стоял домик несчастной девушки, убиенной живодёром в первый день моего прибытия во Фламберг
И я, честно говоря, напрягся. Говорили же, что могут приехать перекупщики и наследники. Припарковал мотоцикл недалеко от сторожки, не заходя в поместье, пошёл дальше.
А потом увидел среди разгружающих вещи Рустама. А потом начал узнавать фигуры девиц, крутящихся около грузовичка. А потом — откуда-то из-за кустов вынырнула рыжеволосая фигурка, округлила глаза, уронила коробку, которую несла в руках, подхватила юбки и…
В общем, Надежда Константиновна Крестовоздвиженская запрыгнула на меня и припечатала к забору, обхватив руками и ногами. Тупай от такого поворота спрыгнул с плеча и длинным прыжками помчался к Фламбергу.
А на меня посыпались поцелуи — неумелые, со колючей дужкой очков съехавших, сопровождавшиеся бессвязной речью, что-то вроде:
— Александр Платонович… Я ждала… Много думала про тот поцелуй… Я соскучалась… Я уже собралась уехать куда-то… тут ваша записка… ох…
Разумеется, я ответил на поцелуи и позволил своим рукам совершить разные наглости. И был весьма удивлён, когда благопристойная вдовушка в ответ распустила руки куда посерьёзней, крепко схватив меня и направив мою ладонь… в общем, у меня не оставалось выбора. Мысль о подходящем месте для продолжение пришла сама собой. Осторожно спустил на землю, взял за руку и потащил Надежду Константиновну… хотя какую, блин, Константиновну, Наденьку — через кусты и пролом в стене, который только-только начинали ремонтировать. И дальше — в сторону сторожки, которая была совсем недалеко и как раз очень удачно пустовала, ведь наши сторожа были при делах…