— Так уж и не согреет? Ты же была дворянкой, разве не хочешь снова?
— Не, — она махнула рукой. — Я лучше ещё в девках похожу, лет так десять-двадцать, ежели ты не против. И сохраню очень важное состояние для любого алхимического производства, и без средств от твоих щедрот не останусь уж, думаю.
Прозвучало как-то неискренне. Какая-то наигранная циничность — ну, и ладно. Потом разберусь.
— Не останешься — согласился я. — Ну, дело твоё.
Сел за руль машину завел.
— А я вот не откажусь, стать землевладельцем, — произнес вдруг Степка на соседнем с водительским сидении с которого и осуществлял добровольно взятые на себя функции проводника
— А ты хваткий парень, Степан, — усмехнулся я, перекидывая рычаг в коробке передач — Хвалю.
— Я по рождению, ничего наследовать из батюшкиного наследства не могу, у меня законная старшая сестра есть. Ей все и достанется. Потому готов присягнуть вам клятвой вассала прямого и первого, — ровно проговорил Степка, глядя в лобовое стекло.
— О как, — усмехнулся я, трогая машину с места. — Высоко сидишь, далеко дерзаешь. Это хорошо.
Для тех кто понимает, Степан предложил мне верность и службу. Жизнь, можно сказать, вручил. Первый вассал, первейший среди прочих, ближайший к трону сюзерена. Другое дело, что иных сюзеренов, кроме императора тут у нас давно не осталось. Князья и графы на границе тысячелетий давно растеряли свои исконные феодальные функции, выполняя роли высших чиновников и клановой аристократии, но не единиц в строгой иерархии….
Ну, могу списать на восторженность порывистой юности. Либо мне тут предлагают построить собственную политическую структуру на базе института рыцарского вассалитета. То ли в формате ордена, то ли королевства? Звучит архаично, но здесь, на диком пограничье может и работать будет, как встарь. Подумать стоит,
— Я подумаю, — произнес я. — Подозревааю, что батюшка твой, граф Номоконов, может и против такого поворота быть.
— Я с ним поговорю, — ответил Степка. — И думаю, мы с ним договоримся.
И усмехнулся этак, что я сразу понял, старый граф эту идею сыну и подкинул. Ого! А вот это уже интересно. Может, это граф просто прикрепить ко мне сына-бастарда желает, старым ритуалом, пристроить в жизни. Но, может, и имеет в виду нечто более глубокое. Но вот насколько глубока эта нора — мне отсюда и непонятно.
— Ну, на это мы решим потом., — задумчиво отозвался я. — Когда вернемся.
— Ага, — отозвался Степка. — Нам правее.
Дорога перевалила перевал, и мы поехали вниз по склону.
— Ну вот, — произнес Степан. — Мы уже и на Пограничье
Недалеко оказался край обжитого цивилизованного мира…
Все же, коротковат, получается список верных мне лендлордов Долины. Рустаму можно ещё владение округлить, тётке сделать такое же предложение, и вряд ли она откажется, хотя из Фламберга её уже не выселишь, прижилась намертво. Ну, да мне важен её голос в будущем подконтрольном мне пакете ещё не существующего земельного консорциума Зачарованной Долины. И мне нужны еще люди и их голоса. А где их брать? Нужно думать дальше…
Солнце уже клонилось к вечеру, когда мы добрались до места ночевки.
— Вот это место, — показал Степка. — Лес Камней.
И именно лес это место и напоминало. Усеянное белыми и черными вертикальными скалами поле между двумя лесистыми горами, Скалы высоченные, выше наблюдательной башни Фламберга. Дорога уходила вглубь меж скал и терялась там.
— Нам прямо туда? — уточнил я.
— Да, — ответил Степка. — Это священное место мира и отдыха, там мы будем в безопасности.
В безопасности мы будем, если круглосуточное охранение выставим, и то… Но говорить я этого не стал. Поддал газу и въехал между этих скал.
Лес Камней каменным кругом отделял зеленую поляну внутри от остальной долины. В центре озерцо, обложенное парапетом из черного камня. Я заглушил мотор, не выезжая далеко на поляну. Вышел из машины. Степка выбрался следом, со своим охотничьим ружьем в руках. Штирц спрыгнул к нам из кузова.
Тут было тихо, даже как-то замогильно.
— Тихо-то как, — произнес Штирц, озираясь.
— Ага, — мрачно отозвалась Ангелина, стоя в кузове и с хмурым видом осматривая окрестности. — Аж до усрачки. Это что такое вообще? Жуткое место.
— Это данайская стоянка, — отозвался Степка. — Одна из последних на границе Империи и земель данайцев. Перекрёсток цивилизаций! Здесь мы переночуем.
— Мы? Здесь? Останемся? На всю ночь? — офигела Ангелина. — Вы это серьезно?
— Без паники, дама и господа, — негромко усмехнулся я. — Наш проводник уверяет, что здесь совершенно безопасно.
— Сам то в это веришь? — подозрительно нахмурившись спросила Ангелина у Степки.
Степка, тонко улыбнувшись, пожал плечами. Убеждать с пеной у рта он явно никого не собирался.
— Ладно, — бросил я — Разгружаемся, потом посмотрим поближе этот Стоунхендж.
— Это менгиры, Александр Платоныч, — вздохнул Штирц. — Менгиры, предположительно, из глыб курумника.
