— Так-так… Александр Платонович! Я смотрю, вы испытываете некоторые проблемы? — сказал мужик.
И только после этого я признал в нём Степана Ивановича Номоконова, отца Стёпки-младшего. Графа Номоконовска.
— Здравствуйте, ваша светлость… здравствуйте… — понурили головы ганфайтеры.
— Нет, Степан Иванович, — я коротко поклонился. — Никаких проблем. Обычная дружеская беседа.
— С оружием наперевес? Господа, мы с вашим хозяином договаривались, чтобы вы в городе оружие не обнажали!
— Он первый ствол достал! — заныл один из парней.
Как дети, ей богу. Впрочем, у шестёрок местного фермерского князька такой интеллект и был — как у ребёнка.
— Да? — нахмурился Номоконов. — А ну-ка, молодой человек, пройдёмте-ка со мной в графскую жандармерию. Оформим вас! Идёмте, идёмте, голубчик. А вы, братцы, езжайте-ка домой. У Прокофия, насколько помню, условное освобождение же ещё, да? На вас тоже жандарм найдётся… Идите-ка по домам.
И по плечу меня хлопнул. Выглядело нелепо, но это был вполне рабочий приём, знакомый мне по разным учебным заведениям — так учителя при численном перевесе решают разного рода конфликты на переменах.
Я проехал на медленном газу полсотни метров вслед за ним. Мы дождались, пока всадники развернутся и направятся в сторону ограды городка, и снова притормозили.
— Степан Иванович, — тихо сказал я. — Я готов оформить штраф, или что мне полагается в этом случае, только прошу — не стоило меня вот так вот спасать. Я бы и сам справился.
— О, несомненно, конечно. Будем считать, что я просто сэкономил вам время. Я, знаете ли, догадываюсь, по какому поводу князь вызывал вас на личную беседу. И очень этому рад… но об этом позже. А пока — езжайте-ка вы не через перевал, а по трассе. Дольше на час, но безопаснее.
— Хорошо, ваша светлость. Так и поступлю.
Мы пожали друг другу руки, но тут граф спохватился и спросил:
— Как там хоть у Стёпки дела? Он приезжал тут… молчаливый какой-то. Вероятно, всё ещё не оклемался после той истории с псами…
— У Стёпки… всё будет хорошо.
— Спасибо, Александр Платонович, — граф кивнул. — А то я слышал тут на въезде, что у Замойских что-то там горит… есть у моего отпрыска такая пагубная привычка — поджигать всякое. Пироманией, кажется, называется… Ох, сколько он сараев и курятников в детстве пожёг… Вы уж проследите за ним.
Вот так вот значит. Привычка. Что ж ты, граф, мне раньше-то про это не сказал⁈
Так или иначе, я поехал дальше. Я прекрасно знал, что меня ждёт по возвращению. Поэтому подкрепился у лоточника у главного выезда из Номоконовска, проверил патроны, бензин, давление в шинах и прочее — и погнал объездным путём, через парковку обратно в долину.
Ну и, разумеется, всё было именно так, как я думал. Код «Осада» был выполнен нашими вполне безупречно.
Хотя вот численность и наших, и осаждающих оказалась не столь высокой. От наших я разглядел Рустама на башне, и пару соседских мужиков, а также, внезапно, Макшейна с двумя своими парнями. Они остались охранять стройку и незакрытые проёмы в стенах.
Впрочем, реально «наших» могло быть куда больше. Судя по предыдущим конфликтам и обороне от Зверя, я мог рассчитывать минимум на десять человек. Поэтому Рустам, не будь дураком, наверняка должен был рассадить стрелков по незаметным позициям.
А на дороге вокруг замка стояло человек пятнадцать — конных, пеших, на мотоциклах. Большинство — с факелами. И они все вполне предсказуемо ждали меня.
Я припарковал «Харламова» у дальнего конца ограды и спокойно пошёл к главным воротам в поместье. Которые уже были заблокированы красным лемузином и группой накаченных ребят.
И эти ребята уже держали меня на мушке.
— А, вот и он, — услышал я знакомый голос. — Алексашка, друг мой. Я получил твоё письмо, да. И получил автоматы, спасибо, дорогой сосед. Но ты где прохлаждаешься? Зачем ты поджёг мою конюшню?
— Я не поджигал твою конюшню, Антошка, — ответил я. — У нас же перемирие, ведь так?
— А где тогда ты был? — спросил Замойский.
— О, ты хочешь послушать, чем я занимался сегодня? У меня была масса дел. Очень, очень насыщенный день выдался. Общался… с очень важными людьми, заработал немало денег, даже выиграл в байкерском поединке. И знаешь, как-то не нашлось у меня времени, чтобы поджечь твою конюшню. Вот не нашлось!
— Да? Понятно, понятно, — улыбнулся Замойский, а затем оскалился и сжал кулаки. — Кончай выкручиваться, де Онисов. Это сделал либо ты, либо кто-то из твоих… приспешников!
Парни дёрнули ружьями.
— Ну-ну, — я демонстративно поднял руки, продолжая неторопливо идти навстречу Замойскому. — Вы серьёзно будете стрелять в безоружного человека? В своего соседа?
— Я буду стрелять в человека, который портит моё имущество!
— Нет, Антон, я не портил твоего имущества. И ты не думал о том, что если кто-то поджёг твою… чего там у тебя, конюшню? То это было за что?
Замойский нахмурился:
— На что ты намекаешь, а?
Я заговорил тише, чтобы слышали только мы с ним.