— А вы зануднейший тип, дорогой мой доктор, — усмехнулся я, откидывая грузовой борт и стаскивая на землю мешок с шатровой палаткой. — Менгиры, так менгиры…
Мы со Степкой развернули и установили палатку. Анастасия со Штирцем притащили воду из озерца в большом котелке, а Степка, разложив припасенные дрова на старом костровом месте, отмеченном усыпанным перлом прогалом в зеленой траве, ловко, без спичек, одним щелчком карманного кресала развел огонь под котелком.
Скоро в котелке забулькала вскипевшая вода, Ангелина отмеряла в котелок каких-то круп, я открыл своим ножом банку номоконовской тушенки и вывалил в варево. Накрошил в золотой бульон тем же ножом зеленого чеснока, чабреца и белой редиски. Запахло одуряюще специями…
Уже скоро походного варева откушаем.
— Так! — вдруг Степка вскочил, вскинул руку, заозирался — Тихо! Что это за звук?
Все затихли, прислушались. Точно. Звук есть. Множество приближающихся шелчков, как стук чего-то звонкого по камням.
— Я не узнаю… — проговорил Штирц.
А я вдруг понял:
— Это кавалерия! Приближаются! Все к оружию!
Это стук копыт десятка лошадей, минимум!
Мы разобрали оружие заняв круговую оборону в кузове машины. Степка со своим двуствольным ружьем, Ангелина с моим обрезом. Штирц аж с двумя револьверами, по одному в каждой руке, мигом включил боевой режим, превратившись из затравленного очкарика в ощетинившегося ежа. Нанатолий тоже запрыгнул мне на плечо, с мешка на котором дремал, пригнулся и грозно оскалил мелкие белоснежные зубы.
Я провел пальцами по фиалам в моей боевой перевязи, огонь, воздух, вода, земля, что понадобится мне через секунду? Что выпью, кого призову?
Убежать отсюда в вечерних сумерках мы уже не сможем. Значит, либо отобьемся, либо нет.
Вечер однозначно перестал быть томным. Жаль пожрать перед боем не успели придется заливаться эликсиром на пустой желудок, а это вредно для аппетита.
Всадники, высыпавшие из-за стоячих камней на дорогу вокруг нас, выглядели опасно. Я ожидал альбиносов-данайцев — но не угадал. Смуглые, раскосые, расписанные спиральными татуировками лица, бритые головы, кости животных в оттянутых мочках ушей, ружья в седельных кобурах, широченные палаши в ножнах. Шпоры на кавалерийских сапогах. Почти у каждого каменной палочкой пробита переносица. Кони короткошерстные, раскрашенные выбритыми геометрическими узорами, седла простые, без изысков. За спинами всадников круглые кожаные раскрашенные щиты, всё в перламутровых висюльках и лошадиных хвостах. Мохнатые седые шкуры на плечах. Взгляды всадников дерзкие и резкие.
Не. Миром не разойдемся.
Их было десятка два.
— Чем обязан господа, столь приятной встрече, в этот славный вечер? — произнес я сбрасывая с пулемета защитный полог и с лязгом передергивая затвор.
Глава 45Хорошо тому, у кого есть пулемет
Хорошо тому, у кого есть пулемет, когда у других его нет.
А у меня пулемет есть. И я чувствую себя от этого хорошо, уж не сомневайтесь.
Похоже, мое приподнятое настроение бросалось в глаза, что и позволило максимально эффективно донести до нагрянувших всадников мою точку зрения. И заставило их сначала прислушаться к моим словам, и, а потом даже где-то их обдумать, судя по нахмурившимся лицам.
Но вот так и пожалеешь об отсутствии противопульного щитка. Пить эликсир для вызова элементального щита мне сейчас абсолютно некстати. На той стороне двадцать ружей, а у меня один пулемет, и дистанция двадцать метров. Кто кого скосит быстрее?
Судя по задумчивым лицам напротив, это неприятный расчет для обеих сторон.
— И кто же вы такие? — задумчиво окинув взглядом мой скорострельный автоматический аргумент, произнес видный статный воин на коне, впереди прочих, татуированный черными изысканными спиралями по всему лицу.
Говорил он почти без акцента. Впрочем, в этом мире на великодержавном на всех континентах уважающие себя люди говорили почти без акцента, но с его внешностью это казалось куда более любопытным.
— А я первым задал вопрос, — усмехнулся я, не убирая пальцев с гашетки пулемета.
— Серьезная машинка, — произнес воин, разглядывая пулемет со своей стороны.
Крепкие нервы, должен признать, со стороны стволов пулемет то выглядит особенно впечатляюще.
— Ещё какая, — согласился я.
— Роторная? — воин прищурился. — Взвод на отводе пороховых газов?
— Точно, — усмехнулся я. — Триста выстрелов в минуту, воздушное охлаждение, винтовочный патрон сорок пятого калибра.
— Впервые вижу, чтобы пулемет поставили на повозку, — задумчиво заметил воин. — Такие на самоходных панцерах же носят?
— Да я вообще, в целом, новатор, — усмехаясь я поддержал эту увлекательную беседу. — Открыт новым идеям и веяниям.
— Похоже, что так, — внезапно легко согласился татуированный воин. — Мое имя Хоне Хика, я военный вождь этого отряда и отец отцов племени Арава. Мы имперские порубежные маори.