— Например, на то, что ты не нравишься уже слишком многим в этой долине. И что раньше тебя тут все боялись, а теперь боятся чуть меньше. И что народ теперь осмелел. Что теперь ты можешь поймать нож под ребро в любом месте долины. В прямом и переносном смысле. И это всё зрело ещё задолго до меня. И это будет не мой нож, Антон, я тут только катализатор изменений.
— Ката… чего⁈ — осоловело буркнул Замойский.
Я продолжал:
— Ты привёл сюда лучших из своих бойцов, ведь так? Худшие, как я понимаю, сейчас рыщут по хуторам, щупая под предлогом досмотра несчастных селянок?
— Здесь точно не худшие, — хмыкнул Замойский. — Точно получше твоих деревенских… деревенских отщепенцев!
Между нами оставалось два метра. Справа и слева от меня стояли вооружённые бандиты. Один из них опустил ствол, а другой — нет.
— В таком случае ты должен понимать, что каждый второй из вас уже давно на прицеле. Знаешь, даже если кто-то из моих людей умрёт — размен будет не самым лучшим. Это примерно как идти парой тузов против двух пар пятёрок и четвёрок…
Думаю, он хорошо помнил комбинацию, с которой я выиграл у него Фламберг.
И этим приёмом я точно пробил его защиту. Он тут же перешёл на визг и попёр на меня, стиснув кулаки:
— Да ты, шавка столичная, как ты смеешь! Это моя долина, это моё поместье… было! Я могу тебя стереть в порошок!
Он остановился буквально в полуметре от меня, так и не решившись ударить. Откуда-то из-за ограды послышался голос Макшейна:
— Ой-ой, Антон, тиш-ше, тиш-ше! Тут ты не прав. Помештье это Алекшандра Платоновича. Или ты хочешь, чтобы мы все тут друг друга перештреляли?
— Я спокоен, — одёрнул свой пиджачок Замойский и обернулся к своим. — Я спокоен. Но знаешь что, Алексашка… Не хотел я это делать. Ой не хотел. Думал, это только между нами всё, а, оказывается, ты хочешь выступить против… против всей мощи Замойских, так?
— Ты пожалуешься на меня кому-то из взрослых? — предположил я — и угадал.
— Смейся, де Онисов. Пока ещё ты можешь смеяться. Потому что в следующий раз ты будешь разговаривать с моим дядей, — зыркнул на меня Антон, уселся в машину и уехал.
Факельное шествие потекло мимо меня. Что ж, эта битва была выиграна почти в сухую. Но впереди меня ожидали куда более серьёзные испытания.
Я открыл ворота. Махнул нашим — мол, отбой. Подогнал байк в паркинг, шагнул в гостиную.
И утонул в рыжих волосах бросившейся ко мне на плечи Крестовоздвиженской.
Глава 38Ищейка-5 и Анти-ищейка
Признаться, я был так голоден, во всех смыслах, что едва не съел свою свежеобретённую соседку, но тут же увидел, как на меня пялятся Ангелина, Рустам, пара домочадцев и выглядывавшая из-за двери одна из девиц Крестовоздвиженской.
— Надежда Константиновна… Наденька, — сказал я тихо. — Я рад, что вы оказались в безопасности. Позвольте мне решить некоторые дела, затем я обязательно вернусь к вам.
— Нет-нет… не нужно… — она вдруг отшатнулась и густо зарделась, нервно поправляя волосы. — У меня столько дел… мы пойдём смотреть наш новый дом, там предстоит ещё столько прибрать… ох… Спасибо, что спасли меня! Пойду позову своих девочек.
Ну и ушла звать. Всё с ней понятно, то ли «мне ещё нужно время», то ли старенькие и достаточно наивные попытки игры в «ближе — дальше». Ладно, тоже поиграем — мой юный организм, конечно, был нетерпелив, но выдержки мне не занимать.
— Итак, докладываем обстановку, — хмуро сказал я, глядя, как процессия из Крестовоздвиженской и девиц в сопровождении нашего сторожа Сергея и Макшейнов удаляются на соседний участок.
— Раненых нет. Приехали, не стреляли, — начал Рустам и перешёл на полушёпот. — Стёпку нашёл? Это он.
— А сам-то как думаешь? Он в надёжном месте. Но, думаю, долго его держать взаперти не стоит. А то будет ещё подозрительнее. Меня беспокоит другое — он свой тарантас оставил на утёсе у дороги на Номоконовск. Как раз откуда ты целился из снайперки в морду Замойскому, помнишь?
— Помню, — кивнул Рустам. — Съездить?
— Ага. Желательно, под утро. Перегони сюда, пожалуйста. А довезти попросим тётушку Марго… Ангелина, есть чего пожрать?
— Это ты почему у меня спрашиваешь? — скрестила руки на груди Ангелина. — Я тебе, Саш, не супружница. Но ты же вроде набрал прислугу, вот, домашние приготовили. На печной плитке, как обычно.
Ба-а… Неужто она ревнует? Я решил проигнорировать.
— Кстати, а когда уже у нас электричество дома будет? Ты же обещала разобраться.
Тут уже Ангелина повысила голос.
— Я разбираюсь! Я же говорила когда — как только мне сварочник подгоните нормальный⁈ Подгоните. И провода. Мы пытались вчера с Макшейнами, через автоматона — не выходит нифига! Даже у соседей всё нормально, а мы никак не можем починить!
Я кивнул. Не люблю, когда на меня повышают голос подчинённые, но учитывая, что все после случившегося на взводе — решил снизить накал страстей.